"Джаз в саду Эрмитаж": 24-26 августа, Москва
Есть
в круговороте московского джазового года точка, от которой вот уже
десять лет отсчитывается начало московского джазового сезона. Это
вторая половина августа, когда в небольшом парке между Каретным Рядом
и Петровкой, саду "Эрмитаж",
в течение трех дней с пятницы по воскресенье проходит придуманный в
1998 г. продюсером
Михаилом Грином
и музыкантом
Алексом Ростоцким первый московский джаз-фестиваль под открытым
небом.
Когда-то, полвека назад и раньше, в саду "Эрмитаж" джаз звучал
регулярно: кто только не играл на старомодной деревянной
сцене-"ракушке" - включая оркестры Утесова и Цфасмана. Так что
возвращение джаза на эту сцену многие восприняли с энтузиазмом.
Десять лет назад фестиваль означал окончание условных "девяностых" -
мрачного для отечественного джаза времени, когда все прежнее жизненное
пространство рухнуло, и российскому джазу пришлось противостоять не
партийно-идеологическому диктату, удачно изворачиваться под которым он
привык и научился, а бездушной стихии рынка. Уютный садовый фестиваль,
в ходе которого можно полежать на траве, попить пива и послушать
качественный джаз, стал символом того, что российский джаз худо-бедно
выстроил для себя новый ареал обитания и научился в нем выживать.
Десять лет - изрядный срок, и арт-директор Михаил Грин на юбилейном
фестивале удачно показал лучшие силы, выявленные фестивалем за эти
годы.
Первый
день, 24 августа, открылся выступлением ансамбля "Джазовые мосты". Он
зародился... в США, где два его со-лидера, петербургский
альт-саксофонист Леонид Сендерский и московский вибрафонист
Анатолий Текучев, два года назад
вместе проходили стажировку в Центре им. Лайонела Хэмптона по линии
программы "Открытый мир". Для выступления на фестивале "Мостами" была
написана приятная программа - сдержанная, деликатная, умная, в общем -
замечательно легшая на уходящую августовскую жару и качественно
задавшая тон всему фестивалю. Особенно нужно отметить заметно
возросшее после обучения в Копенгагене мастерство Леонида Сендерского,
которого теперь можно, не кривя душой, называть вполне зрелым
саксофонистом весьма индивидуального звучания: он не "рвет" эмоций, но
рассказывает ясные, изящные звуковые истории.
Вокалистка
Карина
Кожевникова, выступавшая, как обычно, вместе с трио маститого
московского пианиста Льва Кушнира,
тоже продемонстрировала изрядный рост мастерства и совершенно
сложившуюся, зрелую манеру, в которой удачно сочетается
эмоциональность и хорошая техника. Карина работает в очень сложном
жанре - исполняет классические джазовые стандарты в манере, близкой
великим американским джазовым певицам середины прошлого века, что
требует от музыканта огромной точности и вкуса. И, надо признать, вкус
молодой московской вокалистке не изменяет.
Не
так давно выступавшего в Москве (см. "Джаз.Ру" #5-2007) Эла Фостера,
барабанщика "электрических" составов великого Майлса Дэйвиса, в
анонсах фестиваля подавали как одного из хэдлайнеров "Эрмитажа". Увы,
сенсации не получилось: в трио, где лидером был заявлен израильский
пианист Леонид Пташка, Фостеру оказалось просто нечего делать. Пианист
провоцировал американского ветерана на громкие и очень громкие
структуры, все время стремился "перекричать" роялем все окружающее,
переиграть, настоять на своем - и в результате огромный опыт Фостера в
создании тонких полиритмов, напористых грувов и упругих игр с
ощущением времени просто не был востребован.
А вот молдавскому ансамблю Trigon, впервые выступавшему для широкой
московской публики именно в "Эрмитаже" ровно 10 лет назад, не повезло
в другом смысле. Давно выросший до квартета, этот коллектив
первоклассных этно-джазовых мультиинструменталистов умеет создать
необычные фактуры, передать яркие эмоции, сыграть насыщенные соло и
блеснуть тембральным многообразием в своеобразной стилистике
восточноевропейского фолк-фьюжн. Те, кто в публике оказался способен
это оценить - оценили. Беда в том, что изрядно затянутое выступление
кишиневского квартета заметно утомило всех остальных, пришедших сугубо
"на джаз". Под "джазом" широкая публика в Москве, увы, все еще
понимает только и исключительно американский мэйнстрим полувековой
давности, его же не прейдеши. Даже десяти лет фестиваля оказывается
недостаточно, чтобы большинство почувствовало: в импровизационной
музыки новое и интересное - это так же прекрасно, как и старое доброе.
