502 Bad Gateway

nginx/1.24.0

Джон Зорн и его Tzadik

Джон Зорн (фото: Петр Ганнушкин DOWNTOWNMUSIC.NET)

Не так уж много в современной музыке фигур, чья деятельность была бы овеяна таким туманом легенд и слухов, как это происходит с нью-йоркским саксофонистом, композитором и продюсером Джоном Зорном. При этом в современной музыке, прежде всего - современной импровизационной музыке, не так много фирм грамзаписи, которые пользовались бы более весомым авторитетом, чем возглавляемый Джоном Зорном на протяжении последних почти уже 11 лет лейбл Tzadik.
Само название лейбла говорит о том, что среди основных направлений его деятельности есть культурное наследие еврейской традиции, в которой слово "цадик" означает человека праведной жизни, ревнителя веры или же борца за веру. Ни для кого не секрет, что значительную часть населения Нью-Йорка составляют потомки массовой эмиграции евреев из Восточной Европы - бывшей Российской империи, бывшей Австро-Венгрии, Польши и так далее. Множество молодых нью-йоркских джазовых музыкантов в течение 1980-х, когда в США происходил мощный культурный подъем, связанный с поисками "нового самосознания" (прежде всего - в области сохранения и возрождения национальных культур, сплавившихся в многообразную современную культуру американской нации), открыло для себя культурное наследство своих предков. Вовсе не обязательно еврейских: в те же годы происходил и подъем интереса к традиционным кельтским (прежде всего - ирландской) культурам, обращение афроамериканцев и значительного числа белых интеллектуалов к изучению корневых культур Африки, да и в целом расцвет интереса к "музыке мира" в частности и к традиционным культурам вообще приходится именно на этот период.
В начале 90-х обратился к культуре своих еврейских предков и Джон Зорн, уже имевший репутацию одного из самых радикальных, ярких и интересных музыкантов-импровизаторов нью-йоркского Даунтауна. Он родился 2 сентября 1953 г. во Флашинге, относительно благополучном районе нью-йоркского округа Квинс, и в 14-летнем возрасте открыл для себя современную академическую музыку, немедленно начав ее не только слушать, но и сочинять. Годы учебы Зорна в колледже в далеком от Нью-Йорка Сент-Луисе ознаменовало знакомство с авангардным джазом - Энтони Брэкстоном, Орнеттом Коулменом и такой знаковой фигурой на стыке джаза и академической музыки, как Роско Митчелл. Вернувшись в первой половине 70-х в Нью-Йорк, Джон поселился в Нижнем Манхэттене, в то время только становившемся Меккой джазового (и не только джазового) авангарда. Следующие полтора десятилетия сформировали его как музыканта невиданной эклектичности: Зорн играл в любых стилях, от джаза до рока, от электроники до современного академического авангарда, и не просто играл, но стремился смешивать все эти виды музыки для получения результатов, которые должны были оказаться чем-то большим, чем сумма составляющих их элементов.
Контракт с лейблом Electra/Nonesuch в середине 80-х заключал уже опытный музыкант и композитор, завоевавший репутацию одного из творческих лидеров новой импровизационной музыки, чьей столицей в те годы стал Нижний Манхэттен - нью-йоркский Даунтаун. Бесчисленные разностилевые (или межстилевые) проекты Зорна - от смеси фри-джаза и хэви-метал в группе Painkiller до безумных звуковых коллажей коллектива Naked City, где стиль звучания радикально меняется каждые несколько минут - упрочили эту репутацию, а его частые и продолжительные отлучки в Японию, где он жил по