 Рэндолл Клайн - основатель, исполнительный директор и председатель правления Джазовой организации Сан-Франциско
(SFJAZZ) - родился вовсе не в Сан-Франциско, а в Бостоне, точнее - в Суомпскотте, штат Массачусетс, что в тридцати километрах к северу от Бостона. Он вырос под звуки пластинок пианистов Арта Тэйтума и Телониуса Монка, сменявших друг друга на семейном проигрывателе, или живого фортепиано, на котором по очереди занимались отец и старшие братья. В конце 60-х юный Рэндолл и сам стал осваивать фортепиано, а заодно и бас-гитару. Свое высшее образование он начал в университете Хофстра на Лонг-Айленде (штат Нью-Йорк), а в середине 70-х перебрался в Сан-Франциско, где стал заниматься игрой на контрабасе в колледже Мэрин и параллельно работал в ныне не существующем клубе Boarding House, где имел возможность слушать рок, кантри, а также джазовых музыкантов вроде Херби Хэнкока, Стэна Гетца и Ала Джарро. В 1980-м он перевелся в SFSU (Государственный университет Сан-Франциско), а в свободное время решил попробовать заняться организацией концертов. Он вспоминает, что часами выстаивал на углу у
клуба "Кистоун", чтобы попасть на концерты Рэнди Уэстона, Макса Роуча или Эбби Линкольн, и думал: "я тоже могу делать им концерты!". Он и начал с того, что в те дни, когда у выступавших в "Кистоуне" с концертными сериями артистов не было выступлений, он делал для них концерты на юге Бэй-Эриа, в Сан-Хосе, в "баре для городских ковбоев" под названием "Золотая лихорадка". Продлилось это недолго, так как Клайну не удавалось свести расходы на организацию концертов с доходами от них, но Рэндолл уже вошел во вкус и вернулся к работе в Boarding House - на этот раз как пресс-агент клуба.
В 1982 г. Клайн и менеджер Boarding Hose Клинтон Гилберт совместно основали компанию Jazz in the City, просуществовавшую под этим именем до 1999 г., когда она была переименована в SFJAZZ. Год спустя партнеры впервые провели фестиваль Jazz in the City - сугубо местный, с бюджетом всего в 27 тысяч (проспонсированным Фондом гостиничного налога Сан-Франциско и Городским фондом), продлившийся всего два дня (он проходил в театре "Хербст", где часть его мероприятий проводится и сейчас). Финансового успеха первый фестиваль не имел, но состоялся и на следующий год, правда - в сотрудничестве с Азиатско-Американским джазовым фестивалем и уже не в одном зале, а в нескольких меньших, от клубов до небольших театров. Этой формулы - предоставить артисту соответствующее масштабам его популярности и особенностям музыки помещение - фестиваль придерживается и сейчас, превратившись, по признанию ведущих СМИ Америки, в одно из лучших мероприятий своего рода в стране (если не в мире, считает лондонский The Observer).
В декабре 1999 г. Клайн объявил о создании Джазовой организации Сан-Франциско (SFJAZZ), которая стала заниматься не только одним осенним фестивалем, но и джазовыми мероприятиями в течение всего года, в частности - выделенным в отдельную творческую программу весенним сезоном, артистическим директором (или, говоря более привычными нам терминами, художественным руководителем) которой стал уроженец Района Залива, живущий в Нью-Йорке модный молодой саксофонист Джошуа Редмэн. Весеннему сезону (в 2002 г. - 21 мероприятие, в том числе 19 концертов) сразу был придано мощное пропагандистское ускорение, выразившееся во множестве публикаций в ведущих масс-медиа страны (New York Times, Chicago Tribune, San Francisco Chronicle, LA Times), где концепция сезона с заметным постоянством сравнивалась с концепцией деятельности ведущего, с точки зрения СМИ, джазового института США - нью-йоркской программы "Джаз в Линкольн-Центре". Понятно, сравнение делалось с намеком на то, что программа в Сан-Франциско прогрессивнее и интереснее. Впрочем, отчасти так оно и есть: действительно заметно ее отличие от деятельности Линкольн-Центра, где главный консерватор джаза Уинтон Марсалис упорно вдалбливает нью-йоркцам (а посредством своего биг-бэнда, который на деньги Центра дает в год больше ста концертов в год вне Нью-Йорка и даже вне США - и всему миру) свои концепции истории джаза и значимости отдельных ее периодов. Джошуа Редмэн в интервью "Нью-Йорк Таймс" в 2000 г. объяснял это так: "По сравнению с нью-йоркской программой, наша - это культурный плюрализм в типичном стиле Сан-Франциско. Публика в Районе Залива несколько меньше озабочена строгими стилистическими и жанровыми определениями. Она немного меньше следит за жанровой чистотой артистов и немного больше готова идти за музыкантами туда, куда они поведут ее".
