|
Тема номера |
Do You Know What It Means To Miss
New Orleans?
Будем честны перед собой: от того, что родина джаза, жаркий и ленивый
Нью-Орлеан, надолго выбыла из числа действующих очагов джазовой жизни -
в джазе как таковом, в нынешнем джазе, мало что изменится. Но Нью-Орлеан
- не только музейную площадку истории джаза, но и яркую современную
сцену, пусть и не чисто джазовую - очень жалко.
Прошло уже не меньше семи-восьми десятилетий с тех пор, как Нью-Орлеан
перестал быть центром развития джаза: когда в 1917 г. городские власти
закрытии Сторивилл, район... э-э... увеселительных заведений, средоточие
огромного количества рабочих мест для джазовых музыкантов - начался
стремительный отток джазовых музыкантов из города, процесс, в истории
джаза получивший наименование "Джаз идет на север". За пять-десять лет
из Нью-Орлеана в Чикаго, Канзас-Сити, Нью-Йорк, Калифорнию и т.д. уехали
десятки, сотни, если не тысячи джазменов.
 Но
это не значит, конечно, что развитие местной сцены остановилось. Нет,
оно просто приняло другие формы. В 1950-е Нью-Орлеан породил мощную и
очень жизнеспособную блюзовую сцену, которая с приходом рок-н-ролла в
середине десятилетия, не изменив ни ноты, стала называться сценой
нью-орлеанского рок-н-ролла (Фэтс Домино! - 77-летнего ветерана, кстати,
три недели назад спасали из затопленного города вертолетом, см. фото;
Литтл Ричард! "Ширли энд Ли"! Профессор Лонгхэр! Дэйв Бартоломью! Ли
Дорси! Алэн Туссэнт!), а затем выдвинула такие интересные междужанровые
фигуры, как Доктор Джон (он же Мак Ребеннэк).
Что же до нью-орлеанского джаза, то он оставался традицией, частью
богатейшего (для США) культурного наследия города - и со временем
разделился на традицию музейную (которую представляет легендарный
Preservation Hall Jazz Band) и традицию туристическую, богато
представленную бесчисленными марширующими оркестрами и диксилендами,
игравшими на улицах Нью-Орлеана для туристов до самого удара урагана
"Катрина" 28 августа нынешнего года.
 Но
в Нью-Орлеане жили, работали, записывались и разъезжались по миру и
музыканты вне этой традиции - в том числе и очень влиятельные. Пианист
Эллис Марсалис именно здесь вырастил своих сыновей - отвязного
саксофониста Брэнфорда Марсалиса (поигравшего, кроме всего прочего, в
группе поп-звезды Стинга) и строгого трубача-консерватора Уинтона
Марсалиса (нынешнего неофициального "министра джаза" США, директора
джазовой программы нью-йоркского Линкольн-Центра), востребованного
тромбониста Делфийо Марсалиса и младшенького, барабанщика Джейсона
Марсалиса, работавшего в лучшем "синтетическом" оркестре Нью-Орлеана -
Los Hombres Calientes. Синтетическом не в смысле использования
синтезаторов, а в смысле слияния, сплава, синтеза множественных
музыкальных культур, продолжающих пересекаться и взаимообогащаться в
Дельте Миссисипи.
 По
такому же принципу работает и легендарный духовой оркестр Dirty Dozen
Brass Band (на фото Эрина Паркера из The Daily Reveille), вот уже
два с половиной десятилетия сплавляющий в звуковой конгломерат огромной
интенсивности фанк, нью-орлеанский джаз, бибоп и традиции луизианских
марширующих оркестров. Музыканты были на гастролях, когда пришел ураган.
И пока что им некуда вернуться...
20 сентября в Нью-Йорке музыканты играли для музыкантов - в зале
Фонда Анхеля Оренсанса прошел Звездный джазовый бенефис в пользу
музыкантов Нью-Орлеана (A Jazz and Creative Music All-Star Benefit
for the Artists of New Orleans).
Восьмичасовой марафон собрал на сцене звезд разных музыкальных
направлений - от суперквартета Masada (саксофонист Джон Зорн, трубач
Дейв Дуглас, контрабасист Грег Коэн, плюс Кенни Уоллесен, заменявший
постоянного барабанщика состава Джои Бэрона - на фото Петра
Ганнушкина) до звезд "рока новой волны" 80-х - Элвиса Костелло и
Дебби Хэрри, выступавших, впрочем, в составе ироничного
постмодернистского ансамбля Jazz Passengers, и пророков
афроамериканского искусства 60-х - как, например, легендарный поэт,
черный националист, джазовый критик и теоретик марксизма Амири Барака.