несколько месяцев в году, изучая местную авангардную сцену (не менее радикальную, чем нью-йоркская), добавили образу Зорна флёра загадочности и непредсказуемости. Интриговали и подробности о личности Зорна, раскрывавшиеся крайне редко: он - человек крайне закрытый, антипубличный. В редких интервью (он не любит общаться с прессой и, в частности, почти никому не разрешает себя фотографировать) он проговаривался, что у него нет семьи, что он живет в квартире, где нет кухни - кухню он переоборудовал, потому что ему негде было держать книги... Так это, или это часть его легенды (как, например, широкие камуфляжные штаны, в которых он неизменно появляется на публике) - сказать довольно трудно. Но факт, что Джон Зорн - личность весьма загадочная и при этом обладающая мощной лидерской харизмой.
1990-е - время, когда лидерское положение Зорна в музыкантском сообществе Даунтауна становится очевидным. В 90-е он расходится с фирмами, которые записывали его ранее, расходится с ведущим тогда авангардным клубом Даунтауна - Knitting Factory - и его лидером Майклом Дорфом, создает свой клуб - Tonic (а впоследствии - еще и The Stone), один из лучших своих музыкальных проектов - акустический квартет Masada (с трубачом Дейвом Дагласом, контрабасистом Грегом Коэном и барабанщиком Джои Бэроном), в рамках которого успешно соединяет идеи и приемы современного "нового джаза" с наследием еврейской музыки разных эпох. Наконец, именно в 90-е - а точнее, в 1994-м - Джон Зорн создает собственный лейбл, тот самый Tzadik.
За 10 последующих лет лейблом выпущено свыше 420 альбомов, объединенных в несколько интереснейших серий. Серия "Composer" представляет концертные работы тех, кого Зорн причисляет к ведущим современным композиторам (авагнардным, прежде всего) - от Мортона Фелдмана до Фреда Фрита, от Дерека Бэйли до Эллиотта Шарпа, да и самого Зорна (в этой серии вышли его сочинения "The Book Of Heads", "The String Quartets", "Songs From The Hermetic Theatre", "Duras: Duchamp" и др.). В серии "Film Music" - киномузыка таких видных представителей нью-йоркского (и не только нью-йоркского - физически эти люди иногда живут далеко от Нью-Йорка) Даунтаун-авангарда, как Билл Ласвелл, Фрэнк Лондон, Икуэ Мори, Фред Фрит, Уэйн Хорвитц и др. "New Japan" представляет мировому слушателю яркие работы японских авангардистов - от Ёсихидэ Отомо и Макигами Коити до группы Ruins. Но основу репутации лейбла Tzadik (и - чисто количественно - основную часть его каталога) составляют альбомы, объединенные в серию Radical Jewish Culture. Имена музыкантов, выпускающих свои работы в этой серии, составляют гордость Даунтаун-авангарда: Стивен Бернстайн, Бен Перовски, Зина Паркинс, группы Naftule's Dream и New Klezmer Trio, Эрик Фридландер, Марти Эрлих, Бора Бергман, Энтони Коулмен, Марк Рибо, Джейми Сафт, Фрэнк Лондон... Вклад еврейских музыкантов в мировую культуру, причем в радикальную - авангардную экспериментальную - культуру; так определяется смысл, по которому в эту серию включаются работы тех или иных авторов. Были случаи, когда Зорн, как исполнительный продюсер лейбла, отвергал принесенные ему работы, потому что автор не мог с уверенностью определить, что именно в его записи такого уж еврейского. Было и наоборот - авторы считали, что наличия мотивов еврейской музыки и отсылок к истории еврейского народа достаточно для включения записи в серию RJC, но Зорн отвергал работу по причине недостаточной ее радикальности (то есть авангардной экспериментальности).