Сейчас SFJAZZ - крупнейшая на Западном побережье США джазовая организация, крупнейшая и по штату, и по бюджету (свыше 3 млн. долларов в год), и по известности в масс-медиа и связанному с ней общественному признанию (всему тому, что укладывается в емкий американский термин publicity). До аналогичных показателей "Джаза в Линкольн-Центре", конечно, калифорнийцам пока еще далеко, но все занимающиеся такой же деятельностью организации на Западе США (включая, пожалуй, самую раскрученную в масс-медиа - сиэтлский Earshot) они "убирают" с гарантией. Во всяком случае, на рубеже XX и XXI веков SFJAZZ - важнейший "игрок" на джазовом поле второго по объему джазового рынка США, San Francisco Bay Area, Района залива Сан-Франциско.
Мы беседуем с Рэндоллом Клайном в его стерильно чистом и идеально тихом кабинете в обширном офисе SFJAZZ, расположенном на цокольном этаже одного из самых фешенебельных деловых комплексов Сан-Франциско - белого четырехбашенного "Эмбаркадеро-Центра", близ пассажирских терминалов городского порта, на роскошной набережной Эмбаркадеро, смотрящей прямо на Залив.
Трудно ли превратить локальный фестиваль, представляющий только местных артистов, в крупное международное событие, едва ли не важнейший джазовый фестиваль США?
- Трудно ли? Конечно, трудно. На это уходит много труда - впрочем, как и в любом другом деле. Нужны хорошие люди, отличные идеи, много тяжелой работы и превосходная музыка. И этот путь - вовсе не подъем по прямой линии. Были и взлеты, и падения, и битвы. Но главное, что поддерживало нас все эти годы - это люди, целиком себя посвятившие этому делу. Много людей. Многие из них работают здесь до сих пор. Наше дело выросло: теперь мы проводим не только осенний фестиваль, но и множество других мероприятий на протяжении всего года, и еще один фестиваль, который теперь достиг почти таких же размеров, что и наш основной.
Сколько людей работает в SFJAZZ?
- Сейчас - 21 человек. Технический отдел - производство, звук, свет; отдел образования, который занимается нашими образовательными программами; отдел финансирования (fundraising department); маркетинг и связь с общественностью; плюс отдел общих операций, который ведет деятельность непосредственно по организации наших программ. Наша организация по своей структуре - точная копия большого симфонического общества, филармонии (как Chicago Symphony, San Francisco Symphony или New York Philharmonics), и действует в основном теми же методами. Правда, с одной поправкой: мы - некоммерческая (non-for-profit) организация. Но цель у нас та же, что и у филармонических обществ: представление искусства публике, только вместо академического музыкального искусства мы подставили в эту формулу джаз - и результат оказался очень удачным. Многие наши соратники в других городах сомневались в жизнеспособности такой структуры в применении к джазу (ведь в других городах также существуют подобные организации), но мы на практике доказали, то эта модель работоспособна в нашем жанре. Тем более, за те двадцать лет, что мы работаем, джаз заметно изменился, и в подходе к нему нужны новые решения.
Как вам видится, в каком направлении происходят эти изменения в джазе?
