|
Тема номера |
| 28-31 июля
в Варне (Болгария), древнем городе на западном берегу Черного моря,
в 14-й раз проходил международный джазовый фестиваль "Варненско лято"
(Varna Summer Jazz Festival). В прошлом году "Полный джаз" подробно
рассказал о фестивале (часть
I; часть
II); нет у нас причин отказываться от это доброй традиции и в
текущем году, тем более, что о фестивале нам написали сразу двое - наш
болгарский автор Милен Панайотов и обозреватель "Полного джаза", москвич
Михаил Митропольский. И фестиваль того стоил: ведь на нем, волей его
арт-директора, композитора и саксофониста Анатолия Вапирова (когда-то
ленинградца, а в последние два десятилетия - жителя Варны), год за годом
выступает не только цвет восточноевропейской импровизационной музыки, но
и музыканты из более дальних краев - в этом году, например, легендарный
немецкий контрабасист Эберхард Вебер. Милен Панайотов в своем отчете о
фестивале не только подробно разбирает выступления артистов, но и
прослеживает художественную эволюцию фестиваля...>>>>
Михаил Митропольский тоже не ограничивается в своих заметках с
фестиваля в Варне анализом того, что звучало со сцены, но и
рассматривает фестиваль как живой организм, вместе с его аудиторией и
его ролью в городской среде...>>>> |
|
|
Говорите,
вас слушают |
| Сегодня мы завершаем публикацию
интервью с нашим коллегой из Румынии - джазовым критиком,
исследователем и историком джаза (а также известным румынским поэтом)
Вирджилом Михаю. Автор интереснейшей книги о джазовой культуре
Португалии ("Jazz Connections in Portugal: A Romanian Viewpoint"),
корреспондент американского джазового журнала Down Beat в Румынии,
Вирджил Михаю (Virgil Mihaiu) из трансильванского города Клуж-Напока
активно ездит по Европе и США, изучая джазовую сцену и музыкальные
(впрочем, как и литературные) сообщества, блестяще владеет несколькими
языками (включая русский), издает книги своей поэзии на румынском и
английском языках - но, в начале июля впервые за тридцать лет посетив
Россию, он рассказывал нашему постоянному автору, музыкальному
обозревателю радио "Культура" Дмитрию Ухову, конечно же, в первую
очередь о джазовой сцене своей страны, сцене, известной у нас очень
мало...>>>> |
|
|
Постсоветское пространство:
что было |
 Третий
международный фестиваль JazzQ прошел 15-17 июля в Санкт-Петербурге.
В течение трех дней в Петропавловской крепости выступили яркие джазовые
музыканты из России и других стран.
Пятничной программе фестиваля организаторы явно придавали меньшее
значение: она проводилась на скромной площадке, в атриуме, в то время
как в выходные джаз звучал на стрелке Заячьего острова, на берегу Невы.
Однако именно в этот день все участники были весьма интересны и
примечательны. Открыл фестиваль мощный московский десант - джаз-бас
театр Александра Ростоцкого, трубача Юрия Парфенова, гитариста Павла
Чекмаковского, пианиста Евгения Борца и барабанщика Сергея Остроумова.
Серьезные и разноплановые композиции в исполнении москвичей с частым
обращением к произведениям Мусоргского мало кого смогли оставить
равнодушным. Следом отыграл симпатичный дуэт американского пианиста
Ларри Портера и питерского вибрафониста Алексея Чижика, а завершился
вечер выступлением зажигательной группы Fun2Mass.
В субботу и воскресенье программа была разделена на дневную и вечернюю:
с полудня до четырех сцену занимали музыканты, известные преимущественно
питерским любителям джаза, а с семи часов на их место выходили
международные звезды. Из тех, кто радовал или пытался радовать
слушателей утром 16 июля, можно особо отметить трогательный коллектив "Босса-нова
СССР", занимающийся обработками советских шлягеров с участием струнного
квартета из ансамбля "Дивертисмент". Жесткий сет представил союз
московского барабанщика Петра Ившина и группы SPb-Funk-Alliance, далее
выступил более спокойный квинтет трубача Александра Беренсона и
саксофониста Николая Поправко. Завершил дневную часть джем-сешн под
руководством гитариста Ильи Луштака, в котором, в частности, отметились
идейный вдохновитель фестиваля, пианист Андрей Кондаков,
московско-питерский барабанщик Александр Машин, живущий ныне в США
контрабасист Дмитрий Колесник и все тот же Поправко.