Впрочем, почему бы нам не дать слово самому Джону Зорну? Лейбл Tzadik - его детище, причем успешное детище, так что кто лучше его сможет рассказать о нем?

Беседа с Джоном Зорном состоялась в Нью-Йорке в конце февраля текущего года; автор выражает глубокую признательность Петру Ганнушкину (сайт Downtownmusic.net) за неоценимую помощь в организации интервью - Джон человек непростой, интервью практически не дает, во всяком случае - американской прессе.

Как вы можете определить идеологию лейбла Tzadik?

- Это сложный вопрос... я постараюсь ответить настолько ясно и коротко, насколько возможно. Обильный негативный опыт, который накопился у меня благодаря работе с множеством разных крупных и мелких лейблов в музыкальном мире, заставил меня задуматься о том, что, быть может, я смогу найти систему работы, при которой к артисту относились бы честно и с уважением, и выпускали бы его музыку, не устраивая всей той... (длинная пауза) хреновины, через которую вынужден был пройти я (смеется). Не буду вдаваться в детали того, через какую именно хреновину я проходил на других лейблах. Но моя идея относительно того, как должен был бы действовать Tzadik, заключалась в том, что со всеми артистами должны обращаться одинаково.
Каждый артист получает для записи одинаковый бюджет - пять тысяч долларов.
Вознаграждение определяется путем раздела прибыли - мы сначала возвращаем потраченный на запись бюджет, а затем делим прибыль с артистом.
За артистами остаются права на отчисления от продажи физических копий записей (mechanical royalties), и мы тщательно следим за их выплатой.
Альбомы выглядят действительно хорошо, и делается это честно - самая лучшая полиграфия и упаковка.
Наконец, мы создаем каталог новой музыки, - музыки, которая создается сегодня. Музыки, которая ставит вопросы, которая экспериментирует, которая находится, в определенном смысле, в авангарде.
Наконец, я с самого начала создал несколько серий, в которые объединялись выпускаемые лейблом альбомы. Композиторскую серию (Composer Series), серию "Радикальная еврейская культура" (Radical Jewish Culture), японскую серию (New Japan), серию саундтреков (Film Music) - в общем, серии, посвященные тем вещам, которые действительно интересуют меня самого, как продюсера.
Кроме того, еще одним важным элементом при создании лейбла для меня было то, что я хотел найти место, где могли бы выйти все мои работы. Выйти в том виде, в каком я хотел их видеть, постоянно находиться в допечатке (в США не изготавливаются фиксированные тиражи CD, а производится их допечатка, покуда предыдущие тиражи пользуются спросом; таким образом, in print - в постоянной допечатке - остается множество пользующихся спросом альбомов прошлых лет, иногда по несколько лет и даже десятилетий подряд. - КМ.). И чтобы они выглядели так, как я сам хочу, и чтобы никто не говорил мне ничего... (длинная пауза) ...другого.
Звучит как набор довольно сложных задач, правда? И десять лет назад, когда я запускал этот лейбл, это звучало ничуть не проще. Для фирмы грамзаписи совсем непросто пытать счастья с молодыми артистами-экспериментаторами. И даже если они пытаются выпускать их записи, они, как правило, упираются в то, что эти записи не приносят сразу же больших денег. И тогда записи, над которыми кто-то долго и упорно работал, исчезают навсегда, а это ведь позор, что такое происходит.
Я также хотел помочь [музыкантскому] сообществу, которое вскормило меня, сообществу, в котором я появился [как музыкант]. Одним из лучших способов помочь ему я считал документирование - выпуск записей того, что мы в этом сообществе создаем, чтобы мир был в курсе того, что мы есть.
Итак, вот три основных причины того, что я создал лейбл Tzadik: во-первых, я хотел, чтобы весь каталог моих собственных записей был доступен через единый лейбл; во-вторых, я хотел документировать музыку, создающуюся определенным сообществом музыкантов; и, наконец, я хотел создать лейбл, который относился бы к музыкантам честно и с уважением.

Вы достигли этих целей? И сразу ли вы ставили их перед собой в таком комплексе?

- Да, буквально в первый же год мы начали решать именно эти задачи. И, надо сказать, все пошло вполне удачно. Я выработал систему работы лейбла, и она оказалась вполне хороша. Мы установили контакты с заводами-производителями CD, и все заработало.

Чуть подробнее об этой системе. Как Tzadik работает как бизнес, как предприятие? Есть ли у него штат, офис и т.п.?

