|
Специальный репортаж |
 4
и 5 июня в подмосковной усадьбе Архангельское, одном из самых
известных подмосковных дворцово-парковых комплексов XVIII века, уже во
второй раз прошел фестиваль "Русский стиль. Усадьба. Джаз".
Мы не станем вдаваться в рекреационные прелести фестиваля - валяние на
траве на огромном газоне перед большой сценой (площадка "Партер"),
прогулки по обширному и действительно очень красивому, хотя и
запущенному парку, пиво-соки-воды-шашлыки и т.п.
 Более
того, нам было бы затруднительно писать о том, что происходило на
площадке "Партер", собравшей самую многочисленную и, так сказать,
демократичную аудиторию: как такового джаза на этой площадке не было,
зато было множество клубных проектов, в музыке которых так или иначе
присутствуют элементы джазового музицирования - от относительно близких
к джазу в тех или иных его формах (свирепый фанк нового проекта
питерской вокалистки Леры Гехнер - увы, проекта куда менее
впечатляющего, чем ее Lera Gehner Group; арт-роковая программа
"Арсенала" маститого Алексея Козлова; модная этно-роковая группа Insight
грузинской вокалистки Нино Катамадзе) до совсем уж клубно-роковых с
привлечением духовых инструментов (например, питерские Billy's Big Band
или Optimystica Orchestra или московская Miss Is Big). Довольно много
джаза - и небезынтересного - было на "неофициальной" площадке "Каприз"
под парковой колоннадой, далеко в стороне от основных сцен, но
информация об артистах, игравших там, отсутствовала в анонсах. Основная
часть собственно джазовой программы концентрировалась на площадке
"Аристократ" внутри парадного двора усадьбы, где на сидячих местах
помещалось до тысячи человек.
В первый день посещаемость фестиваля была просто сногсшибательной -
парковок близ усадьбы нет, и машины слушателей стояли вдоль всех
окрестных дорог на много километров.
Концерты на обеих площадках начинались с опозданием, поэтому стройная
концепция авторов этих строк на предмет того, в какой момент куда бежать
и что слушать, начала расползаться по швам с самого начала. Однако,
после нескольких пробежек по аллеям парка от "Аристократа" до "Партера"
и обратно, было достигнуто понимание того, что наиболее интересный в
музыкальном смысле материал исполняется в "Аристократе", где и решено
было кидать якорь до конца вечера.
Программу субботнего концерта на "Аристократе" открыл биг-бэнд "Все
звезды российского джаза" под руководством нью-йоркского трубача Валерия
Пономарева. В последние восемь-девять лет Валерий Михайлович часто и
плодотворно выступает в России и, естественно, играет со многими
ведущими российскими джазменами, части из которых в годы,
предшествовавшие его эмиграции (1973), еще, что называется, и в проекте
не было. И вот Пономарев собрал их в одном оркестре, привезя с собой из
Штатов собственные оригинальные аранжировки.
 Конечно,
две репетиции - не вполне достаточно, чтобы оркестр заработал, как
хорошо смазанный механизм: для такого нужны месяцы совместной игры. Но
солисты, собранные Пономаревым, и впрямь первоклассны - и их работа в
секциях, и особенно соло оказались вполне достойны крепкого авторского
материала лидера.
Блистали и трубачи (изысканно блюзовый Владимир Галактионов, горячий
бопер Артем Ковальчук, пронзительный "верхолаз" Анатолий Васин...), и
тромбонисты (Павел Овчинников).
 Удачные
соло (жаль, немного!) играл сам лидер. Хорошо показали себя и
саксофонисты (тенорист Дмитрий Мосьпан из бутмановского биг-бэнда
внезапно блеснул на баритоне), и ритм-секция (могучий контрабас нашего
нью-йоркского соотечественника Бориса Козлова удачно "схлестнулся" со
склонностью барабанщика Александра Машина к полиритмам а-ля Элвин Джонс
и с надежным гармоническим фундаментом пианиста Алексея Подымкина)...
Кажется, окажись этот проект не "специальным фестивальным", а регулярным
- у него было бы большое будущее.