Вечер с небольшим опозданием, связанным с отстройкой звука, открыл сет
голландского гитариста Яна Аккермана, в прошлом - участника арт-роковой
группы Focus. Это уже второй визит голландца в Россию, в прошлом
сентябре он уже давал два концерта в Петербурге, а на сей раз перед
появлением на фестивале выступил в Архангельске. Пронзительные, резкие
пьесы быстро завели публику, хотя во время исполнения древнего хита
“Hocus Pocus” нельзя было не пожалеть об отсутствии соратника Аккермана
по группе - клавишника, флейтиста и вокалиста Тейса Ван Леера. Некому
было разбавить соло гитариста разбойничьим посвистом, разухабистым
лабанием на аккордеоне и пением в стиле йодль. Впрочем, сам Аккерман об
этом явно не жалел, и на вопрос российского фаната Focus о том, чем
сейчас занимается Ван Леер, ответил: "Не знаю, играет себе на флейте
где-нибудь в зарослях!" После выступления гитарист признался автору этих
строк, что не хотел бы называть джазом то, что он играет, поскольку, по
его мнению, "сейчас употреблять слово "джаз" - это дурной вкус",
поскольку еще с би-бопа "ушло ощущение почвы, живой формы искусства" и
"за деревьями уже нельзя больше увидеть лес". "Я уже старая боевая
лошадь, мне хочется слышать шум в музыке", - признался Аккерман.
После Голландии сцена была отдана Крыму в лице уникального гитариста,
мастера двуручного тэппинга, Энвера Измайлова, который заявил, что
остальные участники фестиваля будут все играть на две доли, а он
представит кривые размеры, например, семь шестнадцатых. Сначала один,
потом дуэтом с перкуссионистом Рустемом Бари и, наконец, в квартете с
участием певицы Ление Измайловой и аккордеониста Наримана Умерова
гитарист-виртуоз развлек слушателей лихими ритмическими переходами и
эмоциональными ориентальными мотивами.
Следом выступил несколько безумный американский певец Марк Мерфи,
которому аккомпанировали Кондаков, Колесник и Машин. Нельзя сказать, что
вокалист продемонстрировал какие-то невероятные исполнительские таланты
и возможности голоса, но его бесспорный артистизм не мог не покорить по
крайней мере часть публики. Интересной особенностью его сета стало то,
что он переходил от песни к песне, не останавливаясь для аплодисментов.
Ближе к финалу он ненадолго дал возможность попеть Кондакову.
Королем субботы стал американский барабанщик Дэйв Уэкл. Организаторам
было достаточно произнести волшебное слово "хэдлайнер", чтобы люди, до
того сидевшие перед сценой, мгновенно вскочили на ноги и завопили в
ожидании, хотя вряд ли многие из них действительно были ранее знакомы с
творчеством Уэкла. Кроме того, ансамбль Уэкла исполнял, в основном,
произведения с его последнего альбома “Multiplicity”, вышедшего за
несколько дней до фестиваля, - тем не менее, публика встречала их столь
же радостно, как если бы это были знакомые с детства хиты. Барабанщик
даже получил приз зрительских симпатий. Действительно, Уэкл и его
коллеги сыграли в Петербурге значительно ярче и живее, чем на
февральских концертах в московском Le Club. И все же их выступлению не
хватало разнообразия.
