|
21-23 октября в московском "Ле Клубе" (а потом еще 24 октября в
Ярославле) играла Mingus Dynasty - один из крепчайших
"репертуарных" ансамблей американского джаза, созданный сразу после
смерти великого джазового композитора (и одного из лучших
контрабасистов послевоенного джаза) Чарли Мингуса (ум. 1979) для
исполнения его музыки. The Mingus Dynasty, будучи типичным для Мингуса
ансамблем "промежуточного состава" (семь человек - уже не вполне
"малый состав", но еще и не оркестр) впоследствии дорос-таки и до
полноценного оркестра, дав миру Mingus Big Band - едва ли не лучший
биг-бэнд Америки, и уж, во всяком случае, самый необычный, ведь играет
он исключительно мингусовский репертуар.
Впрочем, биг-бэнд биг-бэндом, но приехала к нам именно "Династия" -
состав подвижный, мобильный и чрезвычайно крепкий. Российской публике
особенно приятно, что в составе этого септета - два русских музыканта,
трубач Алекс Сипягин (работает в "Династии" с 1995 г.) и контрабасист
Борис Козлов (с 1998). Последнее особенно ценно: российская джазовая
школа никогда не могла похвастаться чрезмерно большим количеством
ритм-секций высокого уровня - ну, такого уровня, чтобы хотя бы
соответствовал уровню первоклассных российских пианистов и
саксофонистов. А тут - русский контрабасист в ансамбле,
специализирующемся на музыке одного из сильнейших, самых креативных,
самых оригинальных контрабасистов в джазовой истории. Это честь - и
этому уровню доверия нужно соответствовать.
 Борис
Козлов соответствует. Да, он совсем не Мингус, но - он Козлов. Ученик
покойного Анатолия Соболева, в далекие 80-е переучившийся под его
руководством с бас-гитары, ныне обладает таким упругим битом, таким
хлестким, по-мингусовски оттяжным свингом, что трудно не признать
выбор именно этого контрабасиста для "Династии Мингуса" оптимальным.
Хотя точное, изящное звукоизвлечение Бориса заметно отличается от игры
покойного Мингуса, заставляя вспомнить и других ведущих басистов джаза
последних тридцати лет - и романтика Чарли Хэйдена, и перфекциониста
Дейва Холланда.
 Кстати,
с Холландом, помимо "мингусовских" проектов, сотрудничает Саша
Сипягин: на многих записях биг-бэнда Дейва Холланда звучит его труба.
В "Династии" Сипягин - то лиричный мыслитель, то носитель настоящего
мингусовского пламени: некоторые его соло по эмоциональному напору, да
и по технической сложности, могут дать фору импровизационным
высказываниям большинства остальных участников ансамбля.
 А
они разные, эти участники. Жесткий, грубый, мощный и изобретательный
тромбон "Ку-умбы" Фрэнка Лэйси (Ku-Umba Frank Lacy) вызывает в памяти
игру Джимми Неппера на классических альбомах Мингуса, но это игра не
50-х, это игра 2000-х: в ней столько же от Неппера, сколько и от
сурового фанк-тромбониста Фреда Уизли, да и от проектов чикагского
авангардиста Лестера Боуи, с которым много сотрудничал Ку-умба. Лэйси
в ансамбле еще и поет хриплым, мощным блюзовым голосом, вызывая к
жизни непростые тексты мингусовских "ораторий", то завязанные на
хитроумной игре слов, то основанные на прямолинейных политических
декларациях (как в яростной агитке против белого расиста, губернатора
Арканзаса при Кеннеди - "Fables of Faubus") - надо сказать, вполне
актуальных и 40-45 лет спустя.
 Молодой
барабанщик из Нью-Орлеана Доналд Эдвардс (Donald Edwards) - надежная
база ансамбля, мастер первобытного в своей витальной энергетике
ритм-н-блюзового грува, который так тонко вплетал в джазовый бит
Мингус и который теперь, уже после эпохи соул и хип-хопа, так
современно звучит в прочтениях" Династией" мингусовской музыки.