 Группа
"Квадро" клавишника Вячеслава Горского заметно отошла от бесконфликтного
"смут-джаза", к которому одно время склонялась, и вновь
продемонстрировала фирменную джаз-роковую хватку 80-х - не в последнюю
очередь благодаря участию сильного рок-гитариста Дмитрия Четвергова и
появлению специального гостя, вокалиста Сергея Манукяна, поддавшего
изрядного ритм-н-блюзового жару.
 Еще
один проект "русских американцев" - трио пианиста Николая Левиновского,
в 70-80-е - одного из творческих лидеров советского джаза со своим
блестящим ансамблем "Аллегро", а в последние 15 лет - жителя Нью-Йорка.
Планировался, правда, квартет - с одним из самых успешных российских
"джазовых эмигрантов", трубачом Mingus Big Band Алексом Сипягиным - но
того задержали дела, и Левиновский с еще одним "мингусовцем",
контрабасистом Борисом Козловым, и барабанщиком Олегом Бутманом играл со
"специальным гостем" - старшим братом барабанщика, саксофонистом Игорем
Бутманом, тоже проведшим изрядный кусок жизни в Нью-Йорке, да к тому же
в 1980-е участвовавшим у Левиновского в "Аллегро", еще в СССР.
 Игорь
даже сыграл одну пьесу на альт-саксофоне, как когда-то - ведь до отъезда
в США в 1987-м он был известен в первую очередь именно как альтист.
Правда, впоследствии выяснилось, что причиной тому были неполадки со
штатным тенором Бутмана, который тем временем спешно починяли за сценой.
Музыка ансамбля - интеллектуально насыщенная, полная богатых,
увлекательных гармонических построений, как обычно у Левиновского, вне
зависимости от того, служит ли материалом для этих построений авторское
сочинение или джазовый стандарт (было и то, и то).
 Особый
интерес ей придавало участие Бориса Козлова - моторного и одновременно
очень тонкого контрабасиста, ученика покойного московского мастера
Анатолия Соболева. Козлов, как и некоторые другие российские музыканты
его поколения, сделал в США хорошую джазовую карьеру; тем отраднее все
чаще встречать его и на российских сценах (за последние полтора года он
приезжает уже в третий или четвертый раз).
 Завершило
первый вечер на "Аристократе" совместное выступление народного артиста
России, альт-саксофониста Георгия Гараняна и его частого партнера -
израильского пианиста Леонида Пташки, что дало еще один повод считать
фестиваль в Архангельском своего рода "съездом российской джазовой
эмиграции".
В воскресенье площадки Архангельского были не так невероятно многолюдны,
как накануне. Впрочем, народу было предостаточно - чтобы застолбить за
собой свободное место, приходилось являть чудеса дипломатии.
 Открывающий
концерт на "Аристократе" JVL Big Band ничем особенным не удивил - он
добросовестно отработал свою традиционную программу с традиционными же
"изюминками" - пьесами в аранжировках Гордона Гудвина. Убедившись в том,
что программа бэнда не несет в себе ничего радикально нового по
сравнению, скажем, с их выступлением на
апрельском фестивале в Доме композиторов, авторы отлучились в
"Партер", где в это время действовал другой
бэнд - Optimystica Orchestra. Надо сказать, творчество этого состава
изливало оптимизм на публику крайне дозировано - в основном в виде
эстрадных песен, вызывающих ретро-аллюзии. Оценить качество аранжировок
не представлялось возможным из-за особенностей "подзвучки" -
прослушивались только вокал и басовые частоты.
Новый проект Леры Гехнер на той же площадке оказался громогласен,
многозвучен, но, увы, не так ярок, как хотелось бы, и как он, вообще
говоря, может - возможно, из-за того, что клубный фанк в принципе
гораздо беднее мелодически, чем джазовые стандарты, с которыми Лера
имела дело ранее.
Зато в это время на сцене "Аристократа" происходило намного более
захватывающее действо - играли "монстры" отечественной новоджазовой
сцены Аркадий Шилклопер (валторна, альпийский рог), Сергей Пронь
(карманная труба, альпийский рог), Владимир Волков (контрабас), Игорь
Иванушкин (контрабас - "Второе приближение") и Олег Балтага (ударные -
экс-Trigon).
 Состав
играл главным образом произведения Аркадия Шилклопера - "Бернцы" с
цитатами из его же "Альпийской тропы", "Дырявый мешок", "Beer For Bird"
(композиция с альбома Аркадия "Presente Para Moscou", хорошо известная
слушателям благодаря выдающемуся соло Владимира Волкова на контрабасе).
