Как
это было
в Москве |
 Трудно назвать импровизирующего музыканта (тем более - новоджазового!), имя которого было так хорошо известно российским любителям музыки столь далеко за пределами представляемого им жанра, как имя Джона Зорна. Зорн, наверное, самый популярный в России авангардист (если такое словосочетание вообще имеет хоть какой смысл). И при этом он, пожалуй, самый правомочный претендент на звание "культового музыканта", что бы оно ни означало.
Да, у Джона Зорна в России действительно есть культ, и культ достаточно обширный. Его записи встретишь в коллекциях и у знатоков джаза, и у энтузиастов авант-рока, и просто у людей с открытым подходом к музыке, интересующихся всем нешаблонным, неприкладным и некоммерческим (просим понять нас правильно - "некоммерческое" вовсе не означает "плохо продающееся" или "неинтересное широкой публике"). При этом возможность приезда этого музыканта в Россию всегда рассматривалась как довольно умозрительная: Зорн - артист совсем недешевый, и при этом имеет довольно сложную репутацию у организаторов концертов, так как известен тем, что иногда внезапно отменяет уже назначенные концерты. Но - спасибо Александру Чепарухину и Green Wave - все сомнения позади: так или иначе, но 29 апреля в Московском Дворце молодежи концерт саксофониста, композитора и бэндлидера Джона Зорна наконец прошел.
 Собственно, называть это выступление концертом Джона Зорна было бы не вполне корректно, поскольку проект Electric Masada, с которым приехал Зорн, представляет собой целый букет звезд первой величины мировой авангардной сцены. Сольный концерт любого из музыкантов проекта сам по себе был бы достоин ранга заметного события в музыкальной жизни столицы. Судите сами: Марк Рибо (Marc Ribot, гитара), Икуэ Мори (Ikue Mori, электроника), Джейми Сафт (Jamie Saft, клавишные), Тревор Данн (Trevor Dunn, бас), Сиро Баптиста (Cyro Baptista, перкуссия), Джои Бэрон (Joey Baron, барабаны) и Кенни Уоллесен (Kenny Wollesen, барабаны) - настоящая сборная нью-йоркского Даунтаун-авангарда!
Сущность проекта "Электрик Масада" диалектична. Фактически это ансамбль солистов-виртуозов, но при этом все они тончайшим образом взаимодействуют между собой, а также находятся в строгом подчинении у бэндлидера-дирижера - самого Джона Зорна. В свою очередь он, обладая своеобразной выразительной дирижерской техникой (его жесты, адресованные ансамблю и отдельным музыкантам, понимали, наверное, даже те, кто никогда в жизни не брал в руки музыкальных инструментов), управляет процессом очень дозированно. Временами весь состав, включая даже электронщицу Икуэ Мори (которая в основном занималась воспроизведением пред-записанных шумов и тонов с лежавшего перед ней компьютера-лэптопа), играет четко "по руке", с точностью, достойной ведущих симфонических оркестров мира; временами же Зорн-дирижер (кстати, совсем не совпадающий с Зорном-саксофонистом: Джон может и дирижировать в процессе игры на саксофоне, и сидеть неподвижно тогда, когда его саксофон молчит) совсем самоустраняется, предоставляя музыкантам полную свободу выражения и отстраненно наблюдая за происходящим с довольным выражением лица.
 Вообще стоит отметить, что на концерте Джон Зорн, известный своею неуловимостью для прессы и нелюбовью к фотографам, вовсе не производил впечатления замкнутого в себе человека. Напротив, был очень эмоционален и радушен - впрочем, как и весь состав. Чтобы понять, что музыканты испытывают кайф от совместно исполняемой ими музыки, не требовалось навыков психоаналитика - энергетика хлестала через край, и зал, разумеется, не остался безучастным. Тем более что исполняемый музыкальный материал в общем-то был рассчитан на довольно широкую аудиторию. Хотя здесь далеко не все так просто, и зависит от того, насколько глубоко слушатель стал бы вдаваться в анализ.
Один из основных композиционных приема Зорна - сочетать несочетаемое. Музыкальные фрагменты, из которых складываются композиции, зачастую могут быть абсолютно несвязуемы стилистически с точки зрения европейской музыкальной системы - в одной связке оказываются разнообразные элементы хард-бопа, джазовой баллады, поп-рока, хард-рока и многих других стилистик и направлений.