- У нас нет штатных работников. Никто не получает фиксированную зарплату. Это, скорее, кооперативное хозрасчетное предприятие, можете, если хотите, называть его социалистическим предприятием: оно работает по принципу раздела прибыли. Все у нас делится на равные доли, как я уже сказал: музыканты получают равные бюджеты на запись каждого альбома - 5000 долларов (в США запись традиционно делается за счет артиста, а не за счет лейбла - КМ). Один и тот же человек делает мастеринг для всех наших альбомов, получая одинаковое вознаграждение за каждый альбом - тысячу долларов (это легендарный аудиоинженер Аллан "Tuck" Таккер, создатель первой в Нью-Йорке студии цифрового мастеринга Foothill Digital на базе программно-аппаратного комплекса Sonic Studio от компании Sonic Solutions, да что там - один из разработчиков и бета-тестеров АПК Sonic Studio, ставшего к середине 90-х индустриальным стандартом премастеринга Audio CD - КМ). И за дизайн каждого альбома, а с нами эксклюзивно работает один и тот же дизайнер (бруклинская художница Хен-Хен Чин - Heung-Heung Chin - по прозвищу Chippy. - КМ), тоже за одинаковый гонорар, пятьсот долларов за один альбом. Мой партнер Казунори (Кадзунори Сугияма, в 1980-е - начале 90-х - глава японских лейблов Avant и DIW, где тогда вышло множество работ Джона Зорна. - КМ) занимается всей дистрибьюцией нашей продукции и вообще всей деловой стороной работы лейбла. И еще есть одна женщина, которая координирует все производство дисков. И это - вся наша команда!
Прибыль мы делим следующим образом: Казунори, который занимается бизнесом компании, получает 25 процентов прибыли; компания удерживает 25 процентов; и, наконец, 50 процентов прибыли получают артисты. Но в конце года мы подводим итоги и, если мы не "выходим в ноль", то Казунори часто жертвует компании часть (иногда - значительную часть) своей доли прибыли, просто потому, что он щедрый человек - для того, чтобы держать компанию на плаву. Желанием держать дело на плаву объясняется и тот факт, что я не беру себе никаких денег от продаж моих записей: ни отчислений с продаж механических копий, ни отчислений за использование смежных прав, - все эти деньги от продажи моих собственных записей остаются в компании.
И я буду честен с вами - именно поэтому лейбл остается в живых. На этом лейбле в основном продается каталог моих записей. Ну, и еще записи нескольких артистов - Майка Паттона, Фреда Фрита, людей из рок-музыки. Но большинство записей - убыточны. Поэтому единственный способ оставаться в живых для нас - это субсидировать [лейбл]. Но мы не ищем внешних источников субсидий. Это я субсидирую лейбл из собственных роялти и собственной доли прибыли от моих собственных работ!

Немного о том, что несет работа с Tzadik артисту и его аудитории. Как артист, довольны ли вы сами охватом вашей потенциальной аудитории? Будучи выпущенными лейблом Tzadik, а не каким-нибудь мэйджор-лейблом, доходят ли ваши работы до того количества слушателей, до которого вы хотели бы их донести?

Джон Зорн (фото: Петр Ганнушкин DOWNTOWNMUSIC.NET)