 - Направление - весь мир! В прошлом мы приглашали на фестиваль довольно мало зарубежных артистов. Теперь это не так. Мы начинали с того, что включали в программу фестиваля много латинского джаза (прямо с первого года, 1983-го) - афробразильского, афрокубинского. Но это еще были артисты, живущие в США. Постепенно в нашей программе стали появляться и зарубежные музыканты, представляющие все мировые течения джаза. Впрочем, это не только джаз меняется - это меняется сам мир, а джаз только отражает эти изменения. Ну, скажите, разве было бы возможно двадцать лет назад, чтобы вы - журналист из Москвы - сидели здесь, в моем офисе в Сан-Франциско, и брали бы у меня интервью? (смеется) Меняется общество, меняется культура, меняется вся жизнь, и я считаю, что это большое, правильное дело. В музыке теперь куда больше открытости, готовности впитывать влияния, сотрудничать. Это хорошо.
Вы упомянули о существовании в структуре SFJAZZ образовательных программ. Расскажите поподробнее об этом виде деятельности организации.
- Мы занимаемся джазовым образованием в разных аспектах - и новых, и старых, но все эти аспекты мы разделили на два основных направления - джазовое образование для взрослых и образовательные программы для детей. Для взрослых у нас предназначены организуемые нами семинары и публичные дискуссии, объединенные в серию "Джазовые диалоги", которую мы проводим уже несколько лет. Например, в прошлом году мы провели несколько семинаров на тему "Раса и джаз", материалы которых потом были опубликованы в журнале Jazz Times и получили очень широкий резонанс. Подобные мероприятия, безусловно, носят образовательный характер, поскольку их цель - дать людям более глубокие знания, более широкое представление о джазе. Кроме того, есть еще две серии мероприятий - одна более теоретическая, она называется Threads of Jazz, "Связующие нити джаза", в ходе которой ансамбли местных музыкантов иллюстрируют для публики то или иное специфически джазовое понятие (например, свинг); вторая - сугубо практическая, "Встреча с мастерами" (Meet the Masters), когда крупные музыканты встречаются со студентами и взрослыми людьми в ходе интерактивной творческой мастерской или небольшого мастер-класса (уже участвовали Джим Холл, Джо Ловано, Элвин Джонс и Джошуа Редмэн).
Что касается программ для детей, то они достаточно разнообразны - начиная от концертов в школах - но все направлены на то, чтобы научить детей понимать джаз, ценить его, и, следовательно, на то, чтобы какая-то часть этих детей пополнила собой в будущем джазовую аудиторию.
Ну и, наконец, самое, наверное, известное, что мы делаем в этом направлении - хотя по объему это и наименьшая из забот нашего отдела образования. Мы спонсируем сборный ансамбль лучших школьников-джазменов Сан-Франциско, SFJAZZ Al-Star High School Jazz Ensemble - группу музыкантов-школьников со всего Района Залива, в которую входят ребята 15-18 лет. Они прекрасные музыканты, у них отличный руководитель, и, хотя мы работаем с ними всего год, нам уже есть чем гордиться в этом сотрудничестве.
Давайте теперь перейдем к тому мероприятию, с которого началась история SFJAZZ - к ежегодному осеннему фестивалю. Кто составляет его программу?
- Я.
То есть список выступающих артистов - это
ваш вкус.
 - Главным образом да. Но - не только. Это еще и вкус Района залива Сан-Франциско. Я все-таки на этот показатель как-то больше опираюсь. Сформулируем так: все, что я ставлю в программу фестиваля - это отличная музыка. Далеко не на все из этих концертов я пошел бы сам в свое свободное время. Но если мне случится видеть любой из этих концертов по стечению обстоятельств - я послушаю с интересом.
Наша цель при составлении программы фестиваля - представить аудитории нынешнее состояние джаза. Я весь год обзваниваю музыкантов, которых держу на заметке как потенциальных гостей нашего фестиваля, расспрашивая их, над какими проектами они работают, уточняя некоторые детали их прошлых заслуг, чтобы яснее представлять себе перспективу их творчества. Примерно двадцать процентов концертов фестиваля рождаются именно из результатов таких звонков - когда я решаю, что вот этого артиста, с его заслугами, стоило бы показать на нашем фестивале именно вот с этим его новым, многообещающим проектом. Другой важный фактор - шоу должно быть интересным, оно должно буквально приковывать к артисту внимание.