 Мало того, сочетание это происходит вопреки каким бы то ни было законам музыкальных построений - Зорн использует, как правило, "рваные" фрагменты, будто бы выхваченные из середины какого-то произведения, обрывает их на полуслове и без всякой мелодической, гармонической или ритмической подготовки врезает следующие в соответствии с одному ему известными закономерностями. Кроме того, сложные тактовые размеры и полиритмия комбинируются у него таким образом, что кажется, будто долей в такте то не хватает, то, напротив, слишком много, и это придает композициям интригующую неустойчивость и сообщает движение. В довершение всего, мелодика, на которой построена большая часть исполненного в Москве материала, принадлежит целиком и полностью внеевропейским музыкальным системам - не будем забывать, что это, хоть и Electric, но все-таки Masada: в акустической же "Масаде", многократно признававшейся американскими джазовыми критиками лучшим малым составом современной новой импровизационной музыки, Зорн разрабатывал идею слияния джазовых способов изложения музыкального материала и фольклорных основ этого материала - основ, взятых целиком и полностью из фольклорных музыкальных культур евреев Ближнего Востока и Восточной Европы.
 С ног на голову у Зорна поставлено и решение вопроса о динамическом развитии. Опять же излюбленный прием - пьеса (насколько это слово применимо в данном случае) исполняется фортиссимо, а в момент кульминации весь состав неожиданно резко сбрасывает звук до piano.
С точки зрения исполнительства - как ни странно - при том, что Джон Зорн обладает внушительной саксофоновой техникой и обширным "трюковым" инструментарием (цепное дыхание, на котором он играет головокружительно сложные и невероятно длинные пассажи, экстремальный расщепленный тон и прочее), на концерте он воспринимается прежде всего как композитор и уже потом как исполнитель. В более или менее конвенционных ролях, впрочем, выступали участники его ансамбля: с видимым удовольствием взаимодействовали, каждый со своим индивидуальным темпераментом играли представляемые им лидером соло - а кроме того, еще и украшали, каждый по-своему, сценическое воплощение этой музыки.
 Особенно отметился экстрамузыкальными "украшениями", по своему обыкновению, перкуссионист Сиро Баптиста. Обладатель колоритной внешности типичного "сумасшедшего профессора" из голливудских фильмов, он живописно размахивал многочисленными перкуссионными предметами, один экзотичнее другого: особенно запомнился исполинский бубен, сквозь полупрозрачную кожу которого Сиро время от времени грозно взглядывал на зал, и поющий "шланг", размахивание которым аудитория в зале - особенно те, кто пришел не столько на музыку, сколько на предмет культа - принимала почему-то с особенно бурными изъявлениями радости, словно людям казалось, что это Сиро лично их приветствует. С Баптистой же был связан и единственный эпизод своеобразного "бунта на корабле" внутри "Электрик Масады" - когда в последней перед "бисами" пьесе он вдруг стал яростно жестикулировать, обращаясь к лидеру, и видно было, что перкуссионисту что-то вдруг сильно не понравилось и чем-то он там сыт по горло. Зорн, впрочем, эту вспышку моментально погасил, сделав в сторону Сиро один из своих мягких, но настойчивых дирижерских движений.
В общем, Джон Зорн дал пищу для размышлений и смакования как рядовым слушателям, не отягченным знаниями в области законов музыкальных построений, продемонстрировав им энергичное, экстремальное, ни на что не похожее музыкальное действо заманчиво-непонятной эстетики, так и любителям высоких теоретизирований - вывернув наизнанку все, чему учат в консерваториях.
 Анна Филипьева,
Кирилл Мошков (текст)
Владимир Коробицын (фото)
|
|
 12 мая днем в отеле "Балчуг-Кемпински" прошла пресс-конференция величайшего импровизирующего вокалиста мира - Бобби Макферрина.
Понятно, что немузыкальную прессу интересовали в основном светские моменты: как зовут собаку Бобби (выяснилось, что Харли), как он проводит утро (выяснилось, что встает каждый день в половине пятого, два часа читает Библию - он и на пресс-конференции появился с походно-полевым ее изданием - после чего везет в школу свою 12-летнюю дочь Мэдисон) и будет ли он исполнять "Don't Worry, Be Happy" (вопрос в разных вариантах был задан раза четыре, и Бобби каждый раз терпеливо объяснял, что еще до того, как в 1988 г. эта немудрящая песенка стала мегахитом поп-музыки, он уже исполнил ее в концертах "примерно пять триллионов раз", так что она смертельно ему надоела, в результате чего он уже 17 лет ее на концертах не исполняет никогда, ни под каким видом и ни за какие деньги). Артист выглядел утомленным, но был терпелив и даже мил с не очень-то церемонной российской прессой (самые выдающиеся представители которой со своими телекамерами выстроились в ряд прямо перед столом, за которым сидел артист, наглухо отгородив его от всех остальных присутствовавших).
Зато вечером состоялся концерт Бобби Макферрина в зале им. Чайковского. Но об этом - в следующем номере.
Константин Волков
|
|
|
Bill Bruford Earthworks (Великобритания): Москва, Центральный Дом художника - 19 мая, начало в 19:00; Санкт - Петербург, клуб "Старый Дом" - 20 мая.