Участие наших музыкантов в одном из самых известных в мире джазовом фестивале - Ньюпортском - факт чрезвычайно редкий, а, точнее, единственный за всю упомянутую историю, и, стало быть, заслуживает внимания и почтения. На 21-м фестивале "Newport Jazz Festival", который проходил 28 лет назад - с 28 июня по 7 июля 1974 года - в Нью-Йорке, выступал израильский квинтет "Платина". Трое его участников - выходцы из бывшего Советского Союза.
Лидером этого комбо был альт-саксофонист, флейтист и композитор - музыкант из Ленинграда Роман Кунсман. В 60-х годах Роман руководил прекрасным квартетом с отличной ритм-группой: покойный Юрий Вихарев (фортепиано), покойный Эдуард Москалев (контрабас) и Валерий Мысовский (ударные). В конце 60-х - начале 70-х - он солист биг-бэнда Олега Лундстрема. В 2002 году мы имели удовольствие слушать его выступление в Москве, приуроченное к 10-летию восстановления дипломатических отношений с Израилем.
Пианист и композитор "Платины" - рижанин Наум Переферкович. Его хорошо помнят участники и гости многочисленных всесоюзных джазовых фестивалей как члена довольно известного в то время квартета саксофониста Вадима Вядро; перед самым отъездом Наума в Израиль в этом комбо играли контрабасист Борис Банных и барабанщик - ныне покойный Владимир Болдырев.
 Басист - Лев Забежинский. В 1964 году Лева создал Петрозаводский джаз-клуб и до 1967 года был его президентом. В 1967-71 г.г. он - участник многочисленных московских джазовых групп, включая: квартет и квинтет пианиста Вадима Сакуна ("КМ" - знаменитое молодежное кафе на ул. Горького, теперь Тверская), квартет гитариста Николая Громина (кафе "Синяя Птица"), квинтет Владимира Бранда (кафе в гостинице "Юность"), квартет саксофониста Анатолия Герасимова (выступление на фестивале " Джаз-68") и многие-многие другие.
Интервью от имени "Полного джаза" провели:
- с Наумом Переферковичем - Гдалий Левин (г. Цфат, Израиль);
- с Львом Забежинским - Георг Искендер (Москва, Россия).
В подготовке материала к выпуску любезно согласился принять участие Игорь Рыбак - ведущий джазовых передач (Мюнстер, Германия).
По плану, в завершение должен был состояться разговор с лидером группы Platina - Романом Кунсманом. Роман с готовностью откликнулся на предложение дать интервью, рассказать о своих музыкальных планах, поделиться воспоминаниями и впечатлениями о недавних своих выступлениях в России и на Украине. И уже была договоренность с ним, и оставалось только уточить день встречи, но
внезапная смерть Ромы распорядилась по-иному... Благословенна память о нем - незаурядном человеке и Музыканте с большой буквы, Джазмене.
Господа, с самыми наилучшими пожеланиями поздравляем вас с 80-летним юбилеем советско-российского джаза, в развитии которого вы принимали самое активное участие.
Прежде всего, как был создан ансамбль "Платина", что означает это название, применительно к музыкальной группе, и как вы все в нем оказались?
Наум Переферкович (НП): В 1971 году знаменитый израильский певец Арик Айнштейн набрал в свою программу квартет, которым руководил Роман Кунсман. На ударных в нем играл Аарон Каминский - пожалуй, самый известный барабанщик в стране. Позже, в течение долгого времени, он работал в Америке со многими известными музыкантами, сотрудничал с вокальным ансамблем Manhattan Transfer. На клавишных играл Яков Нагар и на бас-гитаре - Алон Олярчик. Алон родился в Польше, но с малых лет рос в Израиле.
Главную роль в ансамбле играли Рома и Аарон. Когда я приехал в Израиль, пианист по какой-то причине уходил из ансамбля, и я тут же заменил его. А имя "Платина" группе дал Арик Айнштейн, руководствуясь то ли игрой, то ли созвучием слов "Палестина" и "Платина".
Лев Забежинский (ЛЗ): Мы очень хорошо знали друг друга до эмиграции. Естественно, в такой маленькой стране, как Израиль, мы быстро нашли друг друга, часто играли вместе. В 1972 году Алон уехал в Англию, и я оказался на его месте.
Осенью 1972 года с израильской группой "Саднат А Джэз" я уехал на гастроли в ЮАР и Родезию, и меня заменил басист из Риги Виктор Фонарев. Вернулся я в "Платину" осенью 1973 года и работал в ней до конца ее существования, то есть до конца 1976 года. После этого Рома отправился в Нью-Йорк, а я в Майами.
За время своего существования состав "Платины" периодически менялся. Тот, который играл на Ньюпортском фестивале, существовал около двух лет.
Представьте, пожалуйста тех остальных "ньюпортцев".
ЛЗ: На барабанах, конечно, играл Аарон Каминский. У нас в составе была вторая пианистка, клавишница, если хотите, - Алона Турель. Алона - прекрасный музыкант, композитор. Сейчас она довольно известная личность в музыкальном мире Израиля. Алона мастерски владела всякими перкуссионными инструментами и очень хорошо вписалась в наш состав.
Какую музыку играли этим составом?
ЛЗ: На концертах играли, в основном, музыку, написанную Романом, и несколько стандартов. Как-то играли мою сюиту. В то время в Израиле было много джазовой работы, особенно в двух иерусалимских джаз-клубах. Там мы играли больше стандартов, но и музыку Ромы исполняли тоже.