Нужно сказать, что, исполняя эту композицию, Волков действительно каждый
раз умудряется, не впадая в тиражирование эффектных моментов записи с
альбома, сыграть нечто запоминающееся и нешаблонное.
 В
хорошо узнаваемую композиционную стилистику Шилклопера внесла
разнообразие пьеса екатеринбуржца Сергея Проня "Колыбельная дождя".
Певица Татевик Оганесян, еще одна советская "джазовая эмигрантка" - не
слишком частый гость московской сцены; тем приятнее было любителям
джазового вокала обнаружить ее фамилию в афише.
 По
праву считающаяся одной из лучших вокалисток постсоветского
пространства, эта хрупкая женщина, заручившись поддержкой фортепиано
Игоря Михайловича Бриля, контрабаса Андрея Дудченко и ударных Петра
Ившина, с легкостью завладела вниманием публики, которая, сгрудившись у
самой сцены, самозабвенно подпевала и подтанцовывала в сгущающихся
сумерках июньского вечера, и даже передавала звучание голоса певицы
своим далеким друзьям посредством поднятых над головой мобильных
телефонов.
 Легкая
манера пения Татевик и ее тонкое джазовое чутье заставили заиграть
новыми красками избитые, казалось бы, темы - "So Danсo Samba", "I Don’t
Mean A Thing (If It Ain’t Got That Swing)", "Fascinating Rhythm" и т.п.
Но особенно интересно было джазовое прочтение армянских песен, на
которые Татевик Оганесян нацелила свои изыскания в последнее время, в
том числе старинная песня "Kaqavik", написанная великим Комитасом.
 Сначала
Татевик напела ее оригинальную версию (армяне в публике радостно
подпевали - это и впрямь всенародно известная в Армении песня), а затем
было несколько минут чистого шаманства - певица познакомила московскую
публику с джазовой версией "Какавик", исполнив ее под аккомпанемент
одной перкуссии. Очень свежо прозвучал "на закуску" и стандарт "Billie’s
Bounce".
А потом грянуло…
Собственно, грянули: Андрей Кондаков (фортепиано) с Вячеславом
Гайворонским (труба), коим всячески способствовали в этом нелегком деле
Григорий Воскобойник (контрабас) и Гарий Багдасарьян (ударные).
 К
моменту начала их выступления заметно похолодало и стемнело. К тому же
на ценителей прекрасного обрушилась подмосковная фауна, представленная в
большинстве своем оголодавшими комарами.
Первыми свои позиции сдали представители народа, занимавшие VIP-места за
столиками у сцены. Зато их место тут же заняли менее VIP-представители,
не брезговавшие до той поры полежать на газончике под сенью
монументального изображения двух античных персонажей, один из которых,
переполнившись эмоциями, уже бесчувственно свисал с плеча своего
товарища, а другой все продолжал заинтересованно вглядываться в глубину
сцены.
 Под
действием явлений природы публика - какое бы значительное ее число не
ушло сразу после выступления певицы - еще сильнее сплотилась у самого
края сцены и восторженно приветствовала льющийся из динамиков поток
импровизационных построений. Против ожиданий слушателей, привыкших к
существенной фриджазовой составляющей, определяющей творчество тандема
Кондаков-Гайворонский в последнее время, зазвучал этакий ритмичный "новоджаз-рок".
Автором произведений, исполненных в первой части выступления был
Вячеслав Гайворонский. Сей факт (видимо, в силу природной скромности) им
тщательно скрывался и был обнаружен только благодаря "изобличительным"
репликам Андрея Кондакова, решившего, что страна обязана знать своих
героев. Впрочем, похоже, к своим произведениям Вячеслав Гайворонский
подходил с той же позиции, что и к своему авторству - лишь композиция
"Верблюд" удостоилась конкретизации своего настроения, в отличие от
пьесы, которая никак не называлась и пьесы, обозначенной как "Просто
пьеса"... Впрочем, невыразительность названий выступала в противофазе к
выразительности музыкальной. "Видимо, пьеса про то, как рыщет серый
волк", - пометил в своем блокноте один из авторов этих строк, слушая
очередную композицию.