Другой момент: иногда содержание шоу диктуется тем местом, где происходит концерт, определяя звучание и интонацию. Мы используем для части концертов фестиваля старинную церковь, собор Милости Божьей (Grace Cathedral), почти в центре города. Стены собора уже видели невероятные выступления людей, которые в других условиях вряд ли даже стали бы выступать вместе. Так, в прошлом году там играли вместе саксофонист Чарлз Ллойд и индийский перкуссионист Закир Хуссейн, и это было прекрасно. В прошлые годы там исполнялось большое произведение, написанное по нашему заказу Энтони Брэкстоном. Фарао Сандерс играл там великолепный дуэт. Одно из лучших шоу, что там было - это Закир Хуссейн и саксофонист Джо Хендерсон. Сесил Тейлор сыграл там великолепный сольный концерт... В этом зале стены сами диктуют содержание: не только потому, что это - построенная в готическом стиле церковь, но главным образом потому, что помещение обладает собственной, невероятной красоты реверберацией длиной в семь секунд. Такое длинное эхо заставляет музыканта играть по-другому, прислушиваться к тому, как помещение откликается на его игру, взаимодействовать с этим помещением, с этим эхом. Так, прошлой весной Джошуа Редмэн играл там феноменальный сольный концерт "История тенор-саксофона" в рамках весеннего сезона SFJAZZ - Джошуа ведь художественный руководитель наших весенних сезонов.
Ну, а остальные восемьдесят процентов программы наших фестивалей - это более или менее то, что бывает и на остальных джазовых фестивалях. Мы просто организуем саму программу по немного другому принципу, в частности, делаем тематические вечера - каждый вечер фестиваля посвящен той или иной тематике.
Многие концерты фестиваля носят выраженный авангардный характер. Вы не боитесь творческих рисков?
- Нет, нисколько. Весь смысл как раз в этих рисках. Мы же хотим показать сегодняшнее положение дел в джазе, верно? Значит, надо идти на риск. Например, в этому году у нас будет колоссальный проект - саксофонист Джеймс Картер будет импровизировать с ансамблем горлового пения из Тувы "Хуун-Хур-Ту". Их стиль идеально подходит для атмосферы собора Милости Божьей, и Джеймс, с его колоссальными техническими возможностями, вполне способен найти адекватные их музыке тембры и импровизационные ходы. Риск ли это? Конечно. Но это слишком интересная задача, чтобы не попытаться ее решить. Мы всегда готовы рискнуть. Шоу может оказаться великолепным. Может и провалиться. Все бывает.
Как насчет весенних сезонов? Вы говорите, что программу осеннего фестиваля составляете сами; у весенних сезонов есть специальный артистический директор - Джошуа Редмэн. Означает ли это, что он сам определяет их программу?
- Он осуществляет общее художественное руководство сезоном, а программу мы с ним определяем вдвоем. Он сообщает мне свои соображения о том, что ему хотелось бы сделать в течение сезона, и мы решаем, какими силами мы могли бы эти идеи реализовать, стараясь перенести фестивальную концепцию тематических мероприятий и на весенние концерты - с одним отличием: речь в этом случае идет не об одиночных тематических вечерах, а о сериях мероприятий одной тематики. В целом стратегия и тактика каждого сезона определяется за один день: мы с ним садимся вот здесь, в этой комнате, обмениваемся идеями, пишем наброски программ, прикидываем составы и имеющиеся возможности. Он - артист, он занимается исключительно художественной стороной дела, тогда как я, по необходимости, должен думать и обо всех других аспектах, включая деловой. Я должен сделать все для того, чтобы не только артисты были довольны художественной стороной дела, но и публика пришла на концерт. Джош говорит о творчестве, я - о коммерции. Да-да, мы - некоммерческая организация в том смысле, что работаем не на извлечение коммерческой прибыли из нашей работы, но ведь концы с концами-то мы должны сводить, так? Поэтому я занимаюсь именно коммерческой стороной дела. И Джош это понимает. Ему не нравятся некоторые компромиссы, на которые неизбежно приходится идти во имя того, чтобы задуманные мероприятия могли состояться, но он понимает, как все это работает, и всячески демонстрирует это понимание. Надо вообще сказать, что он - фантастический партнер, с ним очень приятно работать, у него отличные идеи. И у нас с ним общее понимание дел, мы оба стремимся к эклектике, а не к узким стилистическим рамкам догматических представлений о том, чем непременно должен быть весь джаз1. Это именно тот подход, что служит залогом успеха в Районе Залива с его невероятной культурной пестротой. Здесь, где живет вместе столько совершенно разных людей, принадлежащих к совершенно разным культурам, открытость - главный показатель. Если ты играешь в кастовость, в закрытость, ты проиграл. Победить можно, только проявляя открытость.
