Оно опять состоялось. Так получилось, что в этом году я был не только благодарным (благодарным без ущерба для своего скептицизма, разумеется) слушателем и посильным помощником своим друзьям, но и официальным участником подготовки. Есть все основания полагать, что этот факт не отразится на моем всегдашнем желании слышать максимально субъективно и анализировать максимально объективно: из первоначальной программы, подготовленной при моем участии, в программу реальную вошло лишь три номера из девяти. Прочие пали жертвой занятости артистов, организационных проблем и нехватки тех трех вещей, что, по словам Бисмарка, необходимы для успешного ведения войны: во-первых, денег, во-вторых, денег и в-третьих, денег. Зная людей фестиваля и полную камней преткновения дорогу к его открытия, я просто обязан - от имени всех, кто получил свой кусок своей музыки - вынести благодарность с занесением продюсеру Михаилу Фрейдлину (формулировка: за проявленное мужество) и исполнительному директору фестиваля Наталье Эртновой (формулировка: за решение нерешаемых административных задач). Я бы и к орденам представил, жаль, прав таких не имею. Или еще лучше - денег дал на следующий фестиваль. Чтобы без спешки и подвигов.
Но пора бы и к теме. Читатель "Полного джаза" не пропустил, разумеется,
печальных размышлений Михаила Митропольского (он же - пограничник),
взволнованной отповеди Татьяны Давыдовой (она же - садовник) и
примиряющих затрещин Дмитрия Ухова (он же - санитар леса). Предмет дискуссии мне близок, и я не удержался от того, чтобы вступить в полемику (в частной переписке с Татьяной Давыдовой, ибо с Михаилом мы говорим на эти темы уже два года, как что сходства и различия в позициях более или менее выяснены, хотя тема, конечно, вовсе не исчерпана). Пытаясь соблюсти законы принятого жанра, я обозвал себя шахтером, которому все равно где и как разумное копать, лишь бы накопать и поднять на-гора. И эпиграф раздобыл, из Гиббона: "Образование мало кому приносит свои плоды, кроме тех, кто к нему предрасположен. Но им оно почти не нужно". Замечательно, но услышанное на фестивале яркой и исчерпывающей иллюстрацией к существованию двух, по крайней мере, различных путей исполнения, слушания и интерпретации музыки. Так что, извините, заметки в жанре "вести с полей" у меня на этот раз не получится.
И тем не менее. Зал Украинского театра. Приветственные слова. Началось.
В первый день (18.09) началось с биг-бэнда Олега Лундстрема под управлением Георгия Гараняна. Название длинное, но так оно и есть: приехавший с оркестром Святослав Бэлза (мало нам было двух ведущих - Алексея Когана и Михаила Митропольского, но не выпустить на сцену впервые приехавшего в Одессу Бэлзу было невозможно как по отношению к публике, так и по отношению к нему самому) рассказал о прошлом, настоящем и планах коллектива немало интересного. В самом деле, стиль и направленность оркестра - если судить по отыгранным в начале эвергринам - особым модификациям не подвергся. Нечто вполне убедительно проэллингтоновское, но не эллингтоновское. Играли ладно, более или менее энергично, со свингом и, местами, должным заводом (он же драйв). Отличный традиционно-мейнстримовый пианист (немудрено - это был Михаил Окунь). Крепкий, точно соответствующий жанру барабанщик. Отлично звучащие трубы (неудивительно при наличии достаточно ярких солирующих трубачей Виктора Гусейнова и Анатолия Васина), саксофоны - вполне приемлемо, но не слишком убедительно, тромбоны: ну, будут когда-то и тробмоны. Может быть. В общем, как говорят медики, без особенностей. Обыкновенный крепкий биг-бэнд. Публика довольна - все узнаваемо, предсказуемо, звучит как надо или, точнее, как привыкли - самое время залу радоваться, а моему доброму приятелю-пограничнику - сокрушаться. Ан не вышло. Удивил Георгий Арамович. И вовсе не мэйнстримовым джазом, где он и оркестр, казалось бы, сильнее всего, не виртуозным боперским солированием своим, а тем, чем и положено удивлять художественному руководителю: репертуаром, в котором оказалась современная академическая музыка. Был это концерт Фридриха Гульды для виолончели и джазового оркестра. Музыка яркая, интересная, с изобретательным, ироничным ложным противопоставлением академических и джазовых приемов, мигрирующих от солиста к оркестру и обратно. Отличный (молодой, да именитый) виолончелист
Борис Андрианов
играл блестяще: энергично, полнозвучно и с должной виртуозностью. Оркестр был в этой музыке менее блестящ, но вполне адекватен. Успех? - Несомненно. Интересно другое: это была ровно та музыка, на которой вполне могли сойтись если не в понимании, то, по крайности, в приятии что академический аналитик, почитатель эвергринов и искатель пограничных явлений. Каждый мог получить свою порцию им узнаваемого (согласно обучению и личным пристрастиям) и порадоваться. Судя по реакции зала, именно это и произошло.