 А
чего уж сложнее всего было ожидать от выступления данного коллектива -
так это того, что его музыка спровоцирует народ на то, чтобы пуститься,
в конце концов, в пляс...
В финале забавно прозвучала композиция "Так. Где здесь
аэропорт?", посвященная Игорю Бутману...
Вечер закончился в теплой дружеской атмосфере под грохот фейерверков.
Долго еще по близлежащим шоссе пытались разъехаться сотни машин, а
тысячи людей ожидали автобусов, чтобы ехать за темные леса, за широкие
реки, в далекую Москву...
 Анна
Филипьева (текст),
Кирилл Мошков (текст,
фото)
|
| |
|
Как это было
в Москве |
1 июня в Московском
международном Доме музыки прошел организованный саксофонистом Игорем
Бутманом благотворительный концерт "Джаз - детям". Собранные
средства предназначались для финансирования главного проекта фонда "Дети
России" - строительства Центра реабилитации для детей с
онкогематологическими заболеваниями во Владивостоке и программы
"Семейный очаг" социально-реабилитационного центра для
несовершеннолетних в Кувандыке Оренбургской области (откуда родом жена
Игоря Бутмана, Оксана).
Многие слушатели поняли название концерта буквально - как "Джаз для
детей" - и пришли с детьми, иногда очень маленькими. Впрочем, начало
концерта самых юных слушателей вряд ли разочаровало - Игорь Бутман
заиграл на тенор-саксофоне тему из мультфильма "Бременские музыканты"
("Мы свое призванье не забудем..."), и весь его оркестр в быстром
свинговом ритме грянул заглавную тему из мультсериала "Ну, погоди!",
которую Бутман именует "Водные лыжи". Большая часть солистов оркестра
сыграла в течение этой пьесы короткие соло-представления (кое-кто
продолжал цитировать тему из "Бременских музыкантов", которая органично
вливалась в ткань "Водных лыж").
На две следующие пьесы к оркестру в качестве солиста присоединился
питерский мультиинструменталист - директор Санкт-петербургской
филармонии джазовой музыки Давид Голощекин. Облаченный в светлый костюм,
подтянутый и загорелый народный артист России продемонстрировал два
инструмента из своего богатого арсенала - по числу сыгранных композиций.
В "Body And Soul" в его руках была электроскрипка Yamaha, на которой он
сыграл протяженное соло, чередуя в нем стремительные "поливные" пассажи
- то нарочито блюзовые, то очень прозрачные - и взлеты на крайне высокие
"верха", что называется - до мурашек. Затем Давид Семенович переключился
на флюгельгорн - что тоже было принято публикой очень тепло, невзирая на
принципиально иной, мягкий и матовый характер звучания этого
инструмента.
 Биг-бэнд
Игоря Бутмана покинул сцену, и перед московской публикой появился первый
из двух американских коллективов, запланированных на этот вечер -
квартет саксофониста Джеймса Муди. 80-летний мастер, игравший с Диззи
Гиллеспи и Майлсом Дэйвисом, после бурных 60-х нашел себе глубоко
индивидуальную нишу в джазовом сообществе - он эдакий бибоповый
развлекатель, умеющий сочетать солидную технику игры и глубокое знание
самого разнообразного джазового материала с забавной музыкальной (плюс
еще, так сказать, за-музыкальной) клоунадой.
Муди с тенор-саксофоном в руках начал с прославленной великим
саксофонистом Джоном Колтрейном темы Бронислава Кейпера и Пола Фрэнсиса
Уэбстера "Invitation". У старины Муди она поначалу звучит в духе,
скорее, Пола Дезмонда (саксофониста самого известного состава квартета
Дейва Брубека) - отстраненно, неярко, очень ровно и спокойно. Внезапно
начинается "черная икра" - густое мельтешение быстрых нот мелких
длительностей, так что Муди тут же перестает походить на Дезмонда.
Правда, ветеран бибопа "поливает" недолго. Такая его манера заставляет
следить не за техническими фокусами, которых он все равно не показывает
(и в силу возраста, и в силу личных склонностей), а исключительно за
мелодической линией соло.
Соло контрабасиста Тодда Кулмэна (Муди представил его "Тодд Кулмэн, the
Cool Man" - то есть "крутой мужик"). Очень острый, четкий звук: видимо,
особенность звукоизвлечения этого музыканта. Его щипок очень конкретный,
звонкий, не размазанный, как бывает у многих контрабасистов. Соло в
результате очень внятное, легко читаемое, и публика его высоко оценила.