Дневная часть воскресенья была украшена яркими выступлениями ансамблей
DP Band (смесь джаза и латинских ритмов) и в особенности Spb. Ska-Jazz
Review: оба коллектива с богатым, сочным звучанием духовых весело и
завлекательно представляли танцевальные номера. В джеме Луштака на сей
раз принял участие американский саксофонист и певец Джесси Джоунс,
который по не вполне понятным причинам выступал в пятницу только для
посетителей ночного VIP-приема, зато исправно ходил слушать других
музыкантов на фестивале.
Вечерняя программа началась с опозданием на час из-за пресловутой
отстройки звука. Однако было объявлено, что главный герой фестиваля,
соратник Майлса Дэйвиса, лауреат премии "Грэмми", бас-гитарист Маркус
Миллер выйдет на сцену в запланированный срок (Миллер, кстати, оказался
единственным участником мероприятия, чья фотография попала на городские
афиши. В связи с этим большая часть афиш содержала подробное расписание
только на воскресенье). В результате время для выступления двух
предшествующих коллективов пришлось сильно урезать.
Российско-американский проект Кондакова-Колесника-Машина, саксофониста
Эрика Александера и трубача Джима Ротонди сыграл всего три номера,
впрочем, весьма успешно. А международный ансамбль, состоящий из
потрясающих питерцев - контрабасиста Владимира Волкова и трубача
Вячеслава Гайворонского, а также литовского саксофониста Пятраса
Вишняускаса и германского барабанщика Клауса Кугеля, так и вовсе
ограничился одним номером, но зато каким! За неполные полчаса музыканты,
в особенности наши соотечественники, показали чуть ли не все достижения
авангардного джаза, причем в лучшие моменты их звучание напоминало
произведения Шенберга, Веберна, а то и Шостаковича. Волков и
Гайворонский поразили даже совсем неподготовленных питерских дам,
которые после выступления выразили желание сходить куда-нибудь
поподробнее послушать этих музыкантов.
Но все же большая часть публики особые надежды возлагала на Marcus
Miller Band. И коллектив потряс слушателей практически с первых нот.
Музыканты показали Петербургу свежий, агрессивный фанк с вполне роковым
драйвом и сногсшибательными соло. В подобном ключе прозвучали не только
произведения самого Миллера, но и хиты Джими Хендрикса и Стиви Уандера,
а также "Лунная соната" Бетховена. Маркус не только показывал чудеса
владения бас-гитарой, но еще и пел, а в одной композиции, чуть более
спокойной и похожей на балладу, играл на бас-кларнете. Его выступление
продлилось целых два часа, причем исполненный на бис “Silver Rain” с
одноименного альбома оказался, кажется, самым продолжительным номером,
так что автору этих строк, увы, торопившемуся на поезд, пришлось
дослушивать его уже издалека.
 Григорий
Дурново
Первая публикация - "Газета"
фото: Константин Корешков
|
|
|
|
In Memoriam |
Памяти друга
 Умер
Валя Никулин, один из немногих оставшихся друзей моего детства, с
которым мы сидели недолго в 4 "Б" классе старой московской 69-й школы на
Дурновском переулке возле Собачьей площадки. Теперь этого ничего нет -
ни переулка, ни площадки с трогательным памятничком. Рядом совсем другой
Арбат и уж совсем не-Арбат Вставная Челюсть, Гнесинка разбежалась по
разным адресам, нет и следа от популярного дровяного склада и дурманно
благоухающей керосиновой лавки… Мы живем и умираем, слава Богу, в другой
стране и другом городе.
Да и Валька как-то быстро стал другим. Из болезненного недоростка,
которого по состоянию здоровья перевели в какую-то неведомую лесную
школу, он вынырнул лет десять спустя совсем другим, уже что-то
познавшим, попавшим в какой-то кружок причастных к великим тайнам, -
актером до мозга костей, не замечающим грани между театром и обычной
жизнью, в которой для него вообще не было места обыденности. Он плохо
успевал по естественным предметам, но молодого гения от физики в "Девяти
Днях" в ансамбле звезд кинематографа сыграл.
Казалось, что это театральный человек XIX столетья, попавший в
непредсказанное будущее.