Зато
ветеран польского джаза Ян "Пташин" Врублевски оказался в роли
хэдлайнера первого дня как раз на месте. Прославившийся еще с самим
Кшиштофом Комедой более полувека назад мастер, перешагнувший ныне
порог восьмого десятка, явил пример завидно хорошей формы - не только
физической, но и творческой. Звучание ансамбля Пташина никогда не дает
забыть, что он - первый восточноевропейский джазмен, сумевший прорвать
"железный занавес" и выступить на легендарном Ньюпортском фестивале в
США аж в 1958 г. Он так играет и сейчас: явный европеец (музыка умная,
наполненная вторыми и третьими смыслами и реминисценциями богатейшей
культуры), но при этом стопроцентно укладывающийся в каноническое
американское звучание, в чем ему активно помогает его первоклассный
ансамбль - пианист Войцех Недзеля, его брат-контрабасист Яцек Недзеля
и один из лучших польских джазовых барабанщиков Марчин Яр. Отличный
сет, отличный финал первого дня!
Кирилл
Мошков
Если первый фестивальный день долженствует быть жизнерадостно
"открывающим" (allegro), третий - апофеозно-итоговым (presto), второму
надлежит быть основательным и неспешным, без особых отклонений от
генеральной линии (andante). И, хотя, на мой взгляд, в саду "Эрмитаж"
генеральная линия должна склоняться к массовому добротному поп-джазу в
широком диапазоне от диксиленда до фанка с возможностью "поторчать" и
потанцевать, эта генеральная линия была представлена мэйнстримом с
небольшими отклонениями, принципиально не меняющими общенародную
оценку джаза как музыки престижной, но в жизни нормального человека
встречающейся нечасто. Соответственно, в субботний вечер в саду народу
поприбавилось, а разделение по интересам стало более определенным. Те,
кто собирался к музыке прислушиваться, заняли сидячие места и
внимательно улавливали все, несущееся со сцены. Остальные в разной
степени тусовались, обсуждая последние слухи, с радостью встречались с
давно не виденными друзьями, пили пиво, порой отмечая перемены на
сцене или пытаясь уловить информацию от ведущего.
Во второй день фестиваля эстафетная палочка представления музыкантов
перешла от Владимира Каушанского к всенародному любимцу
Владимиру Борисовичу Фейертагу.
Кстати, довольно странная политика в отношении ведения фестиваля
изменила сам статус ведущего. Обыкновенно человек на сцене, мастер
церемоний, играет роль эдакого радушного хозяина, принимающего гостей.
И неважно, что не он организует праздник: он играет эту роль, так что
гость (музыкант или слушатель) ощущает его заботу, его предлагаемые
блюда, его промахи. Ежедневная смена хозяина в доме не позволяет
самому ведущему ощущать себя в таком качестве, а это несколько снижает
напряжение взаимосвязи между залом и сценой.
Особенно это касается первого ансамбля, программа которого начинается
параллельно процессу заполнения сада сквозь узкие турникеты выявления
потенциальной опасности. Так что трубачу Петру Войташику из Польши и
московскому квартету пианиста Владимира Нестеренко понадобились
дополнительные усилия по притягиванию внимания. Дабы освободить от
этой обязанности гостя из братской джазовой страны, наши ребята начали
сами. Саксофонист Роман Соколов, пианист Владимир Нестеренко, басист
Макар Новиков и ударник Александр Зингер - весьма поднаторевшие в
straight-ahead джазе, они вполне могли бы выступить и самостоятельно.
Но присутствие весьма именитого гостя, 43-летнего трубача Петра
Войташика, имеющего в арсенале проекты со звездами (Билли Харпер,
Бастер Уильямс, Гэри Бартц, Дейв Либман), придало значимости
программе, ставшей еще более крепкой и насыщенной дополнительной
возможностью перебора сочетания инструментов. Уже напрашивалась
аналогия с многочисленными европейскими постколтрейновскими составами,
обладающими необходимой компетентностью, но сливающимися в единую
космополитическую массу, если бы не несколько
композиционно-фортепианных фрагментов, а то и авторских находок самого
Нестеренко, вдруг распустившихся красочными бутонами и остановивших
внимание посреди общего звукового потока.
Второго
состав в этот день часть слушателей ждала совершенно целенаправленно.