Подробный фоторепортаж - на сайте
DowntownMusic.Net (фотографии за 20 сентября), некоторые общие
впечатления - в
блоге downtownmusic.
В тот же день, 20 сентября, в Нью-Йорке прошли еще два
благотворительных концерта в пользу Нью-Орлеана - в залах "Радио Сити
мюзик-холл" и "Мэдисон-Сквер Гарден"; в одном из них принял участие один
из самых именитых джазовых составов родины джаза, Preservation Hall
Jazz Band, созданный четыре с половиной десятилетия назад для
сохранения раннего нью-орлеанского джаза в его нетронутом, архаическом
виде.
Лидер ансамбля Джон Бруниус прилетел в Нью-Йорк прямо из эвакуационного
центра в Арканзасе - в чужой одежде из гуманитарной помощи, с трубой,
взятой взаймы, и совсем без голоса: голос пропал из-за того, что он
наглотался загрязненной наводнением воды. Прямо из аэропорта 64-летний
лидер Preservation Hall Jazz Band приехал в телестудию "Черного
развлекательного телевидения" (BET) на Манхэттене, чтобы воссоединиться
со своими коллегами из прославленного нью-орлеанского оркестра.
Музыканты могли сыграть в студии всего одну пьесу. Все они согласились,
что это должен быть диксилендовый стандарт "Знаешь ли ты, что значит
скучать по Нью-Орлеану?" - "Do You Know What It Means to Miss New
Orleans?".
"Как же хорошо узнать, что у остальных все в порядке - я-то знаю, что
там творится, через что я сам там прошел..." - Бруниус в Арканзасе
провел некоторое время в больнице, где его лечили от последствий
обезвоживания: несколько дней в одном из самых страшных мест периода
урагана, Нью-Орлеанском Конгресс-центре, он не получал ни пищи, ни воды.
Более сорока лет музыканты из нью-орлеанского Презервейшн-Холла колесили
по всему миру, пропагандируя искусство традиционного нью-орлеанского
джаза, исторически первого стиля джаза. В 1979 г., в частности, они
выступали и в СССР, когда в составе ансамбля еще были ветераны,
помнившие Луи Армстронга мальчишкой.
Любители джаза со всего мира приезжали в Нью-Орлеан, чтобы пройти
окованными железом воротами Презервейшн-Холла на Сент-Питер Стрит, 726.
Внутри тускло освещенного помещения без кондиционера они рассаживались
по грубым лавкам и скамейкам, чтобы слушать чистый, не замутненный
никакими поздними влияниями джаз Нью-Орлеана. Здание, построенное еще
французами в 1750 г., когда-то было жилым; после Второй мировой там
располагалась картинная галерея, а в 1961 г. родители нынешнего
директора, 34-летнего Бенджамина Джаффе (который также играет в ансамбле
на контрабасе), создали там Preservation Hall - буквально Зал
Сохранения, место, предназначенное хранить идущие из глубины десятилетий
традиции подлинного нью-орлеанского джаза.
Несмотря на свою мировую славу, музыканты Презервейшн-холла вели простую
жизнь в очень небогатых кварталах старого города, помнящих еще Бадди
Болдена, Кинга Оливера и Джелли Ролл Мортона. У четверых из восьми
нынешних членов ансамбля наводнение разрушило дома, а трое - лидер,
трубач Джон Бруниус, пианист Рикки Монье и барабанщик Джозеф Ластье-мл.
- лишились инструментов. В последний раз они играли в Презервейшн-Холле
27 августа, за день до прихода урагана. Туристов в городе уже почти не
было, и музыканты выступали всего перед 20 слушателями - неслыханно мало
для Презервейшн-Холла. Концерт закончился рано, и все успели
разъехаться.
В первый день урагана Джаффе, бросив в Нью-Орлеане контрабас, занимался
эвакуацией последнего из живых членов первоначального Preservation Hall
Jazz Band, 96-летнего банджиста Нарвина Кимбалла, а затем посадил свою
жену и двух собак в машину и уехал в Нью-Йорк. Все последующие дни он
пытался отыскать своих музыкантов. Выяснилось, что большинство успело
эвакуироваться еще в первый день, но пианист Монье с семьей провел почти
неделю на верхнем этаже покинутого офисного здания, куда они успели
затащить запас продовольствия. А чтобы найти Джона Бруниуса,
потребовалось десять дней.
Музыканта, жившего на первом этаже в одном из самых пострадавших
кварталов, вода застала врасплох, не дав ему вывести из гаража ни одну
из трех машин и поглотив все его имущество, включая его семь труб.