А как только Кулмэн переходит на аккомпанемент - опять спокойный гулкий
звук. Самых лучших отзывов заслуживают и два других участника квартета -
барабанщик Тони Пинкиотти и пианист Роб Шнайдерман.
 На
старинной песенке "Cherokee", которую джазмены любят играть в самых
разных метроритмических вариантах, Джеймс Муди взял в руки свой второй
главный инструмент - флейту. Здесь уже началась музыкальная клоунада,
хотя и собственно музыки было предостаточно. Не обладая сколько-нибудь
значительной техникой игры на флейте (один из авторов этих строк
несколько лет назад присутствовал на мастер-классе Муди в США, где
музыкант признался, что играет на флейте почти исключительно
передуванием, почти не трогая клапанов), он извлекает из инструмента
красивый и легкий звук, а прирожденная музыкальность и использование тех
самых за-музыкальных средств позволяют Муди подавать материал во вполне
развлекательном ключе. Тему "Cherokee" он играл, каждый раз раскачивая
затяжное вибрато на последней ноте, пока в конце квадрата, протянув это
вибрато сверх видимой необходимости, не изобразил, что у него якобы
кончился воздух, и он задыхается - все это с характерным стариковским
шутовством. Публика, естественно, засмеялась. А в чисто музыкальном
плане тенденции в соло у Муди на флейте те же, что и на саксофоне: он
мелодист.
Конечно, не обошлось и без фирменного номера - "Moody's Mood for Love",
где Муди поет... ну, точнее, исполняет речитатив. Его первые строчки -
настоящая визитная карточка музыканта: "There I go, there I go, there I
go, there I go…" - хотя написал ее и не он сам. Песенка эта базируется
на старом эстрадном хите Дороти Филдс - Джимми Макхью "I'm in the Mood
for Love", для которого Эдди Джефферсон в 1952 г. сочинил забавный
полупародийный текст, ложившийся на когда-то сыгранное им
импровизационное саксофонное соло. При исполнении этого шедевра более
чем полувековой давности Муди демонстрирует в области музыкальной
клоунады все, что возможно (публика, естественно, "угорает"): то
изобразит даму с большим бюстом, то нервно подпрыгивает на фразе "I'm
not afraid" (я не боюсь), то подолгу "зависает" на повторении одной и
той же короткой попевки вроде тирольского йодля, которая якобы ему
особенно нравится - в общем, всяческими способами иллюстрирует текст.
Не менее ярким шоу было и исполнение еще одного старого свингового хита
"Pennies From Heaven". Правда, его Муди пел не с флейтой, а с саксофоном
в руках. На этом его отделение концерта и завершилось.
 Второе
отделение открыл ансамбль Джазовой лаборатории Петра Петрухина - одного
из самых успешных джазовых учебных коллективов для детей в российской
столице. Дети-джазмены под руководством своего колоритного бородатого
преподавателя сыграли несложный, но уверенно исполненный блюз, в ходе
которого вполне убедительно импровизировали.
 "Альфа-банк"
подарил самой юной саксофонистке "переходящий саксофон" для ансамбля, и
внимание публики занял выпускник лаборатории Петрухина - пианист Алексей
Чернаков, теперь уже лауреат нескольких джазовых конкурсов, сыгравший
головоломную композицию по мотивам "Гигантских шагов" Колтрейна.
Наконец, на сцене появились хэдлайнеры вечера - вокальный квартет New
York Voices в сопровождении биг-бэнда Игоря Бутмана. Их отделение открыл
популярный вокальный стандарт из 1930-х, "Sing Sing Sing", где квартет
сразу раскрылся не как машина для пения вокальных аккордов (как это
бывает с другими вокальными коллективами), а как ансамбль солистов.
Лидер, Дэрмон Мидер (он не только поет, но и играет иногда крепкие соло
на тенор-саксофоне), второй мужской голос - Питер Элдридж, плюс два
женских - Ким Назарян и Лорен Кинан - образуют весьма разнообразный
поющий организм, где каждому голосу находится простор для реализации
собственных возможностей, и все они вместе при этом составляют весьма
яркий и слаженный ансамбль. Уверенное взаимодействие New York Voices с
биг-бэндом Игоря Бутмана в весьма небанальных (и непростых!)