Так вот Джошуа как раз совершенно открыт. Но не в том смысле, что кидается в разные авантюры без оглядки. Нет, он к каждой новой идее относится невероятно серьезно и ответственно. Когда я предложил ему сыграть сольный концерт в соборе Милости Божьей, он обдумывал эту идею больше года и затем несколько раз репетировал в соборе один, без свидетелей. Он подготовил титаническую программу и исполнил ее с блеском. Вообще говоря, он полностью соответствует моей теории о разнице между "хорошим" и "великим". Хорошим быть нелегко, но, чтобы быть великим, надо трудиться на порядок больше. Он так и поступает. Так побуждаю его поступать и я: мне всегда хочется сделать что-то большее, чем делается, быть может - настолько большее, что делать это оказывается как-то неудобно, непривычно. Ну, а то, что непривычно, побуждает нас расти быстрее.
Давайте попробуем теперь взглянуть на сцену концертов SFJAZZ с другой стороны. Кто ваш средний слушатель? На кого рассчитаны ваши мероприятия?
 - Ну, на понимание этого понадобились годы... Знаете, почему наш самый первый фестиваль катастрофически провалился? Мы тогда взяли все ту же концепцию эклектики, что развиваем и сейчас, и впихнули в два вечера на одной и той же сцене. Подряд на сцену выходили: афрокубинский ансамбль; группа с африканским барабанщиком; сольный пианист, игравший в стиле гарлемского страйд-пиано 20-х годов; джазовый квартет... А зал был полупуст, то есть что это я - мы к половинной заполняемости и близко не подошли. Позднее я объяснил себе это так: далеко не все люди готовы к восприятию эклектичных программ. Большинство из них любят то, что любят. И поэтому многие организаторы так цепко держатся за узкие стилистические рамки - потому что они знают, как внутри этих рамок действовать в расчете на ту аудиторию, которую охватывает представляемая ими музыка. Вот почему мы пошли по пути разделения аудиторий: пусть любители диксиленда приходят на концерт диксиленда, а любители латинской музыки - на латинский концерт. И это сработало. Среди этих раздельных аудиторий было, быть может, двадцать процентов людей, которые были заинтересованы в разных программах - и приходили на них. И даже они не приходили на все концерты. Остальные 80 процентов - это небольшие сегменты аудитории, заинтересованной в том или ином виде музыки. Любители кубинской музыки. Знатоки авангарда. Ценители бибопа. Те, кто слушает только джазовых пианистов. И так далее. Так что вот на кого рассчитаны наши мероприятия: на небольшие сегменты верных поклонников того или иного жанра, стиля, направления, которые мы охватываем один за другим благодаря эклектичности наших программ. Плюс 20% более или менее всеядных слушателей.
Мы не делаем больших концертов под открытым небом, где, чтобы дождаться хэдлайнера, на которого пришло большинство, надо высидеть получасовые сеты шести других коллективов. Там, если вас не заинтересовали данные конкретные полчаса на сцене, вы можете отойти поболтать с друзьями, съесть свои сэндвичи, попить пива и т.п. Ну, может, из шести групп две вы и послушаете вполуха. У нас же все по-другому: люди приходят на концерт в приличном зале, чтобы получить определенные слуховые переживания, чтобы именно послушать музыку, сидя в удобном кресле. И это бумерангом срабатывает и для исполнителей. Вы спросите музыкантов: далеко не все из них действительно любят играть на больших садово-парковых фестивалях перед публикой, которая в массе своей не слушает их, а бродит по площадке, болтает между собой, пьет пиво, ест бурритос и т.п. Но большинство из них любит играть на сцене концертных залов, где публика специально пришла, чтобы именно слушать их. Удобно, комфортно публике - комфортно и музыкантам.