Трубача сняли с крыши дома проезжавшие мимо на моторной лодке соседи: у
него при себе был только промокший бумажник, и даже обувь он потерял,
спасаясь от наводнения. Четверо суток он провел на полу в
Конгресс-центре - без воды и пищи и в постоянном страхе перед
верховодившими там молодежными бандами. "Могу сказать: город, штат и
федеральное правительство отвернулось от нас - там не было еды, питья,
закона, порядка, а главное - плана, как помочь нам", говорит он. Только
приход солдат национальной гвардии спас людей. Бруниуса перевезли в
Хьюстон, затем Даллас и, наконец, Литтл-Рок. Там ему пожертвовали
одежду, местный музыкальный магазин дал ему напрокат трубу, и он вылетел
в Нью-Йорк, где телеканал BET собирал участников PHJB в студии.
 Обычно
Бруниус сам поет "New Orleans", но он так кашлял, что петь пришлось
банджисту Карлу ЛеБлану. Тем не менее руководитель ансамбля нашел силы
сказать в микрофон:
- Мы не позволим урагану остановить нашу музыку.
Джаффе, директор Холла и оркестра, готовит музыкантов к давно
запланированному туру в Таиланд, который должен начаться 28 сентября:
восстанавливает утраченные паспорта, инструменты и костюмы. Он говорит,
что не знает пока, когда откроется Презервейшн-Холл, но уверен: он
откроется. Отрывочные сведения из Нью-Орлеана дают основания надеяться,
что здание не слишком пострадало от урагана и наводнения.
Preservation
Hall
Preservation Hall New
Orleans Musicians Hurricane Relief Fund
использованы материалы Чарлза Джей Гэнза, Associated Press
фото: AP |
|
|
|
Чтение |
| Наш постоянный автор, музыковед Зинаида
Карташева, продолжает сегодня начатый в
предыдущем номере рассказ о Нью-Орлеане. New Orleans,
магический N'Awlinz на местном диалекте "патуа", легендарная родина
джаза, сердцевина блюзовой Дельты, город, основанный в 1718 г.
французами и названный в честь регента французского престола, герцога
Орлеанского Филиппа, захваченный испанцами в 1763, вернувшийся к
французам в 1801 и два года спустя проданный Наполеоном Бонапартом
(вместе со всей Луизианой) молодым Соединенным Штатам, вальяжный
"Большой Ленивец" (Big Easy), прозванный так музыкантами за былую
простоту поисков работы - вышел на улицу да играй... Этого города в его
прежнем воплощении больше нет, и еще долго не будет. Сейчас
полуторамиллионный город, наполовину залитый водой и разрушенный
ураганом, практически пуст... Нью-Орлеанский блюз (2)
Продолжение. Начало в #34
 Помня
о моей ностальгии по Нью-Орлеану, Мариетта прислала мне в 1995 году
январский номер журнала “National Geographic” с большим очерком о городе
моей мечты, с красочными фотографиями и большим трехстраничным
разворотом, запечатлевшим главную улицу города во время карнавала "Марди-Гра"
(Mardi Gras). Я периодически грустила, глядя на все это великолепие и
даже не надеясь попасть туда. И вот в 2001 году сказка сбылась. Выиграв
стипендию американского фонда обмена ученых "Фулбрайт", я на восемь
месяцев поехала в Бостон стажироваться на джазовом отделении
Консерватории Новой Англии (материал о ней был тогда опубликован "Полным
джазом" - ч.1,
ч.2.). Одной из самых главных идей, которые
я хотела там реализовать, конечно, была поездка на карнавал в
Нью-Орлеан.
Я созвонилась с Нэнси, которая все еще хозяйничала в ресторане
"Трико-Хаус" (хотя и развелась с хозяином), и она договорилась со своей
сотрудницей о моем пятидневном пребывании в ее квартире, расположенной
на Дофин-стрит в одном квартале от Барбон-стрит. Это была фантастика,
потому что найти жилье (да еще в центре!) во время карнавала в этом
городе крайне сложно. Места в гостиницах забронированы заранее и стоят
жутко дорого. Бывшие "наши" там практически не живут из-за тяжелого
климата и очень специфической обстановки. Если есть знакомые американцы,
и это люди, не занятые в туристическом бизнесе, - они стараются уехать
из города на это слишком уж веселое время. Так что мне крупно повезло.