аранжировках если и не вполне можно было назвать "Джазом для детей", то
уж взрослой аудитории эта добрая и яркая музыка никак не давала скучать
- на протяжении всего оставшегося вечера.
Анна
Филипьева (текст),
Кирилл Мошков (текст,
фото) |
 7
июня Татевик Оганесян спешила на концерт в "JVL Арт-клуб" после
выступления в Армянском культурном центре. Опоздав примерно на полчаса,
она была вынуждена отстраивать звук под себя непосредственно перед
зрителями. Публика заворожено наблюдала за каждым движением Татевик.
Даже в "рабочие моменты" она выглядела, как подобает настоящей Богине -
стать, осанка, жесты, даже манера говорить… "Породистая армянка!", -
шепчет своему другу сидящий за соседним столиком мужчина.
 -
Вам нравится звук? Не слишком громко?
Зал восторженно гудит: все просто идеально!
- Ну, тогда я скоро к вам вернусь, - улыбается Татевик.
И она вышла на сцену все той же Богиней, готовая щедро дарить и
восхищать.
 В
ее исполнении даже такие широко распространенные джазовые стандарты, как
"Ain't Got Nothing But The Blues", "So Danco Samba", "It Don't Mean A
Thing (If It Ain't Got That Swing)" и "Billy’s Bounce", звучали как-то
иначе, с другой, с женской стороны. Однако самый большой восторг публики
вызвали композиции из армянского джазового репертуара Татевик - "Дождь
идет", "Без тебя не будет ветра", "Какавик". Оригинальную версию
последней композиции зал пел вместе с певицей, что тронуло Татевик до
слез.
 Когда
слушаешь, как Татевик Оганесян поет на армянском языке, невольно
создается ощущение, как будто ты вторгаешься во что-то очень личное и
даже интимное, становишься свидетелем совершенно другой стороны жизни
вокалистки. С трепетом подслушиваешь, и боишься даже дышать - а вдруг
заметит, и это волшебство закончится?
 У
Татевик Оганесян есть удивительная способность по-особому контактировать
с музыкантами. Во время совместных партий с пианистом Игорем Брилем
зрителю представляется не просто игра двух хороших музыкантов, а скорее
диалог между голосом и фортепиано. Затем Татевик медленно переходит к
контрабасисту, и вот уже Андрей Дудченко спорит с голосом певицы,
уступает ему и отдается в его власть. Барабанщик Петр Ившин не сводит
глаз с Татевик - она задает ритм, она ведет его за собой. Зрелище просто
гипнотизирующее, и зал не желает отпускать певицу.
 Уставшая
после череды концертов, Татевик сдается лишь после одной просьбы -
исполнить старую мелодию армянского композитора "Я не могу играть".
Отпустить ее после такой песни становится еще сложнее, и еще в течение
долгого времени у гримерки будет стоять толпа почитателей в ожидании
диска певицы с ее автографом.
 Гульнара
Хаматова
(текст, фото)
|
|
|
Постсоветское пространство:
что было |
| 1-3 июня в Новокузнецке прошел
юбилейный фестиваль "Джаз у старой крепости": детище продюсера
Анатолия Берестова, главы новокузнецкого джаз-клуба "Геликон",
перешагнуло свое двадцатилетие. Как обычно, Берестов собрал на фестиваль
музыкантов, уровень которых сделал бы честь не просто любому более
крупному городу, но и любой столице на постсоветском пространстве…>>>> |
|
|
Постсоветское
пространство:
что будет |
| В нашей "внестоличной" рубрике
продолжается развитие нового проекта журнала "Полный джаз" и
всего портала "Джаз.Ру", проекта, призванного помочь региональным
российским джазовым организаторам сделать решительный шаг навстречу как
своей местной аудитории, так и включению джазовой жизни своего города в
общероссийскую, более того - общую для всего постсоветского пространства
культурную среду. Всех, кто имеет отношение к организации джазовых
мероприятий в России, Украине и других странах Восточной Европы, всех,
кто следит за ними и кто хочет знать о джазовых событиях на территории,
где читают "Полный джаз", больше, своевременнее и полнее - всех мы
призываем ознакомиться с деталями нашего нового проекта, называющегося
просто - "Анонсы от Джаз.Ру": сегодня у нас - Новосибирск,
Оренбург, Рязань, Ярославль, Киев и Харьков...>>>> |
|
|
Что намечается:
столичные анонсы |
 18
июня в 21.00 в санкт-петербургском джаз-клубе Street Life состоится
презентация "Французского абонемента Андрея Светлова".