Валька искренне любил джаз, любил, как артист, но еще больше и глубже -
как человек, он находил в нем то душевно-энергетическое, что в огромной
степени было присуще его внутреннему эго, и что было прикрыто его
профессией. Эта печать на нем сохранилась, но стала уже такой
органичной, что совсем не ощущалась.
Он пробовал петь, и ему удавались песни с поэтическими и музыкальными
достоинствами, его исполнение было необычайно элегантно и обаятельно. И
старинно, и ново. К сожалению, он мало времени и жизни уделял этой своей
грани, он мог бы вполне стать современным Вертинским, но ведь и время
уже было другим, ушло оно, его время.
Спасибо салону "Аккорд", Валя успел дать несколько концертов на сценах
Музея Глинки и Большого зала консерватории в редком и специфическом
жанре "Джаз и Поэзия". Но не раскрыл себя полностью, хотя представлял он
его блистательно. Лучше, чем кто-либо другой. Хотя сколько их, других и
было? Миша Козаков? Но это совсем иное.
Я вижу концерт "Джаз и поэзия памяти Валентина Никулина"…
У Валентина Юрьевича Никулина, Народного артиста России, была джазовая
душа. Он был Человек Джаза. Его сердце билось в ритме Джо Джонса и
Фредди Грина, в его голосе были обертоны Дюка Эллингтона и Вуди Германа,
в его междометиях - тембр Бена Уебстера, а в пластике угадывались тени
Фреда Астэра и Хэмфри Богарта из "Судьбы Солдата".
Умер Валя. Отмучился. Теперь ему хорошо.
Да лежится тебе, как большом оренбургском платке,
В нашей бурой земле, медных труб проходимцу и дыма,
Понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке…
Прости.
 Алексей
Баташев
|
|
|
|
Мнение |
Осторожно, фестиваль!
 Да
нет. Никто не говорил, что он будет джазовым, и с этой точки зрения
предъявить ему претензий нельзя; скорее надо сказать "спасибо" его
организаторам за то, что среди прочей музыки на нем нашлось место и
джазу. Но я буду говорить "спасибо" с той осторожностью, переходящей в
издевку, которая понятна разве что человеку, который ехал не ради джаза
среди прочей музыки, а ради музыки как таковой.
С одной стороны - "сплошной позитив", как написал в гостевой книге
фестивального сайта один из восторженных слушателей. "Солнце, воздух и
вода", три дня музыки, две официальные сцены и с десяток неофициальных,
вежливые милиционеры, дрова по полтиннику за мешок, байдарки напрокат.
Второй международный музыкальный фестиваль памяти Андрея Баранова, "Мамакабо",
5-7 августа 2005, в окрестностях маленького городка Волжск республики
Марий Эл. Возможность не только видеть и слышать своих кумиров, не
только касаться края их сияющих одежд и не только брать у них автографы,
но и прогуливаться с ними на пляж, джемовать, окунаться рядом в мутные
воды волжских проток и совершать вместе самые разные физиологические
отправления.
С другой - та самая специфика, которая сейчас неприятно удивила
сколько-то понимающих читателей, не привыкших задумываться о
физиологических отправлениях музыкантов.
Я говорю совсем не о том, что они тоже люди и тоже едят, пьют и
наоборот. Я говорю о том, что существует определенная прослойка публики,
для которой эта составляющая их жизни не менее важна, чем их музыка, и
эта прослойка во многом определяет политику нашей современной
музыкальной индустрии. Я говорю о том, что есть мальчики и девочки,
которые выстраиваются толпами, чтобы только видеть, как какой-нибудь
Гитарный Герой идет от лимузина ко входу в концертный зал.
Собственно, я говорю о том, что есть музыка и есть профанация.