 Реакция
всех моих профессоров в бостонской Консерватории на известие о поездке,
в которую я собралась, была очень похожей: на их лицах сразу же
появлялась игривая улыбка со следами приятных воспоминаний. Один
профессор многозначительно заявил, что Нью-Орлеан - это самое подходящее
место для академического исследования. Так что можно себе представить, с
какими эмоциями и любопытством я выходила из самолета.
Приехала я в понедельник 26 февраля (днем). Основной день карнавала -
Жирный вторник, что собственно и означает его название Mardi Gras (фр.)
или Fat Tuesday. День карнавала, аналогичный завершению нашей Масленицы,
проходит, как и в Бразилии, перед Великим постом по католическому
календарю. Пост должен начинаться следом - в Пепельную среду. Дни эти в
каждом году разные (в Нью-Орлеанском музее джаза мне дали календарь
Жирных вторников на ближайшие сто лет. Могу проконсультировать).
Соединивший в своей предыстории карнавальные традиции Южной Европы и
Африки, Нью-Орлеанский карнавал начал свою историю в 1838 году. В 1857
году было основано общество "Комус", занявшееся подготовкой и
проведением карнавалов. Черное население тоже имело свои шествия,
организованные обществом "Зулу", которое действует и по сей день.
Поэтому на карнавале избираются две королевские четы - белая и черная.
Каждый новый карнавал превосходил предшествующий по числу балов и
участников костюмированного парада. Шествия уже не укладываются в один
день (я видела их уже в понедельник), а туристов набивается во
Французский квартал видимо-невидимо.
 Сначала
я попала из зимы в лето в аэропорту. Потом я не узнала знакомый город:
старинные балконы Французского квартала были сплошь увиты украшениями, в
которых преобладали три цвета - золотой, сиреневый и зеленый,
традиционные цвета карнавала. Запомнившийся мне ухоженный центр был
завален горами мусора, и пластмассовые стаканчики с остатками алкоголя
распространяли малоприятный запах. Людей было очень много, и все - в
бусах разных цветов и толщины, часто надетых по нескольку ниток сразу.
Все активно общались друг с другом, спрашивая, кто откуда приехал. Когда
я отвечала, что я из Москвы, - сильно удивлялись. Русскую речь я
услышала за пять дней только один раз (двумя днями позже в "Презервэйшн-холл",
и это были две туристки).
И квартира, в которую я попала, была очень необычна. Ее хозяевами
оказались Роза - женщина, работавшая в ресторане, ее муж - трубач и
певец с необычным именем Стимбоут Вили (Пароходик Вилли, диснеевский
персонаж - ред.), и их большая ласковая собака. Расположенная на первом
этаже старинного здания, тесная и маленькая, вытянутая в одну линию,
почти без окон, квартира сразу же за дверью начиналась с комнаты, в
которую меня и поселили. Причем, через эту узкую дверь все время кто-то
протискивался, и люди какие-то очень необычные: толстяки, карлик, белые,
черные, часто с инструментами в футлярах. Это все были друзья хозяина,
который оказался одним из уважаемых музыкантов Нью-Орлеана, а я
очутилась в самой гуще их жизни, состоящей из постоянных организаций
gigs, или, как у нас говорят, халтур, и поисков площадок для
выступлений.
 К
вечеру толпа стала еще более многочисленной, музыкальный фон (в
основном, традиционный джаз) - еще более насыщенным, а запах на улицах
крепчал.
Утро карнавала - это пока еще пустой Французский квартал со вчерашним
мусором. Со входа обшарпанного "Презервейшн-холла" убраны на время
карнавала футляры от тромбона и трубы, чтобы на утащили на сувениры.
Центр праздника переместился на Кэнел-стрит - широкую улицу с богатыми
магазинами (ее часто сейчас показывают в новостях, пустую и
разграбленную). Мне подсказали, когда и где надо занять самое выгодное
место, что я успешно сделала. Как раз мимо меня на Кэнел-стрит выходило
шествие, которое открывалось несколькими всадниками - городским
начальством.
 В
центре в красном костюме гладиатора красовался мэр города. В шествии
было представлено множество организаций, обществ, клубов, школ и т.п..
Каждая такая группа участников сначала демонстрировала свое название,
потом состав варьировался. Центром группы могла быть богато украшенная
повозка-"корабль" (их вывозили почему-то на тракторах "Беларусь" - ну,
то есть, на старых "Фордах", с которых эта самая "Беларусь" была
скопирована), с которой в толпу кидали бусы и сувениры. Главный сувенир
- кокосовый орех, раскрашенный серебряной или золотой краской. Кто
поймает - тому счастье весь год. В группу могли входить обычные
пританцовывающие девушки, которые ни в какое сравнение не идут с
красотками бразильского карнавала.