Бас-гитарист Андрей Светлов родился в Риге, но уже 14 лет живет и
работает во Франции. Чтобы охарактеризовать его стилистическую
направленность, можно сказать так: Андрей Светлов - один из тех, кто
ищет. Он - сильный фанковый музыкант, который много лет занимается
этнической музыкой и экспериментирует с электроникой. "Я полагаю, что
микс культур и технологий может привести к появлению чего-то нового…",
говорит сам музыкант.
Светлов сотрудничал с такими известными музыкантами, как Джон Скофилд,
Рэнди Бреккер, Стив Коулмэн… Только в период с 2003 по 2005 гг. в разных
составах он принял участие в Montreaux Jazz Festival, Womex, Fonne
Feesten, Dunya Fest (Голландия), Masala Weltbeat Festival (Германия),
Territorios (Испания), Chainon Manquant, Striktly Mundial, Trans
Musikales (Франция)… Выступал в Канаде, Японии, Чехии, Марокко,
Южно-Африканской Республике, на островах Гваделупа, Реюньон, Сен-Мартен.
Андрей Светлов играет на бас-гитаре Yamaha и является официальным
представителем этой фирмы.
Российской публике имя Андрея Светлова тоже известно. В 2003-м году он
выступал на I Петропавловском джазовом фестивале в составе группы Senses.
Выступление было настолько ярким, что 2004-м году на II Петропавловском
джазовом фестивале публика ждала группу Андрея Светлова "Доктор Sputnik".
Кроме этого, в 2004 г. Светлов принимал участие в
IX Фестивале гитарного джаза с Without
Address Band Андрея Кондакова.
Клубу Street Life интересны и другие проекты Андрея Светлова, его
взгляды на музыку. В рамках абонемента Светлов будет приезжать сам,
рекомендовать французских музыкантов. В июне он приедет с музыкантами,
которых зовут Бенжамен Энок (Benjaman Henocq, ударные) и Матиас Демье (Mathias
Desmier, гитара).
Бенжамен Энок - участник легендарного французского трио PRISM,
сотрудничал с Кенни Гарретом, Джоном Тэйлором, Равви Колтрейном, Марком
Тернером. Матиас Демье играет в известной в Европе арт-роковой группе
Magma.
В клубе Street Life трио Андрея Светлова исполнит более джазовую версию
той музыки, которую на II Петропавловском фестивале играла его группа
"Доктор Sputnik". |
|
|
|
Чтение |
| Мы продолжаем начатую в предыдущем
выпуске "Полного джаза" публикацию фрагментов книги московского
композитора, аранжировщика, саксофониста и джазового педагога Юрия
Чугунова. В середине 70-х он был одним из тех, кто положил начало
преподаванию джаза в советских музыкальных учебных заведениях; его перу
принадлежит самый первый отечественный учебник по джазовой гармонии
(1976). Книга "Семь кругов джаза" вышла в Москве в 1999 г. и
повествует не только о личной истории Чугунова, но и о том, что собой
представляла московская и - шире - советская джазовая жизнь три-четыре
десятилетия назад...>>>> |
|
|
|
Кино |
"Курехин"
Культура, 18.06.06, 00:10
 В
документальном фильме о Сергее Курехине, который будет показан на
телеканале "Культура" 18 июня в 00:10, не звучат воспоминания его коллег
и друзей, нет там и восторженных монологов поклонников его музыки, и
даже ни единого авторского комментария. В фильме режиссера Владимира
Непевного "Курехин" музыкант расскажет о себе сам…
 "Поговорив
с человеком о художественном творчестве, можно сразу понять, в каком
возрасте прекратилось его развитие. Эти люди, как правило, называют эту
остановку убеждениями или верой. Человеку начинает казаться, что он все
уже познал, все изучил... Я же считаю, что процесс эволюции может
остановить только смерть…" (С. Курехин)
Сергей Курехин - виртуозный пианист, выдающийся композитор, создатель
легендарной "Поп-механики", а также философ, актер и литератор. Он
первый шоумен эпохи 80-90-х годов и самый серьезный музыкант советского
андеграунда, творчество которого во многом определило развитие
российской авангардной музыки. О технике его игры на клавишных ходили
мифы. Его творческая фантазия не знала границ, а его внутренней свободе
завидовало все музыкальное сообщество страны... И чем больше читаешь и
слышишь свидетельств и воспоминаний о Сергее Курехине, тем яснее
становится, что самое главное знание о нем остается по ту сторону слов…
Но если все же попытаться свести их все к общему знаменателю, то
очевидно одно: его бесспорный талант вызывал фанатичное обожание, но
одновременно и жгучее чувство соперничества коллег-музыкантов. Для них
он был не только своеобразным "камертоном", но и великим провокатором.