"Мамакабо" (и это важно!) не ставит перед собой каких-то политических
задач: это фестиваль, сделанный в память о конкретном человеке,
музыканте Андрее Баранове, его друзьями у него на родине (Баранов
родился и погиб именно в Волжске, а одна из улиц города только что
названа его именем). Но этот фестиваль сразу же после появления получил
от аудитории статус "альтернативного Грушинского", став далеко не первым
и далеко не последним музыкальным проектом, придавленным тенью
грандиозной тусовки под Самарой, формально направленной на авторскую
песню и по факту представляющей собой многотысячную толпу, которую один
немецкий музыкант охарактеризовал как freak show. А в чем, собственно,
"альтернатива"? В первую очередь - в другом формате. "Мамакабо" и
вправду урезает почти до нуля появления классических бардов на своей
сцене (хотя и показывает людей, которые сделали бы честь любому
бардовскому форуму), а в дополнение к ним приглашает… всех остальных.
Это я и называю профанацией. Отсутствие, скажем так, четкого
стилистического разделения хотя бы по времени выступления (не говоря уже
о сценах фестиваля), которое ведет к тому, что одни и те же девочки с
пирсингом в пупках, жаждущие приобщиться к альтернативе, слушают подряд
Вадима и Валерия Мищуков (классика бардовской песни), этническую
удмуртскую вокальную группу "Тылобурдо", восточную скрипку Эдгара,
кантри-скрипку Тамары Сидоровой, типично советский электроблюз в
исполнении московской группы X-Roadz и бог знает что еще.
Фестиваль получается веселым. Заводным. Энергичным. Драйвовым. Только
если в тебе нет пары литров пива или пары "косяков" - у тебя начинает
болеть голова. А если в тебе есть пара литров пива - ты орешь в голос "Йо"
и радуешься всему, что стоит перед тобой на сцене.
Мне кажется, что это опасная концепция, друзья мои. Можно сколько угодно
говорить со сцены о том, что "Вудсток просуществовал два года, а мы
будем существовать вечно", но можно задуматься хотя бы о том, что у нас
тут не Вудсток просто по профпоказаниям. Маэстро Сергей Воронов, лидер
X-Roadz, может сколь угодно долго играть переложенные в электроблюз
композиции Pink Floyd и "зажигать", но это не отменяет сказанного им со
сцены в качестве приветствия (цитата дословная) - "Всем привет, у
барабанщика стоит, девчонки, радуйтесь".
Словом, мне делается активно жалко молодых и, по большому счету,
глупеньких еще концептуальных подростков и студентов, которые кушают с
причмокиванием абсолютно все, что им подается со сцены, и не могут
отличить уровень музыки Ивана Смирнова от уровня музыки украинской
группы "БадлоV", к счастью, все-таки не приехавшей. Не могут во многом
не потому, что они еще глупы: в основном потому, что они свято верят,
что уж на таком-то фестивале непрофессионализма на сцене не будет.
 Это
тем обиднее, что на фестивале есть действительно блестящие
профессионалы, которые даже в контексте откровенно развлекательной
музыки делают дело так, как и надо его делать - то есть хорошо и без
нарочитого стеба и идиотизма. Такова, например, Тамара Сидорова, которой
в контексте ее музыки просто нельзя пенять на то, что она играет под
"минуса". Она и должна играть под "минуса", и она поднимает аудиторию на
ноги совершенно оправданно - виртуозное владение инструментом, грамотно
выстроенная программа, уместный музыкальный юмор. Таков Андрей
Козловский, популярные полублюзы которого при всей своей нарочитой
простоте на самом деле качественны так же, как качественна "поп-музыка"
Стинга.
 И
это тем обиднее, что на фестивале есть джазовые и околоджазовые
музыканты, которые либо теряются со своей более искренней музыкой среди
заводных полуидиотов, либо вообще начинают подлаживаться под аудиторию,
что уж ни в какие ворота не лезет. Во втором случае я говорю о самарском
проекте "Камапа-джем"; история эта наиболее показательна и, на мой
взгляд, наиболее печальна. Год назад на "Мамакабо" буквально силой
прорвалась самарская группа "New A", в которой играли трое из нынешнего
"Камапа-джема": за право попасть в программу пришлось расплатиться
привозом из Самары барабанов и комбо-усилителей для малой сцены. Полчаса
коллектив честно играл то, что и играл всю жизнь - довольно жесткий
джаз-рок. О приглашении на следующий "Мамакабо" речь даже не шла, но
случилось чудо - на упомянутом выше Грушинском фестивале продюсеры "Мамакабо"
услышали джем, в котором играли трое из "New A" (барабанщик, басист и
саксофонист), а также привлеченные в джем гитарист и исполнитель на
губной гармошке. Вместо авторских композиций на 9/8 - “Boom Boom” Джона
Ли Хукера; вместо "Impressions" Джона Колтрейна - "Когда святые
маршируют".