 Меня,
конечно больше всего интересовали марширующие оркестры, музыку которых я
старалась записывать. Уровень разный: от хороших военных оркестров - до
очень слабеньких школьных. Идут рядами по инструментам, темп регулируют
звуки свистка, издаваемые впереди идущим "тамбурмажором". Играют марши,
порой немного синкопированные, похожие на рэгтаймы. Иногда играют и
ансамбли, сидящие на повозках - не всегда это джаз, но иногда был и
диксиленд. Музыканты оркестров одеты в мундиры; костюмы сидящих на
повозках - разные, очень красочные, том числе много африканских масок и
"туземных" нарядов. Солидные, нарядные и холеные чернокожие люди
проезжают в лимузинах или на роскошных лошадях - это представители
общества "Зулу". На специальных тронах везут белых и черных королей и
королев (кстати, на одном из карнавалов в прошлые десятилетия в роли
черного короля был Луи Армстронг). И все это - знаменитый Парад.
К вечеру центр праздника переместился опять во Французский квартал, и
для описания его у меня красок не хватит. Женские костюмы (вернее, их
почти полное отсутствие) часто представляли собой просто раскрашенное
тело, многотысячная толпа, похрустывая мусором, распределилась по
интересам и ориентациям, из каждого клуба и ресторана неслась громкая
танцевальная музыка. Короче говоря, народ "оттягивался по полной
программе", невзирая на возраст. На каждом шагу встречались полицейские,
но вмешиваться им не было повода, и одно из главных развлечений вечера -
фотографирование рядом с ними женщин "топлесс" - они воспринимали с
пониманием. Нельзя сказать, чтобы все были за такое веселье. Было и
молчаливое шествие длинной вереницы белых мужчин в монашеских одеждах
сквозь толпу, были и плакаты об адском огне, на котором будут гореть
отвернувшиеся от Христа. Мрачные предсказания отчасти сбылись.
К моему удивлению, Mardi Gras оказался не очень-то джазовым по музыке:
его основной фон составляли марши и популярные песни и танцы. Но по
своей сути, по атмосфере раскованности и всеобщему веселью - это был,
конечно, полный джаз.
Окончание следует
 Зинаида
Карташева
фото автора |
|
|
Как это было
в Москве |
 21
сентября клуб-центр ДОМ открыл очередной концертный сезон
выступлением нидерландской группы Dalgoo. Этот коллектив
определяет свой стиль как "концептуально-интеллектуальный музыкальный
театр, сочетание компонированной и импровизационной, мировой и
электронной музыки".
Ну что сказать? Все это было. Была концептуальность: программа написана
на стихи русского поэта-футуриста Велимира Хлебникова, легендарного
экспериментатора и фантазера, как завершение созданного группой цикла
работ на тексты русских авторов (например, два года назад в несколько
ином составе музыканты показывали в России программу на тексты Даниила
Хармса). Были в ней и элементы театра - русские тексты Хлебникова в
довольно брутальной манере произносил украинский (с австралийским
паспортом) актер Алек Копыт. Был и интеллектуализм, временами
подавляющий все остальные элементы. Играли много композиторского,
тщательно выписанного материала (не всегда, правда, одновременно попадая
в унисон, что заставляет предположить по крайней мере в двух из трех
инструменталистов людей из академической музыки, ритмически привязанных
к дирижеру). Временами импровизировали - причем саксофонист и кларнетист
Тобиас Кляйн чаще всего был весьма хорош, особенно запомнилось его соло
на бас-кларнете. Правда, фри-джазовый эпизод пианиста Альберта ван
Веенендааля и контрабасиста Мейнрада Кнеера впечатлил не слишком -
все-таки академический темперамент сильно мешал музыкантам отдаться
потоку свободной импровизации, так что поток этот получился не слишком
плотным. Была и электроника - перед Тобиасом Кляйном был развернут
макинтошевский ноутбук и пара MIDI-контроллеров, которыми он время от
времени принимался оперировать, вызывая массу разных звуков, а ван
Веенендааль время от времени переключался с фортепиано на синтезатор.
Наибольшее же количество использованных приемов было связано с
вокалисткой Элизой Руп: она тексты Хлебникова (по-голландски и
по-немецки) то пела в академической манере, то
проговаривала речитативом (в том числе и с Копытом, который звучал ей то
контрапунктом, то противофазой). Чего, правда, почти не было заметно -
так это элементов "мировой музыки", но и всех остальных элементов
хватало с лихвой.