- Начну с того, что мы (Tzadik - КМ) не рекламируем свою продукцию вообще. Мы не посылаем журналистам промо-копий наших релизов. Мы, правда, отправляем примерно десять экземпляров каждого релиза тем радиостанциям - по всему миру! - которые, как мы знаем, будут крутить в эфире наши записи. Но в целом мы не рассылаем средствам массовой информации бесплатных экземпляров. Вообще.
Люди, которые хотят найти эту музыку - найдут ее. Особенно теперь, когда есть Интернет.
Так что в плане охвата аудитории... Конечно, мы могли бы делать и больше для того, чтобы охватывать более широкую публику. Но мы и так делаем довольно многое. Помимо нашей основной дистрибьюции в Северной Америке, у нас есть еще около 20 дистрибьюторов по отдельным территориям по всему миру, которым мы постоянно шлем то, что выпускаем. Мы стараемся делать то, что можем, чтобы наши релизы распространялись по всему миру. Но я твердо верю в то, что люди, которым нужна эта музыка, будут искать ее и найдут. Вся эта музыка есть в наличии, и те, кто приходят на наш вебсайт, могут нажать на кнопку, заказать диск и получить его по почте в течение недели - те, кто ищут эту музыку, обязательно найдут ее.
Это не та музыка, которую можно насильно впихнуть потребителю, убедить его, что музыка ему понравится, раз на обложке напечатано что-нибудь сексуальное. Это совершенно другой вид музыки. Поэтому мое мнение таково: мы делаем все, чтобы эта музыка была доступна. И если вы хотите ее слышать, вы ее найдете!
Я хотел бы, чтобы мы продавали больше, чем сейчас. Но я счастлив, что мы смогли создать такой обширный каталог современной музыки. Ведь это более четырехсот альбомов, на сегодняшний день. И они представляют новое поколение новой музыки, музыки вне категорий, музыки вне маркетинга, музыки, не приведенной к "общему знаменателю". Это новая музыка, которую даже неизвестно, как назвать - я не читал ни единого умного критика, который написал бы хоть одно умное слово о том, что мы делаем. И это здорово: это - музыка, которая, так сказать, "проваливается в промежутки" [между популярными жанрами]. Так происходит с любой великой музыкой - она плохо поддается определениям.
Поэтому я твердо верю в миссию нашего лейбла. Я верю, что мы создали каталог отличных работ, в которые я верю, и мы будем продолжать выпускать эту музыку, а люди, которые заинтересованы в этой музыки, будут приходить к нам и покупать ее.

Традиционная музыкальная индустрия, базирующаяся на проприетарной модели (продажа механических копий звукозаписи с правом исключительно личного потребления), находится сейчас в кризисе, прежде всего благодаря вызову со стороны новой среды бытования и распространения музыки - глобальных сетей передачи информации, стремящихся, если можно так выразиться, к анти-проприетарности. Каково в этих новых условиях будущее для такого лейбла, как Tzadik, повлиял ли на его деятельность кризис традиционной модели?

- Все это повлияло на нас не так сильно, как на мэйджор-лейблы, на международные корпорации. Они - да, пострадали. Но я думаю, что и люди верят в то, что мы делаем, и их, так сказать, дух поддержки проявляется в том, что они покупают наши альбомы - и таким образом поддерживают то, во что верят.
Но, конечно, загрузка музыки по сети становится все популярнее, и мы создаем сейчас сайт, откуда можно сгружать нашу музыку. Наша продукция уже есть в службах iTunes и eMusic (крупнейшие онлайновые mp3-службы, где загрузка каждой композиции - платная, но стоит совсем недорого - скажем, 25 центов за 1 композицию. - КМ), где мы - один из пяти лейблов, чья продукция сгружается пользователями сети чаще всего! Это значит, что небольшие лейблы намного популярнее мэйджоров у тех, кто загружает себе музыку из Интернета, потому что люди хотят ознакомиться с той музыкой, которую еще не слышали. Так что нас сгружают довольно много, это дело хорошо работает. Но мне кажется, что люди будут продолжать покупать ПРЕДМЕТЫ. А значит, компакт-диски еще будут продолжать жить. Я не говорю, что они будут существовать вечно. Но сейчас люди продолжают их покупать, им нравится владеть ими, особенно если они хорошо выглядят - поэтому мы стараемся делать отлично выглядящие CD с красивыми буклетами. И при этом люди слушают и mp3. Так что я думаю, что это время - очень здоровое время для музыки.
Всегда существовали люди, которые не могли позволить себе покупать музыку и находили иные способы добыть то, в чем они нуждались - переписывая музыку на пленку, или копируя CD, или загружая mp3, или просто воруя ее. Это никуда не делось. Когда я был молод, я и сам брал диски в библиотеке и переписывал их на пленку. Но я также верю и в честность нашей аудитории. Наша аудитория - необычная, она верит в то, что мы делаем, и осознанно тратит деньги на покупку того, что мы делаем. Так что мы - в особом положении, и наши дела идут неплохо.
Наша аудитория интернациональна - у нас есть устойчивая дистрибьюция в Австралии, Индонезии, Гонконге, Корее, во всех европейских странах... Это значит, что наша музыка ценится, что люди хотят нового, что они устали от устаревшего барахла. Это значит, что не у всех людей промыты мозги Старшим Братом.
Во множестве стран, особенно в Соединенных Штатах, сейчас властвуют очень, очень мрачные режимы. Люди подавлены, они ощущают политическую безнадежность этого мира. Но в то же время всегда существует маленькая ячейка людей, у которых работают мозги. Людей, которые хотят и будут бороться. И я глубоко верю в то, что эти люди выживут и победят. История уже видела такие примеры, и они будут продолжаться.