Герман Лукьянов давно уже занял на
нашей сцене совершенно особое место, его даже трудно с кем-либо
сравнить. "Каданс Миллениум" - сочетание многообразных композиторских
амбиций лидера, его постоянного поиска в области тембра, гармонии,
полиритмии, жесткого регулирования сценического процесса, понимания
зыбкости жанрово-стилистических границ джаза и абсолютно
консервативного отношения к неким его же внутренним догмам. Программа
выступления в "Эрмитаже" представляла собой уменьшенный вариант
концерта "Каданса" в Пятой студии ВГТРК на Малой Никитской в прямом
эфире "Радио Культура", хотя и в том же составе. Репортаж в "Джаз.Ру"
#5-2007 дает представление об этой программе, за исключением
специфической обстановки садового окружения. Большинство публики в
"Эрмитаже" удивленно вскидывало брови, интуитивно отмечая необычную
гармонию, странные аккордовые конструкции Лукьянова. Это, в свою
очередь, принуждало направить внимание на музыку, а в результате
"Каданс" услышало несколько больше людей, чем можно было рассчитывать.
Послушать программу стоило, тем более что автор старался расширить
диапазон настроений и состояний, используя совершенно разный тематизм
- от старой пьесы "My Melancholy Baby" до собственной концептуальной
"Год Черной лошади". При этом общий авторский почерк не вызывал
сомнений, хотя в сольных эпизодах достаточно проявили свою
индивидуальность и остальные участники - Роман Соколов и
Алексей Круглов (язычковые
инструменты), пианист Иван Фармаковский. С другой стороны, некоторая
нечеткость в туттийных эпизодах, возможно, была следствием как раз
садового настроя, нервозности, связанной с музыкальным конвейером и
качеством звука, к которому этот состав предъявляет повышенные
требования.
Насколько
"Каданс Миллениум" качнул маятник музыки чуть в сторону от генеральной
линии джаза, настолько же (но в другой плоскости) он отклонился во
время сета "Джаз-бас театра" под руководством бас-гитариста
Алекса
Ростоцкого. Программы Ростоцкого всегда ожидаются с интересом -
его выдумка в использовании различных музыкальных пластов, привлечение
первоклассных приглашенных музыкантов в течение уже не одного
десятилетия заинтриговывают и слушателей на концертах, и покупателей
работ, закрепленных на "механическом носителе". Эта программа была
видоизмененным вариантом готовящейся серии выступлений с американским
барабанщиком Билли Кобэмом. Видоизменения коснулись замены Кобэма на
двух музыкантов - очень опытного барабанщика Сергея Остроумова и
исполнителя на электронном вибрафоне Владимира Голоухова.
Разумеется,
репертуар здесь состоял из авторской музыки Алекса Ростоцкого, которая
вновь апеллировала к различным культурам - Дебюсси, Мусоргский, очень
симпатичная новая композиция на тему русского романса XIX века "Пара
гнедых, запряженных с зарею" - своеобразное танго, так сказать, новый
поворот в интересах лидера. Очень удачным приобретением "Джаз-бас
театра" последнего времени стала гитара Павла Чекмаковского, который
умеет точно соответствовать стилистике музыки. Но мое внимание более
всего привлекла уверенная и осмысленная игра молодого саксофониста
Андрея Красильникова (что,
впрочем, неудивительно, учитывая приобретенный им новый американский
опыт).
Этого
американского опыта было хоть отбавляй у следующего гостя -
саксофониста и флейтиста Лу Табакина. Весьма регулярный гость
российских городов в последние годы, Табакин, похоже, получил погодную
компенсацию за выступление в том же "Саду Эрмитаж" в 2003 г., когда на
него и на трио Якова Окуня хлынул недюжинный дождь (точнее, хлынул он
тогда на слушателей, и за его звуками был почти не слышен издаваемый
музыкантами джаз). В том, что Табакин, прославившийся в свое время в
качестве со-лидера и солиста оркестра Тосико Акиеси, играет именно
джаз, сомнений не было ни у кого.
Джазовые
стандарты 50-х-60-х, многообразие обертонов и без того прекрасно
звучащего саксофона, весьма изысканный голос флейты (Табакин -
неоднократный номинант американской Джазовой Премии в этой части),
неудержимая энергетика и почти рок-сценическое поведение немолодого
уже, с седой бородой, красавца не оставляли никаких сомнений. А
приверженность американца к трио пианиста Якова Окуня, вновь обретшего
название "МосГорТрио", является свидетельством уровня московских
музыкантов. Напомню, что теперь в это трио входит басист Сергей Хутас
и, как и раньше, барабанщик Александр
Машин.