В сухом остатке - довольно головоломная, не изобилующая эмоциями музыка,
не лишенная интереса, но и не захватывающая с головой. Очень европейские
"игры разума", заставляющие в очередной раз вспомнить определение части
современной европейской музыкальной культуры как "грантового искусства".
Многозначительные концептуальные проекты, создающиеся на гранты
государственных и частных фондов и затем прокатывающиеся по более или
менее протяженным гастрольным маршрутам при исключительной поддержке
общественных или частных культуртрегерских организаций - не суть зло:
многие такие проекты, если и не переворачивают представления
современников об искусстве, несут тем не менее много любопытной
культурной информации - вот как в данном случае. Жаль только, что те
музыканты, кто реально переворачивает представления и двигает искусство
вперед, не так уж часто попадают в "грантовую" орбиту.
 Анна
Филипьева (текст),
Кирилл Мошков (текст,
фото) |
Записки неофита.
Пролог.
Краткое содержание предыдущих серий: автор этих строк, будучи
подростком, начинает интересоваться джазовой музыкой, через некоторое
время знакомится с порталом "Джаз.Ру", начинает писать для него
корреспонденции, присваивает себе не существовавшее ранее звание
"самарского представителя портала", все более серьезно включается в
продюсирование концертной деятельности в ущерб основной профессии
системного аналитика, увольняется в этой связи с работы и принимает
решение переехать в Москву. Около полудня 22 сентября ему приходит в
голову идея создания интернет-сериала под названием "Записки неофита",
представляющего собой свежий взгляд со стороны на то, что происходит в
джазовой столице Российской Федерации.
Я в растерянности, друзья мои. Меня много убеждали в том, что говорить о
джазовой жизни за пределами Москвы значит терять время (активность-де в
провинции есть явление редкое, низкокачественное и малозначащее); меня
много соблазняли наличием в Москве беспрецедентного для провинции
количества клубов, где ежедневно (!) звучит джазовая (!) музыка; мне
неоднократно указывали на то, что Дмитрий Севастьянов уехал из
Благовещенска - в Москву, Евгений Борец уехал из Казани - в Москву, Олег
Киреев уехал из Уфы - в Москву и все остальные тоже уехали откуда-нибудь
- в Москву.
Словом, и я уехал в Москву; стоя на Казанском вокзале, я подобно всем
приезжим вглядывался в тоске в схему линий Московского метрополитена и
думал, что ориентироваться в московских клубах, музыкантах, продюсерах и
неизбежной системе отношений "friend-or-foe" так же невозможно и
противно человеческой природе.
Через два дня я уже твердо знал, что существует последовательность
станций "Пушкинская" - "Кузнецкий мост" - "Китай-город" - "Таганская" и
что следует садиться в первый вагон, отправляясь до "Цветного бульвара"
из центра. Забрезжила надежда, что и джазовая инфраструктура может быть
со временем понята. Однако системно-аналитическое прошлое подсказывало,
что процесс привыкания мной к московскому метро неинтересен как таковой,
а вот свежие впечатления о московском джазе могут представить
определенную ценность как для жителей столицы, так и для прочих
компатриотов. Для москвичей - потому, что на игровом поле появился новый
человек (хочется верить, что-то понимающий в предметной области), пока
еще не связанный с местными музыкантами сложной системой долгов,
обязательств и родственных отношений: не исключено, что этот новый
человек рискнет сказать правду в лицо великим, которые уже давно
таковыми не являются. Для остальных слоев населения - потому, что они
могут наконец-то услышать что-то сравнительно конкретное о московских
музыкантах, имена которых практически не попадают в прессу. Ну,
например, мне очень нравится по записям группа "Мирайф", и я собираюсь
набиться к Армену Мерабову в гости, поговорить с ним, побывать на
концерте и отчитаться; учитывая, что коллектив, мягко говоря, редко
играет в ГКЗ "Россия", для коллектива это может стать чуть ли не
единственным за несколько лет шансом попасть в один из выпусков "Полного
джаза" при всем том, что московская редколлегия не испытывает к группе
каких бы то ни было отрицательных чувств.