Далее произошла импровизация в программе. Сверх обещанного, на сцене оказался одесский пианист Сергей Терентьев (некогда - блестящий). Я слушал его игру из курилки за сценой, где Михаил Окунь пытался убедить меня, что а) по гамбургскому счету, Терентьев замечательный музыкант, чуть ли не музыкант для музыкантов, с ним хотят играть все (в отличие, скажем, от *** - не хочу ни с кем ссорить автора высказывания - с которыми играть не хочет никто) и б) джаз - это свинг. Есть свинг - есть джаз, нет свинга - нет джаза. Спорить я не стал. За роялем Михаил Моисеевич был куда как убедительнее. Как своих слов, так и музыки Терентьева, который, на мое счастье, играл недолго. Публика была со мной не согласна - ее академическая часть принимала пианиста на ура. Согласные со мной инакомыслящие недоуменно пожимали плечами.
Появились на сцене Dixie Friends из Ростова. При всем моем равнодушии к диксилендам, должен сказать: хорошая работа, честная. Хорошие инструменталисты, слаженный ансамбль, четкая стилизация. Певица поет - кажется, что слушаешь граммофонную пластинку с несколько зашумленными верхами. Внешний вид, поведение на сцене - все у этих ребят (Сергей Седых - труба, Игорь Федюнин - тромбон, Александр Пашков - кларнет, саксофоны, Дмитрий Суховеев - банджо, бас-гитара, Александр Жуков - туба, Владимир Лапин - барабаны, вокал, имени певицы у меня, увы, нет) крепко профессиональное. Вот только с музыкой не очень понятно - как ее в концертном зале слушать. Но ничего. Я аплодировал честной работе, кто-то - узнаваемым темам, кто-то еще - прекрасно подающей себя певице, в общем, опять каждый что-то свое нашел - опять же, согласно обучению и личным пристрастиям. И славненько.
Хозяевами следующего сета был киевский Er J Orchestra - коллектив мне абсолютно неизвестный. Признаюсь честно - ничего особенно хорошего от киевлян я не ждал. Понимал, конечно, что пригласить неумех арт-директор фестиваля и Юрий Кузнецов не может, но... В общем, слушать начал с опаской. А оно взяло и получилось. И получилось здорово. Это было понятно уже по первой пьесе: тихое, ниоткуда начинающееся этническое вступление на перкуссии, очень медленно и органично перерастающее в затапливающее, плотное джаз-роковое звучание. Плотность эта удачно чередовалась с мелодичностью, изощренной полиритмией и весьма тонкой и отлично прослушиваемой даже на мощном фоне игре тембрами в инструментовке. Чувствовалась отличная, полная внимания к существенным мелочам композиторская работа, прекрасное понимание формы, что отлично компенсировалось незаученной живостью исполнения. Этническая составляющая то приглушалась, то вновь появлялась на переднем плане, то сопутствовала джаз-роковой, то противостояла ей, но никогда не исчезала. Музыканты - Алексей Александров (рояль, флейты), Григорий Немировский (труба, флюгельгорн, цинк, мелофон, клавиши, мелодика), Виктор Крысько (скрипка, альт), Сергей Рыбалкин (электрогитара), Владимир Сороченко (бас-гитара), Александр Береговский (ударные, перкуссия), Олег Кобцев (перкуссия, вокал) - показали, что классная композиция и хорошее владение инструментами (а владеют они своими инструментами - дай бог всякому) вовсе не обязательно наносят урон сиюминутной, "настроенческой" окраске джазовой музыки. Предсказуемость и, так сказать, объясняемость (в чем, случается, находит все удовольствие публика, которую товарищ пограничник неверно именует консерваторской) вовсе не являются ни обязательным, ни единственным следствием грамотной, не "на авось" работы. И музыка Er J Orchestra была очень хорошим тому подтверждением. Она никак не сводилась к сумме формальных композиторских приемов ("так построенное пятизвучие создает такой-то эффект") и никак не сводилась к тому, чему учат, когда учат импровизировать в традиционном джазе. И это несводимое и плохо формализуемое волновало, заставляло сопереживать и со-мыслить. Вопрос, по всей видимости, был в том, что музыка все-таки является речью, высказываниями какого-то языка, а не набором знаком какой-то знаковой системы (здесь я вступаю в полемику с рядом авторитетов и рискую быть сильно непонятым).