Аудитория на разных концертах разнится и по возрастному показателю. На какие-то концерты ходят люди в среднем лет 25 (на афрокубинские, например). На концерты Брубека в прошлом году, конечно, пришли более пожилые - потому, что Брубек был популярен в начале 60-х, и тогдашней его аудитории сейчас 60-70 лет. Но при этом - вот интересный факт - на его концертах было гораздо больше молодежи, чем можно было предположить (и чем было возможно до показа сериала Кена Бернса).
В целом могу сказать, что это не результат наших усилий - то, что на разные концерты приходят разные возрастные группы. Это просто потому, что разную музыку слушают люди разных возрастов. Мы-то как раз стараемся охватить возможно более широкий спектр публики. И, вы знаете, это срабатывает. Более молодые, придя на джазовый концерт один раз, часто решают потом прийти еще и еще. Да и, потом, есть ведь и молодежная музыка - даже в джазе. В марте у нас будет Стэнтон Мор, барабанщик из нью-орлеанского джем-бэнда Galactic, с басистом Крисом Вудом из Medeski Martin & Wood и саксофонистом Скериком из Tuatara. Все трое представляют новейшее направление импровизационной музыки, jam bands, будут играть горячие фанковые ритмы, и заранее можно сказать, что подавляющее большинство аудитории будет младше 25. Будут концерты с Хэрби Хэнкоком, Роем Харгроувом, Майклом Бреккером - там аудитория будет в массе своей старше 40. Но мы все время стараемся захватывать, затягивать более молодую аудиторию. На Мора, например, билеты будут дешевле, чем обычно - чтобы облегчить доступ молодым слушателям. Даже на Кита Джаррета в Оперном театре сможет прийти молодой человек - там есть специальная студенческая скидка, билеты по 20 долларов. Лет восемь назад здесь был большой шум по поводу очередной новации в джазе - на тот момент это было движение эйсид-джаза. Здесь было пять-шесть действительно отличных групп этого направления; гитарист Чарли Хантер был, пожалуй, самым популярным (он сейчас в Нью-Йорке). У них было множество очень молодых слушателей. У нас в офисе тогда работало несколько совсем молодых людей, которые ничего не знали ни о Колтрейне, ни о Майлсе Дэвисе, но они с удовольствием ходили на концерты эйсид-джаза, постепенно узнавали об этой музыке все больше и больше и в конце концов стали ходить и на концерты других джазовых стилей. Они как бы вошли в джаз через заднюю дверь.
Поэтому мы все время побуждаем молодую аудиторию: входите! Затратить на вхождение в эту музыку нужно совсем немного, но как много можно в ней найти! Сейчас на сцене полно отличных молодых музыкантов, в музыке которых легко найти соответствие собственным чувствам и мыслям, а поняв их - уже несложно открыть для себя богатства других поколений джаза. Когда войдешь в эту музыку, дальше она сама уже будет подталкивать тебя. Тем более, что произошла цифровая революция, в результате которой вся эта музыка доступна в записи - причем легко доступна. Через Интернет легко ознакомиться со всеми стилями, выбрать то, что тебе нравится. Хочешь - органные трио раннего грува и соул-джаза, хочешь - хард-боп Ли Моргана, хочешь - что-то еще: в джазе, на самом деле, так много музыки, легко доступной даже не очень подготовленному слушателю! Потом идешь в магазин и покупаешь столько записей каждого артиста, сколько хочешь - хоть полное собрание его сочинений (возможность, которая пришла с эрой цифровых переизданий и еще двадцать пять лет назад совершенно недоступная).
Ну и, наконец, неизбежный вопрос о ваших планах.