И я решил писать интернет-сериал "Записки неофита", не отказываясь от
параллелей ни с "Записками сумасшедшего" (как иначе классифицировать
добровольно вставших на путь джазового функционирования?), ни с
"Записками охотника" (вдруг придется кого-нибудь убить), ни с "Записками
о Шерлоке Холмсе" (одном из пионеров свободной импровизации - вспомним
рассказы доктора Ватсона о манере великого сыщика бессмысленно водить
смычком по струнам лежащей на коленях скрипки). Я решил добросовестно
ходить по самым разным клубам и площадкам, честно выслушивая концертные
программы от начала и до конца, записывать в специальную тетрадку имена
всех выступавших, ставить им оценки по десятибалльной шкале за технику и
артистизм (разумеется, огласке не подлежащие) и отчитываться о
проделанной работе в еженедельных выпусках "Полного джаза". Я даже готов
принимать заказы на приоритетное выполнение такого рода работ в
отношении конкретных персоналий - как от слушателей из далеких Васюков
(мы, потомственные москвичи, ценим инициативу с мест), так и от самих
музыкантов (ибо любителей играть в русскую рулетку больше, чем может
показаться).
И что самое страшное, к моменту выхода "Полного джаза" номер 319 я уже
даже сделал первый шаг и вычеркнул из списка четыре имени. Правда, они
не тянут на первую серию "Записок" - только на пролог. Не тянут ни
стилистически (это был блюз, а не джаз), ни качественно (это была
любительщина, а не музыка). Но плевок в колодец уже сделан, и не
осветить свой первый московский корреспондентский выезд на концерт - я
не могу.
Правда, я не буду называть имен, потому что в любом сериале должна быть
хотя бы надежда на хэппи-энд; и я эту надежду оставляю - вдруг да
описываемый коллектив так и останется неузнанным.
Это был квартет, игравший классический электрический блюз. Судя по
реакции публики, его участники - люди не только заслуженные, но и
известные (отмечу в скобках поразительную точность русского языка - оба
термина совершенно не гарантируют качества). Им, по внешнему виду, от
пятидесяти до шестидесяти с небольшим. Они играют на двух
электрогитарах, бас-гитаре, барабанах, губной гармонике и поют. Им
аплодируют. Им кричат "браво". Им говорят "спасибо". Им пожимают руки.
И они ужасны.
Их лидер, гитарист и вокалист, спотыкается при солировании и
предпочитает играть дворовым чесом. Их слайд-гитарист своими соло
напоминает о бессмертной инструкции Фрэнка Заппы о том, как полагается
солировать Настоящей Современной Гитарной Звезде: принимать позу,
заставлять гитару сделать "уааааа", резко вскидывать голову и смотреть в
публику так, словно вы и правда что-то сделали. Их басист играет
преимущественно одну и ту же бесподобную партию, которая лучше всего
передается звукоподражанием "тум, тум, ту-тум, тум", и наверняка
является одним из прототипов многочисленных анекдотов о том, что "мозги
басиста дороже, чем мозги гитариста, потому что слишком много их надо
переубивать, чтобы набрать столько же". Их барабанщик систематически не
попадает в ритм, делая Большой Бум По Тарелкам на полсекунды и даже
секунду позднее, чем это необходимо, и заставляет всю группу
вздрагивать. Группа же в целом отличается постоянными нестыковками и
замятыми окончаниями композиций - за это в моей родной Самаре даже на
репетициях и даже участники подростковых коллективов кроют друг друга по
матери.
Резюме: в Ульяновске в 1995 году было блюзовое трио Shoes, в котором
играли восемнадцатилетние пацаны-самоучки. Они играли на порядок лучше,
но появлялись буквально считанное количество раз на локальных бесплатных
фестивалях и через год самоликвидировались, так как решили, что им не
хватает качества и оригинальности. А московская группа <выпущено
цензурой>, состоящая из четырех мужиков более чем солидного возраста,
без зазрения совести играет на большой сцене и даже продает на это
билеты.
Я в растерянности, друзья мои. Приступая к "Запискам", я не подумал о
том, что в большом городе больше не только хороших музыкантов. Плохих
музыкантов там тоже больше. И один бог знает, как много нам открытий
чудных готовит просвещенья дух. Я в растерянности. Вернее, я в Москве.
Продолжение в следующем номере
 Юрий
Льноградский,
потомственный москвич с 19.09.2005
|
|
|
Постсоветское пространство:
что будетвсе анонсы:
вся Россия
вся Украина |
Vilnius Jazz’ 2005: программа
фестиваля
С 6 по 9 октября в Вильнюсе будет проходить очередной фестиваль Vilnius
Jazz’ 2005 - старейший в Восточной Европе фестиваль авангардного джаза.
Он откроется 6 октября презентацией специального совместного проекта
самого, пожалуй, востребованного и модного джазового проекта Литвы -
Dainius Pulauskas Sextet - и Литовского государственного симфонического
оркестра.