"Камапа-джем" в результате поехала на "Мамакабо" куда с большим
комфортом - не в своих палатках и не со своими котелками, а в качестве
основных выступающих. И исполняла со сцены, среди прочего, "Watermelon
Man" и "Chameleon" Хэрби Хэнкока. Прочее - я описывать не собираюсь,
потому что мне стыдно. Очень стыдно. Персонально за каждого - за
бас-гитариста Алексея Титенко, саксофониста Ильфата Садыкова и
барабанщика Сергея Косынкина; стыдно за то, что великолепно
аранжированный под аудиторию, переложенный в стремительный взрывной фанк
Хэнкок был доукомплектован губной гармошкой, на которой играл объекивно
непрофессиональный музыкант. Стыдно за то, что вместо того, чтобы
промолчать или гнуть свою линию, музыканты сделали шаг навстречу толпе
на том основании, что "наша музыка тут никому все равно не нужна".
И - о, да! - результаты не замедлили сказаться. Кто-то из "меломанов"
даже написал в гостевую книгу, что "Камапа-джем" были "супер" и
"открытие фестиваля". Но как бы ни "зажигал" этот состав и как бы не
плясалось псевдо-растаманским девочкам под грамотный фанк, эта группа не
может быть лучше Ивана Смирнова, Энвера Измайлова и прочих Мастеров с
большой буквы, которые играли там же. Вернее, может - если аудитория не
приучена отличать музыку от поделки.
 Впрочем,
Иван Смирнов и к джазу может быть отнесен весьма условно, и выступил
далеко не так, как он умеет; куда ярче проявил себя в этот раз его
неизменный аккомпаниатор Дмитрий Сафонов, часто незаслуженно остающийся
в тени действительно великого музыканта.
 А
об игре Энвера Измайлова довелось услышать любопытное мнение из уст
знакомого жителя ближнего Татарстана, мужчины в возрасте и с головой,
который и весь первый фестиваль просидел у сцены, внимательно слушая и
делая пометки в блокноте: "Энвера надо слушать в первый раз, а во второй
- уже только смотреть". Может быть, сказано и резковато, особенно в том
контексте, что Измайлов проявил истинный профессионализм и сыграл на "Мамакабо
- 2005" принципиально новую программу по сравнению с прошлым годом; к
сожалению, такого внимания к аудитории не проявил еще один специалист по
тэппингу - Дмитрий Малолетов, который даже шутил точно так же, как и в
прошлом году.
Впрочем, окольцованные девочки смеялись все равно.
 Джаза
как такового была одна (в скобках, одна) композиция. На малой сцене,
традиционно именуемой сценой "На пеньках", ибо выступающие сидят там
обычно на деревянных колодах, имитирующих пеньки. Состав был довольно
странным - обломки "Камапы-джема" без барабанщика плюс самарская же
вокалистка Юлия Землянская. А композиция называлась "Summertime". В ней
был весьма неплох совершенно неджазовый, по сути, гитарист Алексей
Пономарев, который играл ее второй раз в жизни и изобрел сочный,
ненадоедливый рифф, вокруг которого строилась линия баса. А вокалистка
после некоторого периода затишья начала, кажется, возвращаться к своей
фирменной манере пения, "оттягивая" мелодию за все мыслимые пределы,
допевая слова там, где уже давно должен был идти следующий куплет.