Заканчивался
второй день фестиваля выступлением живущего в Германии венгерского
саксофониста Тони Лакатоша вместе с бразильским ансамблем Tom Jobim
Project. И очень хорошо, что это произошло в конце вечера, когда
публика подустала: ей нужно было нечто поживее, а критерии и оценки
она уже сложила в походный баульчик. Ну что может быть живее
бразильского состава, да еще названного в честь кумира всей Бразилии
(да и всего мира) Тома Жобима (так в Бразилии именуют Антонио Карлуша
Жобима)? Но оказалось, что самым живым среди бразильянцев стал выходец
из обширного семейства венгерских цыган Тони Лакотош. Его фразировка,
горячий напор, хороший звук, знакомый нам по выступлению на "эрмитажевском"
фестивале прошлого года (тогда он играл с первоклассным итальянским
пианистом Роберто Магрисом), просто спасали ситуацию. Впрочем, нет,
еще была энергетика и напор барабанщицы Анжелы Фронтера, барышни
исключительно небольшого роста, умело компенсирующей это свое
достоинство звуковым потоком невероятной силы. Об остальных участниках
этой команды, затеявшей наконец-то, к удовольствию народа, нечто
вполне танцевальное, трудно сказать что-либо определенное - вокалистка
Джулиана Да Силва стиль держала, но вполне могла бы быть заменена на
какую-нибудь иную представительницу страны легендарной самбы. Что же
касается гитариста, то обладатель фантастически красивого имени Жуан
Ногейра Пинту, кажется, должен еще много учиться у блистательных
бразильских гитаристов, перечисление имен которых заняло бы основное
место в этом репортаже. Но все вместе получилось довольно весело и
вместе с публикой мягко растворилось в темноте августовского вечера, с
тем, чтобы вновь материализоваться на следующий день в 16 часов - уже
в совершенно ином качестве.
Михаил
Митропольский
Заключительный день фестиваля открывал коллектив Sunlight. По правде
говоря, название ансамбля, значившееся в программе, автору этих строк
не сказало ничего, и, собственно, знакомые лица на сцене были
обнаружены уже только в момент непосредственного прослушивания.
Выяснилось, что под этим названием скрывается московский проект двух
русских студентов бостонского колледже Беркли -
Николая Моисеенко (саксофон) и
Евгения Лебедева (фортепиано,
клавишные). Этим открытия не ограничились, поскольку обнаружилось, что
коллектив очень качественно играет коммерческий джаз (или smooth-jazz,
как вам больше нравится). Причем ребята вовсе не пытаются идти по пути
упрощения, лишь бы только понравиться широким массам. Да, они играют
очень доступную и позитивную музыку, но при желании в ней есть куда
копнуть и поглубже.
Второй коллектив - австрийский квартет Михаэлы Рабич и Роберта Павлика
- честно говоря, разочаровал. Особенно печально выглядело их
выступление на фоне соседей по программе. Не хочется вдаваться в
подробности, поскольку проколов было очень много с точки зрения и
музыкального вкуса, и исполнительской техники. Будем надеяться, что в
их персональной истории бывали и более удачные выступления.
Дела
вновь пошли в гору со следующего сета: на сцену вышла весьма сильная
сборная отечественных музыкантов - новый квартет
Анны Королевой
(саксофон). В этот раз в составе ансамбля, помимо самой Ани, играли
пианист Дмитрий Илугдин ("Арсенал" Алексея Козлова), контрабасист
Игорь Иванушкин ("Второе приближение") и один из самых опытных
барабанщиков российской джазовой (ансамбли Сергея Манукяна, Андрея
Кондакова, Алекса Ростоцкого) и рок-сцены (группа Найка Борзова) -
Сергей Остроумов.
Похоже, Аня занялась серьезными поисками в области выстраивания нового
звука. Помимо претерпевшей существенные изменения (вернее, наверное,
претерпевающей, поскольку это явно еще не окончательное звучание)
персональной исполнительской манеры, теперь Анна взяла на вооружение
еще и чудо техники под названием винд-драйвер - высокотехнологичное
цифровое устройство, своего рода духовой синтезатор. Что касается
собственно саксофоновой манеры Анны, то она, похоже, двинулась по пути
ужесточения звучания и ставит эксперименты с агрессивным звуком.