На следующий день, 7 октября, на фестивале выступят норвежская
вокалистка Эльдбьорг Ракнес (Eldbjørg Raknes) и японский дуэт Кадзутоки
Умэдзу (Kazutoki Umezu, саксофон) - Хибия Катан (Hiviya Katan, гитара,
вокал). Еще один дуэт, франко-литовский, 8 октября представит публике
плоды сотрудничества молодого, но уже обласканного вниманием критиков и
публики, литовского саксофониста Людаса Моцкунаса (Liudas Mockūnas) и
французского гитариста Марка Дюкре (Marc Ducret). Собственно трио самого
Марка Дюкре - Бруно Шевийон (Bruno Chevillon - контрабас), Эрик Эшампар
(Eric Echampard - ударные) - представит свою новую программу 9 октября.
 Хэдлайнеры
фестиваля - британский проект Bill Wyman's The Rhythm Kings - выступит
на Vilnius Jazz 7 октября. Напомним, что в течение трех десятилетий
бас-гитарист Билл Уайман вместе с барабанщиком Чарли Уоттсом создавал
фирменный саунд легендарных Rolling Stones. Сейчас созданная им группа
играет смесь из рока, блюза и джаза. Специальный гость концерта -
вокалист Эдди Флойд.
8 октября на фестивале выступит Willem Breuker Kollektief (Нидерланды) -
один из ведущих голландских новоджазовых составов, празднующий в этом
году свое 30-летие, а 9 октября публике будет представлен литовский
проект Riot, объединивший творческий потенциал самых перспективных
литовских молодых джазовых музыкантов: это Ян Максимович (саксофон),
Дмитрий Голованов (фортепиано), Доминикас Вишняускас (труба), Витис
Нивинскас (контрабас), Мариус Алекса (ударные).
Более подробная информация о фестивале - на его официальном сайте
www.vilniusjazz.lt.
 Анастасия
Костюкович
(журнал "Jazz Квадрат") |
|
|
Что намечается:
столичные анонсыфестиваль
"Длинные Руки 2"
Эрик Мариенталь
все анонсы Москвы
на сентябрь
все анонсы
Санкт-Петербурга
на сентябрь |
 30
сентября в клубе JazzTown пройдет концерт-презентация нового
альбома клавишника Вячеслава Горского
"Легенда о рыцаре" (начало в 21 час). Альбом, по определению самого
Горского, представляет собой "концептуальный программный проект в стиле
арт-классик-рок". По форме это - симфоническая сюита с участием
джаз-рок-группы Вячеслава Горского "Квадро" и камерного оркестра. В
записи двух номеров принял участие иранский вокалист Мехрдад Бади
(бывший солист легендарного состава "Арсенала" Алексея Козлова 1970-х
гг., с 1978 г. живущий в Лондоне). "Эта музыка навеяна творчеством моих
кумиров - клавишников 70-х годов: Рика Уэйкмана, Кита Эмерсона, Джона
Лорда и, в особенности, музыкой Гэри Брукера, автора знаменитой
композиции "The Whiter Shade of Pale" английской группы Procol Harum", -
сообщает Вячеслав Горский.
 1
октября в Центральном Доме
художника (начало в 18:30) "Джаз-бас театр"
Алекса Ростоцкого
представит свою новую программу "Джазографика" - концерт для трио (Алекс
Ростоцкий - электробас, Евгений Борец - фортепиано, Александр Машин -
барабаны) и испанского художника Фернандо Химено Переса.
В программе звучит оригинальная музыка Алекса Ростоцкого, а также
обработки русской классики (темы из "Картинок с выставки" Модеста
Мусоргского, тема из второго концерта Сергея Рахманинова, темы из
"Лирической сюиты"Дмитрия Шостаковича, "Вальс-фантазия" Михаила
Глинки,"Этюд" Александра Скрябина и др.).
Весь концерт художник своей линией и цветом продолжает и развивает
художественные образы, предложенные музыкантами. Он работает над
картиной всего несколько минут, пока звучит музыка. Пьеса заканчивается,
и художник, отложив нарисованную работу, ставит на мольберт чистый лист.
За время двухчасового концерта исполнятся двенадцать пьес и создается
двенадцать рисунков. Художественное действо транслируется на большой
экран, и зритель своим присутствием и участием помогает творить музыку и
живопись. |
|
|
|
Рецензии |
| Сегодня мы рецензируем две работы -
записи весьма известных американских джазменов. Парадоксальным образом и
они связаны с темой урагана в Нью-Орлеане: один из музыкантов родом
оттуда, там у него дом и студия; другой - родом с одного из островов
Карибского бассейна, откуда ураганы приходят на американское
побережье...>>>> |
|
|