Бессмертное творение Гершвина получилось неожиданно свежим, с явным
влиянием индивидуальности каждого из музыкантов, и недаром зрители
поприветствовали его куда более горячо, чем классику гармошечного блюза.
 А
"лучшим" (пользуясь вражеской терминологией) стал скорее Роман Ланкин из
Томска; правда, его "джаз" называется "босса-нова", но зато она
настоящая. Гитарную партию Романа не назовешь броской, она изящно и к
месту скромна; вокал, не претендующий на многооктавный разлет,
напоминает самых что ни на есть классиков босса-новы, которые не столько
пели, сколько напевали; португальский, на котором поет Ланкин, кажется
куда более португальским, чем английский иных блюзовых москвичей -
английским; труба, которую Роман изображает голосом, не только и правда
похожа на трубу, но и строит весьма любопытные джазовые фразы. И что не
могло не обратить на себя внимание - поведение на сцене и общение с
публикой свидетельствует, что человек шутит не ради визга аудитории, а
потому что ему так хочется.
 В
этом единственном полноценно порадовавшем блоке всего фестиваля Ланкину
помогала бригада поистине федерального размаха - самарская вокалистка
Юлия Землянская, ижевские саксофонист Илья Гусенков и контрабасист Илья
Утробин, невнятно назвавшийся перкуссионист из Казани и двое из "Камапы-джема"
- саксофонист Ильфат Садыков и барабанщик Сергей Косынкин, которому не
хватило пеньков: играть пришлось, сидя за барабанами на складном дачном
стульчике высотой примерно в половину необходимой нормы.
Давайте переходить к "позитиву". Я не скажу, что это был сильнейший
состав фестиваля. Не был. Я не скажу, что его музыканты были сильнейшими
инструменталистами фестиваля. Не были (разве что Садыков, по причине
отсутствия саксофонных грандов). И я не скажу, что это была потрясающе
глубокая музыка, проникшая в души даже сквозь татуировки, банданы и
фенечки. Нет. Но это была музыка искренняя и - доступная. Это была
музыка, которую люди играли не ради, опять же пользуясь молодежными
терминами, "понтов". И никто не говорил, роняя потом голову на грудь,
что "музыка - это тайна" (на большой сцене - говорили).
Так что люди, способные играть хорошую музыку для толпы и не изображать
из себя обезьяну, существуют и не теряются. Некоторых из них, как Романа
Ланкина и его импровизированный состав, мы еще только начинаем узнавать
и любить; некоторых, как Измайлова, Смирнова, Козловского, мы уже знаем
и любим. И любой фестиваль, который с ними связан, рано или поздно либо
поднимется, либо упадет. У "Мамакабо" куда больше шансов подняться, чем
упасть - в случае, если для его организаторов важнее не пять тысяч
слушателей в 2006 году вместо четырех в 2005, а четыре тысячи зрителей
получше.
Давайте не будет любить Вудсток просто за то, что он Вудсток и нам
когда-то рассказали, что это здорово. Не будем искать прелести и
изюминок в том, что перед сценой медленно танцует что-то свое
пятидесятилетняя женщина в невообразимом наряде - сплошной голубой
купальник, "гавайская" газовая косынка на бедрах, растаманская шапочка
на волосах и темно-зеленая стройотрядовская куртка с нашивкой "БАМ". Не
станем увлекаться философской подоплекой происходящего, видя сидящих
посреди дороги пьяненького седого деда в "стэтсоне", который вяло
объясняет такой же пьяненькой девочке лет пятнадцати - "вот видишь, мы
сидим, а машины нас объезжают - в этом-то и счастье". И не будем
радоваться тому, что у барабанщика все хорошо с эрекцией.
Давайте вместо этого попробуем подумать, почему у Ивана Николаевича
Смирнова столько морщин и почему Энвера Измайлова не видно прыгающим
голышом через костры; почему мой знакомый, простой слушатель Сергей из
татарского Зеленодольска, смотрит на фестивальный лагерь и вздыхает, а
не радуется.
Может быть, просто потому, что они способны отличить музыку от ее
профанации?