- На горизонте у нас - пара крупных проектов. Во-первых, мы начали работу по подготовке открытия собственного помещения. Это не будет ни клуб, ни концертный зал. Мы определяем этот проект как "лабораторию". Там можно будет проводить концерты, как в концертном зале. Там можно будет проводить более камерные мероприятия, и тогда помещение будет выглядеть как клуб. Днем его можно будет использовать для репетиций. Там, скорее всего, не будет концертов каждый вечер. Мы рассчитываем, что это место станет джазовым центром Сан-Франциско, потому что мы будем предоставлять его и другим организаторам для проведения их мероприятий. Помещение не будет большим. Скорее всего, максимум триста мест. В списке наших стратегических планов этот проект, подготовку и расчет которого мы сейчас завершаем, находится на первом месте, и я надеюсь, что мы реализуем его в течение примерно трех лет.
Еще один важный проект, связанный с "лабораторией" - штатный музыкальный коллектив, который будет там работать. Скорее всего, это не будет традиционный биг-бэнд. Это будет некий конгломерат, который, в зависимости от каждого конкретного проекта, от каждой решаемой задачи, будет изменяться в составе. Нам предстоит выработать философию его деятельности. Пока можно сказать, что в нем будет соблюдаться баланс постоянно работающих местных музыкантов и приглашаемых солистов со всей страны. Мы представляем так, что мы будем приглашать солистов для работы над серьезными авторскими проектами, связанными с современной музыкой, с тем чтобы они имели возможность месяц репетировать в "лаборатории", затем один или несколько раз давать концерты, возможно - отправляться в небольшое турне. Нам вполне хватит талантливых местных музыкантов-оркестрантов для воплощения любой творческой задачи.
Не знаю, видно ли это изнутри джазового сообщества, но мне - иностранцу - очень заметно, что бывшие или ныне действующие музыканты, или же люди, получившие музыкальное образование (но не работающие по этой специальности), составляют значительную долю джазовой аудитории.
- А это так и есть. Знаете Международную ассоциацию джазовых преподавателей (IAJE)? Огромная организация. По всей стране - колоссальное количество университетских джазовых программ, готовящих музыкантов. Все же понимают, что этим ребятам негде будет играть, когда они закончат колледж. Вот эти-то ребята - прекрасно подготовленные в области джаза, замечательно его понимающие - и становятся основой аудитории джаза. Они ведь любят его, ходят на концерты, покупают пластинки. Но что они делают в жизни, когда заканчивают колледж?
Преподают. Преподают джаз. Воспроизводят следующее поколение джазовых музыкантов - и слушателей.
- Совершенно верно. Видите ли, я чуть-чуть представляю себе ситуацию в России. Там ведь огромная система подготовки музыкантов в области академической музыки - куда шире, чем здесь. Поэтому в массе своей русские чуть лучше знают классическую музыку, чем мы. Куда деваются все те тысячи музыкантов, которые каждый год заканчивают российские музыкальные училища и консерватории? Отчасти - пополняют ряды квалифицированных слушателей. То же и с литературой. Российские школы учат понимать или по крайней мере знать литературу куда лучше, чем американские, это не секрет. Значит ли это, что в России намного больше писателей, чем в Америке? Нет. Но в России благодаря этому гораздо больше квалифицированных читателей, то есть "аудитория литературы" очень широка.
В нашем случае действует та же модель: джазовых музыкантов несравнимо больше, чем работы для них. Они неизбежно зарабатывают на жизнь другим способом, не музыкой, точнее - не исполнительством (они могут работать в магазине грампластинок, или музыкальных инструментов, или преподавать музыку, или вообще заняться бизнесом). Но они - подготовленные, квалифицированные слушатели. Система музыкального образования нужна ведь не только для подготовки музыкантов. Она нужна и для подготовки слушателей. Иначе кто будет слушать музыкантов? Такова жизнь. Надо принимать ее такой, какая она есть. И использовать ее особенности. Тогда и музыка будет развиваться.
 Кирилл Мошков
Полная версия этого материала войдет в книгу "Америка и ее джаз", издание которой готовится в настоящее время.
|