Впрочем, весьма непростой и интересной была и драматургия исполненных
на концерте пьес. Кажется, Королева полностью отошла от стандартной
джазовой формы (тема-импровизация-тема) и начала углубляться в более
сложные построения. Будет интересно понаблюдать, во что это все
выльется дальше.
Несколько
выбилось из садово-парковой эстетики фестиваля выступление знаменитого
европейского квартета
Pago Libre,
где вместе с лидером, выросшим и живущим в Швейцарии ирландским
пианистом и композитором Джоном-Вольфом Бреннаном играют валторнист
Аркадий Шилклопер (москвич,
живущий в западногерманском Вуппертале) и два австрийца - солисты
оркестра венской Volksoper контрабасист Георг Брайншмид и скрипач Чо
Тайссинг. Квартет, уже выступавший в Москве пару лет назад, играет
интересную музыку на стыке академической музыки и джаза. Понятно, что
для пришедшей отдохнуть публики эта программа должна была показаться
трудноватой. В определенном смысле так и получилось, но было приятно
видеть, что довольно значительная часть аудитории слушала очень
заинтересованно, а общая подвижность и ритмичность новой программы
Pago Libre даже вызвала на площадке перед сценой танцы маленьких
девочек. Девочки музыку-то чувствовали хорошо, вот только пьеса им
попалась непростая, с обилием "ложных финалов".
Самую
адекватную современному мэйнстриму программу показал ансамбль
санкт-петербургского пианиста Андрея
Кондакова при участии нью-йоркского контрабасиста Дмитрия
Колесника. Все в этом ансамбле, что называется, "повязаны": Колесник
два с половиной десятилетия назад, еще в Ленинграде, играл в ансамбле
своего нынешнего "специального гостя" - выдающегося российского
саксофониста
Игоря Бутмана; Бутман много и плодотворно играл с Кондаковым в
самых разных составах, в Америке, Европе и России; у Кондакова и
Колесника в Нью-Йорке есть ансамбль Five Corners, где регулярно
работают и трубач Джим Ротонди, и барабанщик Джин Джексон - в общем,
это сборная мощных профессионалов, которым для полноты творческих
ощущений необходим дух соперничества, и тогда они раскрываются в
полном объеме своих возможностей.
Они
и раскрылись: яркая, веселая и позитивная по настрою программа, в
которой преобладала музыка Колесника и Кондакова, впервые за третий
день фестиваля вызвала появление на танцплощадке перед сценой не
только всем привычной пары-талисмана фестиваля (известного ученого и
его супруги, которые выходят умело "дать жару" всякий раз, когда
раздается что-то похожее на старый свинг) и резвящихся детишек, но и
других танцующих фигур.
Наконец, финал фестиваля: обычно это бывает что-то заводное и
танцевальное, чтоб веселее было расходиться в прохладной московской
августовской ночи. Так и в этот раз. Уже блеснувший на фестивале 2004
г. вокалист из Детройта Деннис Роулэнд на этот раз появился на
"эрмитажной" сцене не с отмороженным эстонским биг-бэндом, а с мощным
октетом саксофониста Валерия Кисёлева,
сохраняющим название его постоянного проекта "Ансамбль классического
джаза".
По
словам Валерия, когда он получил от Денниса материал для аранжировки к
выступлению, на всю работу оставалась неделя. И вот за семь дней
написаны 10 аранжировок (со слуха!), больше того - разучены с новым
большим составом (где выделялись пианист Евгений Печников, ветеран
советского джаза Арзу Гуссейнов на трубе и флюгельгорне и сам Валерий
Киселёв, продемонстрировавший на саксофоне не только свой фирменный
идеальный звук, но и изрядный драйв).
И
в момент, когда под специально разученное "американское" объявление
ведущего, главреда "Джаз.Ру" Кирилла Мошкова ("ladies and gentlemen,
would you please welcome on the stage Mr. Dennnnnis Rrrrrrowland!" на
сцену "чертом" выскакивает немолодой, но находящийся в идеальной
физической и музыкальной форме вокалист-развлекатель, который
наследует великой школе Джо Уильямса и ремесло классического
джазового-блюзового увеселения знает туго - в этот момент, что
называется, "щелкает", все сходится, и следующие 50 минут в "Эрмитаже"
господствует чистый драйв, напоминающий, что каких-то шесть-семь
десятилетий назад джаз был самой популярной музыкой своего времени. На
этой, не побоимся этого слова, мажорной ноте Десятый фестиваль в
"Эрмитаже" и завершается, открыв московский джазовый сезон и оставляя
нас ожидать не менее сильного Одиннадцатого.
|