 Юрий
Льноградский,
Волжск-Самара
|
|
|
|
Новые альбомы |
Неизвестный "Арсенал"
 Школа
менеджеров "Арсенал" выпустила очередной проект ансамбля "Арсенал". Это
двойной альбом, содержащий редкие записи из личного архива Алексея
Козлова. Большая часть из них ранее никогда не публиковалась. По тому, в
каких условиях были сделаны записи, пьесы можно отнести к разным типам.
Прежде всего - студийные. Композиции "Болеро", "Прелюдия в ми-миноре",
"Предчувствие" и "Баллада" были записаны в Киеве, в студии Украинского
радиокомитета в 1979 году между концертами, во время первых официальных
гастролей "Арсенала" на Украине. Что касается композиции "Танец джазовой
свободы", где используется тема Эдди Хэрриса "Freedom Jazz Dance", то
она была записана еще в 1974 году, когда "Арсенал", гонимый властями,
находился в глухом подполье. Осуществлялось это "партизанским" способом,
в одной из студий Всесоюзного радиокомитета на ул. Качалова, при
поддержке музыковеда Аркадия Петрова. Это одна из первых записей
ансамбля, где Алексей Козлов играет с молодыми рок-музыкантами, не
имевшими тогда опыта джазового исполнительства.
Другой тип записей объединяет то, что было зафиксировано во время
концертов при помощи любительского магнитофона во время филармонических
концертов коллектива в период 1979-89 г.г. Например, пьеса, написанная
трубачом Евгением Паном. Называется она "Крылатый конь Чхоллим" и
посвящена идеям "Чучхе", которые лежали в основе идеологии Северной
Кореи, руководимой тогда Ким Ир Сеном. Соло на тромбоне здесь играет
Вадим Ахметгареев, сокурсник Е.Пана по Консерватории. Композиция
"Воздушный замок" относится к тому времени, когда в "Арсенале" играли
довольно много опытных джазменов, таких как клавишник Григорий Славин,
барабанщик Виктор Сигал, бас-гитарист Валентин Лезов и замечательный
тенор-саксофонист Станислав Григорьев, к сожалению ушедший из жизни. В
этой пьесе можно слышать его соло. Пьесы "Зависть", "Сильвер-блюз",
"Воспоминание об Атлантиде", и "Последний взгляд" относятся к последнему
периоду филармонического "Арсенала" советских времен. Их объединяет то,
что здесь можно услышать, как играл тогда один из талантливейших
саксофонистов в нашей стране - Александр Пищиков, поработавший некоторое
время в "Арсенале". Нельзя не отметить пьесу бас-гитариста Анатолия
Куликова "В молчании", которая относится к периоду, когда в "Арсенале"
использовался индийский инструмент - ситар, на котором играл Виталий
Розенберг, а также акустическая гитара в лице Виктора Зинчука. Что
касается пьесы "Эхо джаза", то она была записана в начале 80-х, в
небольшой комнате ДК "Москворечье", во время репетиции, что обычно
делалось перед тем, как начать исполнять что-либо на концертах.
И еще один вид записей - они были сделаны на профессиональном
оборудовании, но производились во время "живых" выступлений "Арсенала".
Например, композиции "Танец шамана" и "Забытая песня" были записаны в
Варшаве, во время выступления коллектива на международном фестивале
"Джаз Джембори" в 1978 году. А пьесы "Лампа Алладина" и "Диалог" - в
Братиславе, в 1980 году, во время пребывания "Арсенала" на фестивале "Братиславские
джазовые дни".
Данный двойной альбом в какой-то степени помогает восстановить в памяти,
каким был официальный, ставший филармоническим ансамбль "Арсенал", чудом
вырвавшийся из подполья в советские времена. В большинстве пьес сохранен
тот "нерв", который неизбежно присутствует при непосредственном общении
импровизирующих музыкантов с живой аудиторией. А сами записи
красноречиво говорят о высочайшем профессиональном уровне участников
"Арсенала".
А.Спиридон
|
|
|