Имеет ли эта позиция отношение к названию самой обширной и популярной серии альбомов лейбла Tzadik - "Radical Jewish Culture"? Я подчеркиваю здесь слово Radical...

- Ну нет, слово "радикальный" я употребляю вовсе не в политическим смысле. В названии серии Radical Jewish Culture определение еврейской культуры как "радикальной" дается в музыкальном смысле, потому что эта серия представляет экспериментальную музыку, авангард. Эта серия не посвящена вообще всей еврейской музыке. Мы не выпускаем клезмер, не выпускаем традиционную народную музыку. Мы выпускаем записи артистов, которые своим творчеством ставят вопросы, ищут новое. Вот что для меня означает слово "радикальный" в названии этой серии.

Каковы, в таком случае, рамки слова "авангард"? Включают ли они, допустим, фри-джаз?

- Ну нет. Фри-джаз - не авангард, это музыка сорокалетней давности! В 60-е, когда мне было 16-17 лет, фри-джаз был остро актуален, а диксиленд был музыкой сорокалетней давности. И тех, кто слушали диксиленд, мы называли moldy figs (заплесневелыми фигами, т.е. старыми перечницами - КМ.). А теперь музыка сорокалетней давности - это фри-джаз. И те, кто им занимается - заплесневелые фиги! Разве это - новая музыка?
Я думаю, очень важно понимать, что авангард, экспериментальная музыка - это не звучание, не какой-то определенный стиль. Это способ смотреть на мир, это способ жить. И этот способ постоянно изменяется. Для меня авангардная музыка - это не то, что происходило много лет назад, это то, что происходит сейчас, поднимает вопросы сейчас. Правда, я считаю, что важно и продолжать эксперименты прошлого, радоваться музыке прошлого. В конце концов, было время, когда Джон Кейдж и Алберт Айлер были моими героями. Они были великими музыкантами. Но я не хочу сейчас делать то, что они делали тогда. Я хочу делать что-то иное. Для меня это и есть следование духу экспериментального авангарда. Для меня идея авангарда - вовсе не следование концептам из прошлого: это - подход, свойственный скорее классической музыке или неоклассицизму. Концепция современной экспериментальной музыки - оторваться от прошлого и двигаться в будущее, пробуя делать те вещи, что никто еще не делал.

Несколько лет назад я интервьюировал звукоинженера Джима Андерсона (один из ведущих звукоинженеров США, работающих с импровизационной музыкой, записавший значительное число известных работ Зорна-продюсера и Зорна-музыканта, в том числе студийные альбомы проекта Masada - КМ.) , и он сказал мне, что из всех продюсеров, с кем он работал, четкое видение звучания будущей пластинки есть всего у нескольких человек, в том числе у Джона Зорна - вот его слова: "он очень четко знает, чего хочет. Если что-то нравится ему, ты сразу это знаешь. Если не нравится - тоже. У него никогда не бывает этих "я не уверен", "может, попробуем еще разок" и т.п. У него всегда есть четкая концепция, и он уверенно к ней идет"...