Между прочим, музыка эта заинтересовала не только просвещенных дилетантов от новой музыки. Зал принимал музыкантов очень хорошо и был в некотором недоумении, когда сет окончился. Казалось, эта музыка никогда не начиналась, и потому ей не следовало заканчиваться. Но именно об этом и предупреждал представлявший группу Алексей Коган: "музыка, имеющая глубокие народные корни, никогда не рождалась и никогда не умрет". На том первый долгий день фестиваля и закончился.
продолжение следует
Олег Шестопалов,
собственный корреспондент "Полного джаза"
в Одессе
Оно опять состоялось. Так получилось, что в этом году я был не только благодарным (благодарным без ущерба для своего скептицизма, разумеется) слушателем и посильным помощником своим друзьям, но и официальным участником подготовки. Есть все основания полагать, что этот факт не отразится на моем всегдашнем желании слышать максимально субъективно и анализировать максимально объективно: из первоначальной программы, подготовленной при моем участии, в программу реальную вошло лишь три номера из девяти. Прочие пали жертвой занятости артистов, организационных проблем и нехватки тех трех вещей, что, по словам Бисмарка, необходимы для успешного ведения войны: во-первых, денег, во-вторых, денег и в-третьих, денег. Зная людей фестиваля и полную камней преткновения дорогу к его открытия, я просто обязан - от имени всех, кто получил свой кусок своей музыки - вынести благодарность с занесением продюсеру Михаилу Фрейдлину (формулировка: за проявленное мужество) и исполнительному директору фестиваля Наталье Эртновой (формулировка: за решение нерешаемых административных задач). Я бы и к орденам представил, жаль, прав таких не имею. Или еще лучше - денег дал на следующий фестиваль. Чтобы без спешки и подвигов.
В первый день (18.09) началось с биг-бэнда Олега Лундстрема под управлением Георгия Гараняна. Название длинное, но так оно и есть: приехавший с оркестром Святослав Бэлза (мало нам было двух ведущих - Алексея Когана и Михаила Митропольского, но не выпустить на сцену впервые приехавшего в Одессу Бэлзу было невозможно как по отношению к публике, так и по отношению к нему самому) рассказал о прошлом, настоящем и планах коллектива немало интересного. В самом деле, стиль и направленность оркестра - если судить по отыгранным в начале эвергринам - особым модификациям не подвергся. Нечто вполне убедительно проэллингтоновское, но не эллингтоновское. Играли ладно, более или менее энергично, со свингом и, местами, должным заводом (он же драйв). Отличный традиционно-мейнстримовый пианист (немудрено - это был Михаил Окунь). Крепкий, точно соответствующий жанру барабанщик. Отлично звучащие трубы (неудивительно при наличии достаточно ярких солирующих трубачей Виктора Гусейнова и Анатолия Васина), саксофоны - вполне приемлемо, но не слишком убедительно, тромбоны: ну, будут когда-то и тробмоны. Может быть. В общем, как говорят медики, без особенностей. Обыкновенный крепкий биг-бэнд. Публика довольна - все узнаваемо, предсказуемо, звучит как надо или, точнее, как привыкли - самое время залу радоваться, а моему доброму приятелю-пограничнику - сокрушаться. 