Два саксофониста - лидер и ветеран "Династии", альтист и флейтист,
американец Крэйг Хэнди (Craig Handy) и темнокожий британец, тенорист
Уэйн Эскоффери (Wayne Escoffery) - довольно полярные и личности, и
музыканты. Эскоффери сдержан, точен, постоянно контролирует себя и не
стремится поразить совершенством техники, хотя при нужде может. Хэнди
эмоционален, ярок, уверенно организует развитие музыки на сцене и
играет самые жаркие, после Сипягина, соло (а может блеснуть и тонкой
лиричностью на флейте).
 И,
наконец, пианист - "самый занятой пианист Нью-Йорка", как представил
его Хэнди, Джордж Коллигэн (George Colligan). Визуальный антипод
Эскоффери, он составляет ему удачную пару в плане темперамента:
сдержанный и спокойный, он может и ошеломить техническим совершенством
заковыристого сольного эпизода. Это тем более впечатляет, что
постановка рук у Коллигэна не просто неклассическая, а какая-то
антиклассическая (ладони выпячены, пальцы выгнуты обратной дугой -
смотреть страшно, кажется, вот-вот человек сломает пальцы об
клавиатуру).
 Фирменный
прием "Династии" - краткие, но довольно выразительные фрагменты всех
четырех духовых ad libitum, на неостановимом бите ритм-секции. Вообще
много эпизодов интеракции духовых (благо, духовых в ансамбле аж
четыре). Хорошо запомнился такой эпизод в конце первого сета, когда,
после очень лиричного вокала Лэйси в "Goodbye Pork-Pie Hat" и
ритмически расслабленной, но моторной переклички контрабаса и
барабанов на слушателей обрушивается крайне интенсивная дуэль Сипягина
и Хэнди на "очень повышенных тонах". Эмоциональный фон умело
разогревается, пока градус не поднимается настолько, что публика
принимает мощное соло барабанов Эдвардса как катарсис. После этого
Хэнди остается только, под сокращенную, вполсилы сыгранную тему "Saturday
Night Prayer Meeting", объявить музыкантов - и увести ансамбль на
перерыв.
Второе отделение - несколько сложнее: здесь меньше хитов (в первом
сете были и "Peggie's Blue Skylight", и пресловутые "Басни Фобаса", и
посвящение памяти Лестера Янга - "Прощай, шляпа пирожком", самый
знакомый студентам-джазменам стандарт Мингуса), зато больше
динамических контрастов, характерно мингусовских резких смен
аранжировочных фактур и еще больше протяженных насыщенных соло.
 Сперва
- контрасты четырехчетвертного свинга и блюзового метра, двенадцать
восьмых, в "Reincarnation" (украшенной мощным, но сдержанным соло
фортепиано), затем - "Orange", которую Козлов открывает протяженным
соло контрабаса, а ансамбль поражает эффектным эпизодом с ускорением
от медленной блюзовой структуры до очень быстрого свинга и выхода на
почти какафонический фрагмент одновременной импровизации всех
инструментов - после чего ансамбль, как в родную гавань, возвращается
в жесткую блюзовую сетку темы. Но это еще не все: яркие и
увлекательные соло начинают чередоваться на разных ритмических
структурах, каждый раз выходя на медленную, уверенную блюзовую поступь
темы.
Еще большее ритмическое разнообразие - в "Farewell Farewell", спетой
ярким, сочным голосом Лэйси. Здесь эпизоды латиноамериканской ритмики
чередуются со свингом и быстрыми ритм-н-блюзовыми кусками, а соло
тромбона, в первых нотах намекнувшее на характерную ямайскую затяжку
со смещением сильной доли на четверть такта, тут же вызывает общий
переход к расслабленно-подпрыгивающему ямайскому регги.
 Вообще
Mingus Dynasty - это пир для любителей разнообразия в аранжировках.
Никакого постоянства, никаких гипнотических ритмических потоков по
десять минут: все меняется, все чередуется, все откликается друг
другу. Так было у Мингуса, и так - только чуть отстраненно, чуть
постмодернистски - сделано у его "репертуарного ансамбля". Характерная
мингусовская едкая сатира финальной темы - показательная чисто
джазовая игра с гармоническими сетками: Мингус взял аккордовую
последовательность стандарта "All The Things You Are" ("Все, что ты
есть") и наколдовал из нее новую тему, которую, не особо усложняя,
назвал "All The Things U Could B By Now If Sigmund Freud's Wife Was
Your Mother" ("Все, чем ты могла бы стать на сегодняшний день, если б
жена Зигмунда Фрейда была твоей матерью"). В сегодняшней версии Mingus
Dynasty, аранжированной Борисом Козловым, нашлось место всему: и
плотному соло еще одного саксофониста, приглашенного музыкантами на
сцену арт-директора "Ле Клуба" Игоря Бутмана, и пронзительному эпизоду
трубы на быстром свинговом бэкграунде, и протяженному, очень красивому
"почти барочному" эпизоду флейты, тенора, трубы и тромбона, когда
афроамериканские корни вдруг испарились, на время оставив сцену
солидной классической основе.