Одним лишь фактом своего существования Курехин провоцировал коллег на
поиски новых форм, нового музыкального языка. В ряду выдающихся
музыкантов того времени: Чекасина и Гребенщикова, Волкова и Летова,
Федорова и Герасимова, - Курехин по многим показателям был первым.
Именно по этой причине в документальном фильме режиссера Владимира
Непевного рассказ о Сергее Курехине ведется самим героем от первого
лица. Никто лучше самого Курехина о нем не расскажет.
 "Давая
интервью, Курехин никогда не говорил просто и открыто, от своего лица,
не прячась за свойственной ему убийственной иронией. За него всегда
говорил некий персонаж, который предлагал журналистам и зрителям игру.
Это всегда была некая провокация. Поэтому наша идея была довольно
рискованной, и воплотить ее в жизнь оказалось не так просто. Мне
приходилось буквально выискивать в многочисленных интервью музыканта
микроскопические фрагменты, в которых он предстал бы перед зрителями без
своих привычных масок", - признавался режиссер.
Все, кто знал Сергея Курехина, утверждали, что он был человеком
невероятного обаяния и редкого ума, но при этом совершенно невыносимым в
общении. Смех, ирония и провокация были жизненной и творческой позицией
музыканта. Ему хотелось жонглировать смыслами, властвовать над мирами,
которые открывались только ему, сталкивать их между собой и любоваться
взрывом. Такова была и его музыка. Такова была его жизнь. Такова была и
его смерть. Сергей Курехин умер 9 июля 1996 года в возрасте 42 лет в
военном госпитале от редчайшего заболевания. Условно его болезнь
обозначили как "саркому сердца". Говорят, что она встречается то ли раз
в сто лет, то ли один раз на миллион пациентов, то ли ее вообще не
существует в природе…
"Его эпатаж был сродни русскому юродству, когда на кабак крестишься, а
на храм плюешь. Сергей - это тайна, и те, кто говорят, что его знают,
заблуждаются", - говорил о нем питерский режиссер Сергей Овчаров. Но в
жизни музыканта был один-единственный человек, который этим знанием
обладал: его жена Анастасия. Именно она обратилась к Владимиру Непевному
с предложением снять этот фильм. Свой выбор Анастасия объяснила тем, что
не хотела, чтобы картину снимал кто-то из режиссеров, близких в прошлом
ее мужу. Запутаться в личных отношениях питерского музыкального подполья
80-90-х годов - довольно просто. Поэтому то, что Владимир Непевный -
москвич, было для Анастасии немаловажно. Она стала главным редактором и
единственным цензором этого необычного фильма: это заставляет надеяться,
что у нас есть шанс увидеть Курехина с новой стороны.
 Отделить
наносное от настоящего, игру от правды в противоречивом характере Сергея
Курехина довольно трудно. Лицедей и мистификатор, о многочисленных
творческих "выходках" которого ходили легенды, Курехин был настоящим
революционером в искусстве, а революция, как известно, не терпит
сантиментов. И слова его жены - тому подтверждение: "Сережа очень боялся
показаться сентиментальным, поэтому постоянно скрывал свои чувства. Они
копились в нем, не находя выхода, от этого, наверное, он вел себя порой
так эпатажно. В своей иронии он действительно был беспощаден. В нем не
было душевности, в привычном понимании этого слова. У него просто не
оставалось времени на тепло. Он представлял собой творческую энергию в
чистом виде".
Дарья Кровякова
|
|
|