Ан не вышло. Удивил Георгий Арамович. И вовсе не мэйнстримовым джазом, где он и оркестр, казалось бы, сильнее всего, не виртуозным боперским солированием своим, а тем, чем и положено удивлять художественному руководителю: репертуаром, в котором оказалась современная академическая музыка. Был это концерт Фридриха Гульды для виолончели и джазового оркестра. Музыка яркая, интересная, с изобретательным, ироничным ложным противопоставлением академических и джазовых приемов, мигрирующих от солиста к оркестру и обратно. Отличный (молодой, да именитый) виолончелист
Далее произошла импровизация в программе. Сверх обещанного, на сцене оказался одесский пианист Сергей Терентьев (некогда - блестящий). Я слушал его игру из курилки за сценой, где Михаил Окунь пытался убедить меня, что а) по гамбургскому счету, Терентьев замечательный музыкант, чуть ли не музыкант для музыкантов, с ним хотят играть все (в отличие, скажем, от *** - не хочу ни с кем ссорить автора высказывания - с которыми играть не хочет никто) и б) джаз - это свинг. Есть свинг - есть джаз, нет свинга - нет джаза. Спорить я не стал. За роялем Михаил Моисеевич был куда как убедительнее. Как своих слов, так и музыки Терентьева, который, на мое счастье, играл недолго. Публика была со мной не согласна - ее академическая часть принимала пианиста на ура. Согласные со мной инакомыслящие недоуменно пожимали плечами.
Появились на сцене Dixie Friends из Ростова. При всем моем равнодушии к диксилендам, должен сказать: хорошая работа, честная. Хорошие инструменталисты, слаженный ансамбль, четкая стилизация. Певица поет - кажется, что слушаешь граммофонную пластинку с несколько зашумленными верхами. Внешний вид, поведение на сцене - все у этих ребят (Сергей Седых - труба, Игорь Федюнин - тромбон, Александр Пашков - кларнет, саксофоны, Дмитрий Суховеев - банджо, бас-гитара, Александр Жуков - туба, Владимир Лапин - барабаны, вокал, имени певицы у меня, увы, нет) крепко профессиональное. Вот только с музыкой не очень понятно - как ее в концертном зале слушать. Но ничего. Я аплодировал честной работе, кто-то - узнаваемым темам, кто-то еще - прекрасно подающей себя певице, в общем, опять каждый что-то свое нашел - опять же, согласно обучению и личным пристрастиям. И славненько.
Хозяевами следующего сета был киевский Er J Orchestra - коллектив мне абсолютно неизвестный. Признаюсь честно - ничего особенно хорошего от киевлян я не ждал. Понимал, конечно, что пригласить неумех арт-директор фестиваля и Юрий Кузнецов не может, но... В общем, слушать начал с опаской. А оно взяло и получилось. И получилось здорово. Это было понятно уже по первой пьесе: тихое, ниоткуда начинающееся этническое вступление на перкуссии, очень медленно и органично перерастающее в затапливающее, плотное джаз-роковое звучание. Плотность эта удачно чередовалась с мелодичностью, изощренной полиритмией и весьма тонкой и отлично прослушиваемой даже на мощном фоне игре тембрами в инструментовке. Чувствовалась отличная, полная внимания к существенным мелочам композиторская работа, прекрасное понимание формы, что отлично компенсировалось незаученной живостью исполнения. Этническая составляющая то приглушалась, то вновь появлялась на переднем плане, то сопутствовала джаз-роковой, то противостояла ей, но никогда не исчезала. Музыканты - Алексей Александров (рояль, флейты), Григорий Немировский (труба, флюгельгорн, цинк, мелофон, клавиши, мелодика), Виктор Крысько (скрипка, альт), Сергей Рыбалкин (электрогитара), Владимир Сороченко (бас-гитара), Александр Береговский (ударные, перкуссия), Олег Кобцев (перкуссия, вокал) - показали, что классная композиция и хорошее владение инструментами (а владеют они своими инструментами - дай бог всякому) вовсе не обязательно наносят урон сиюминутной, "настроенческой" окраске джазовой музыки. Предсказуемость и, так сказать, объясняемость (в чем, случается, находит все удовольствие публика, которую товарищ пограничник неверно именует консерваторской) вовсе не являются ни обязательным, ни единственным следствием грамотной, не "на авось" работы. И музыка Er J Orchestra была очень хорошим тому подтверждением. Она никак не сводилась к сумме формальных композиторских приемов ("так построенное пятизвучие создает такой-то эффект") и никак не сводилась к тому, чему учат, когда учат импровизировать в традиционном джазе. И это несводимое и плохо формализуемое волновало, заставляло сопереживать и со-мыслить. Вопрос, по всей видимости, был в том, что музыка все-таки является речью, высказываниями какого-то языка, а не набором знаком какой-то знаковой системы (здесь я вступаю в полемику с рядом авторитетов и рискую быть сильно непонятым).