В общем, послушать такой концерт - во многом отрезвляет. Услышав игру
одного из лучших ансамблей Нью-Йорка, начинаешь понимать, что баланс
старого и нового в джазе все-таки возможен. Идеи и даже целые
репертуарные массивы полувековой давности могут (и даже, наверное,
должны) оставаться современными и актуальными, если не консервировать
их в музейной неприкосновенности, а переосмыслять с позиций
сегодняшнего дня, обогащать всеми теми богатствами, что человечество
накопило за прошедшие десятилетия. Именно это делает интернациональная
компания блестящих джазовых профессионалов, объединившихся во имя
музыки Чарли Мингуса - и спасибо им за это.
 Кирилл
Мошков
фото автора
|
Издается
еженедельно с октября 1998 г.
"Я
написал басовую партию первой части - ту, которая играется на
клавишных и вокруг которой там все вертится. Основную часть
мелодической линии придумал саксофонист Бенни Моупин. Барабанный бит,
очень важный в этой вещи - по тем временам новый и особенный -
придумал Хэрви Мэйсон, наш тогдашний барабанщик. Пол Джексон, наш
бас-гитарист, придумал вторую басовую линию, которую он играл на
бас-гитаре и которая больше похожа на гитарную партию. Я написал
переходные куски от одной части к другой - "Хамелеон" ведь состоит из
двух основных частей: после первой, моторной, там идет более мягкая,
романтичная, потом еще ряд переходных эпизодов - и мы возвращаемся к
первой части в чуть более быстром темпе. На самом деле, первоначально
все эти идеи каждого из нас были заготовками для отдельных пьес, но,
когда мы работали над альбомом "Headhunters", мы просто свели их в
единое целое. Хороший пример того, как индивидуальные усилия сливаются
в общее дело! (смеется)."
17
ноября в Светлановском (большом) зале
В
начале 80-х Кенни Баррон основал квартет Sphere, созданный для
исполнения музыки Телониуса Монка. Этот коллектив записал ряд
интересных альбомов (прежде всего "Four For All" и "Bird Songs"), но
после смерти саксофониста Чарли Роуза прекратил работать, вернувшись к
активной деятельности только в 1998 г., когда Роуза сменил в составе
альт-саксофонист Гэри Бартц. Баррон успешно записывался и сольно:
пластинки под его именем выходят с 1974 г., и теперь их число
приближается к 40. Наверное, количество перешло в качество: в 90-е
годы Кенни Баррон наконец получил признание и публики, и критики,
достойное его таланта. Не будем забывать, что Баррон долгое время еще
и преподавал джаз в университете Ратгерса, в Нью-Джерси, где у него
учились такие нынешние звезды, как саксофонист Давид Санчес и трубач
Теренс Бланшард. Кенни работал там четверть века и только в 1999 г.
уволился из Ратгерса, чтобы сконцентрироваться исключительно на
создании и исполнении музыки.
8
октября в Москве умер художественный руководитель и дирижер
Государственного эстрадного оркестра РСФСР, заслуженный артист России
Владимир Михайлович Старостин. В феврале ему исполнилось 75
лет. Из-за болезни, на 10 лет приковавшей его к постели, он не мог
участвовать в музыкальной жизни и поэтому практически не известен
новому поколению джазовых музыкантов. Но в 60-70-е годы, да, пожалуй,
и 80-е, он был одним из самых известных бэндлидеров страны. Сначала
был дирижером оркестра Утесова, а после его смерти - дирижером
Государственного эстрадного оркестра РСФСР. А в конце своей жизни он
руководил оркестром Театра эстрады на Берсеневской набережной. 
20
октября открылся 24-й ежегодный джазовый фестиваль Сан-Франциско,
который проводит организация SFJAZZ ("Полный джаз" в 2002 г. публиковал