- Правда, он так сказал? Здорово. Это мне льстит!

Так вот мой следующий вопрос я хотел вам задать все эти годы, что прошли после интервью с Андерсоном: в чем же заключается эта ваша звуковая концепция, ваше видение звука?

- Уфф!.. Мне кажется, концепция меняется в зависимости от проекта, над которым я работаю. Но если попытаться найти единое определение... Одно слово... нет, все-таки, пожалуй, не одно (смеется). Сила, интенсивность, прямота. Мне нравится, когда музыка ударяет прямо в лицо слушателю, мне не нравится, когда между слушателем и его переживанием музыки что-то стоит - в частности, обширная реверберация. Ну, за исключением случаев, когда реверберация сама есть часть звучания. Короче говоря, мне нравится, когда все звучание вынесено на передний план и когда оно действительно прямолинейно, мощно и ясно. Мне нравится слышать одинаково четко все элементы звучания. И в этом нет ничего особенно радикального. Но я вполне радикален в достижении этой цели: я просто очень хорошо понимаю, чего добиваюсь, я слышу, когда это не получается - и когда это получается, я тоже это слышу. За счет этого я могу быть вполне конкретен в разговоре с музыкантами и со звукоинженером, объясняя им, чего я добиваюсь. Я могу точно объяснить, какого звука барабанов я добиваюсь и, следовательно, как именно нужно настроить барабаны и снимать их звук; я могу объяснить, чего я хочу от гитариста - например, если это Марк Рибо, мы обсуждаем с ним, какие именно гитары он будет использовать в данном проекте, какие приборы, усилитель и т.п. будут приемлемы или неприемлемы в этом конкретном случае. И так с каждым музыкантом. Для меня это - ноты, как в классической музыке, хотя эта музыка и не нотируется, как классическая. Но это - важнейшая составляющая: звучание. Интересно, что в классической музыке есть стандарты звучания каждого инструмента: вот это - идеальное звучание скрипки, вот это - идеальное звучание кларнета. В импровизационной музыке нет таких стандартов, звучание разнится в зависимости, прежде всего, от исполнителя, далее - от инструмента, от струн, которые на нем стоят, от усилителя, которым пользуется гитарист, или от трости саксофона... - все это воздействует на изменение звучания самым радикальным образом. Поэтому хороший аранжировщик должен не только знать, как правильно соединить звучание флейты и кларнета, или - струнной секции и перкуссии; современный композитор должен также знать технику звукозаписи и современные электронные инструменты, и хорошо понимать, как использование этих средств позволяет добиться звучания, которого он ищет. И поэтому я очень точно знаю, чего я добиваюсь от каждого инструменталиста и от звукоинженера. Но я не только даю, я и беру. Мне нравится быть в центре совместного творчества, мне нужен не только мой собственный взнос в общее звучание, но и взнос всех остальных музыкантов. Я вовсе не обязательно всегда и в полной мере принимаю его, но я в полной мере принимаю факт, что другие люди разбираются во многих вещах лучше меня, и их знания очень ценны для меня в процессе принятия решения.

Ну что же, спасибо вам за интервью, и, надеюсь, мы еще увидим вас - ведь ваш концерт в Москве с Electric Masada в 2004 г. был не последним вашим появлением в России?

- Конечно, нет! На самом деле, я приезжаю довольно скоро - 21-23 мая у меня два концерта в России, в Москве и Санкт-Петербурге, я приеду с проектом Painkiller по приглашению Саши Чепарухина из компании Greenvawe Music. Так что - до встречи в России!

Беседовал Кирилл Мошков
Фото: Петр Ганнушкин
(DowntownMusic.Net)
первая публикация: Stereo&Video №6-2006
полный вариант

На первую страницу номера