Где гастролировали квинтетом?
ЛЗ: Гастролировали в пределах Израиля - клубах, концертных залах, кибуцах, мошавах, армейских частях.
Ваша поездка на Ньюпортский фестиваль была по приглашению или по инициативе Израиля?
ЛЗ: Немало способствовал этому Би Би Кинг. Услышав нас на одном из концертов в Израиле, он, подал идею нашему продюсеру, обещав проявить содействие в Америке.
НП: Кроме того, наш продюсер имел контакты с тогдашним директором клуба американских сионистов (Бэйт Цион Америка). По какому-то совпадению его, директора, звали Роман, по фамилии Мессинг. Он был племянником Вольфа Мессинга. Это человек, о котором могу сказать как о хозяине своего слова. Он сказал и сделал - впервые за всю историю израильского джаза вывез джазовую группу из этой страны на самый репрезентативный фестиваль, устроив это через какие-то свои каналы. А участники группы - двое коренных израильтян и трое репатриантов из Советского Союза.
ЛЗ: Больше израильтяне на Ньюпортских фестивалях не выступали, это был единственный случай.
Можно сказать, вы отличились дважды - не только как израильские, но и как советские джазмены. Собственно, ведь вас так и принимали на этом фестивале?
ЛЗ: Общеизвестно, что становление и развитие джазовой музыки в Израиле - в значительной степени заслуга выходцев из стран СНГ, бывшего СССР.
На Ньюпортском фестивале выступал еще Вячеслав Ганелин, но, правда, в то время, когда фестиваль этот приобрел новое имя - "JVC". История Ньюпортских фестивалей началась в Ньюпорте, штат Род-Айленд; затем фестиваль переместился в Нью-Йорк, получив имя New Port in New York", а через некоторое время вообще утратила название "Ньюпортских", приобретя имя фестивалей "JVC". Выступление "Платины" - это единственный случай участия израильских, да и советских джазменов именно в этом, втором периоде.
История продолжается. Как вам кажется, время можно повернуть вспять?
ЛЗ: В природе Ньюпортского фестиваля совершается своеобразный круговорот. Ему будет возвращено первоначальное имя, и проводиться будет он на своей родине - в Ньюпорте, штат Род-Айленд.
Совладать со временем будет трудновато, а вот выступление в Ньюпорте российских джазменов нового поколения, живут ли они на родине, в Штатах, Израиле или где-либо еще, вполне реально.
Но вопрос можно поставить в такой плоскости: вот вы попали на этот фестиваль, будучи уже не в СССР; на вашем месте могли бы быть и другие музыканты?
ЛЗ: Да, конечно, выбраться на какое-нибудь престижное джазовое мероприятие за пределы социалистического лагеря было трудновато. Но были же в то время поездки советских джазовых групп на варшавский фестиваль "Jazz Jamboree" - например, московского комбо Вадима Сакуна, ленинградского диксиленда "ЛД". На Ньюпортском фестивале 1974 года выступал польский музыкант Михал Урбаняк. Еще раньше на таком фестивале играл Збигнев Намысловский. Сейчас обстановка иная, да и Ньюпортский фестиваль, возвращаясь на круги своя, демократично представляет возможность попробовать свои силы.
Нас там принимали и как израильских, и как советских музыкантов. В то время в Союзе были силы, которые могли достойно представить страну на мероприятии такого ранга; тем более что были и авторитетные доброжелатели с американской стороны - Уиллис Коновер, Джордж Авакян. Недавно в Москве мне довелось послушать записи Андрея Товмасяна конца 60-х - начала 70-х годов. Будучи знакомым с атмосферой Ньюпортского фестиваля тех лет, его участниками, не кривя душой, скажу, что Андрей был бы там желанным гостем. Почему этого не случилось - обсуждать не хочется.
При выступлении на фестивале в присутствии звезд американского джаза вы не чувствовали себя школьниками младшего возраста?
ЛЗ: Абсолютно нет. Объясню почему. В день концерта днем все, кто участвовал в вечернем концерте, были на проверке микрофонов. Там обстановка была очень дружелюбная. Мы начинали первыми, а все остальные были в зале, на сцене или за кулисами. Когда мы заиграли, то увидели, как музыканты, участники группы Jazz Crusaders с Элвином Джонсом и другие одобрительно закивали головами, а Элвин Джонс безуспешно пытался понять размер нашей первой пьесы - 11/4:13/4. В общем, отношение к нам наших кумиров было настолько поразительно дружелюбным, что мы чувствовали себя членами одной семьи.
НП: Ну, может быть, такого ощущения мы и не испытывали, а вот чувство ответственности было очень обостренным. Быть не хуже других! О том чтобы быть лучше других, даже мысли не возникло, а вот не хуже других - это получилось. Прошли годы, и стало ясно, что тогда от нас ожидали какой-то экзотической музыки с верблюдами и бедуинами. Последние годы в дуэте с Ромой мы играли музыку с еврейскими истоками, без верблюдов и бедуинов, и эта идея была естественна для нас. Мы не пытались играть роль американцев, потому что они сыграют эту роль лучше. Но, соединив джазовый подход к музыке со своими национальными корнями, мы могли это делать хорошо и даже лучше них или, скажем, французов.
Почему французов?
НП: После Америки центр джаза - Франция. Уровень там очень высокий, особенно у пианистов и остальных музыкантов ритм-секций. И в России, и в Израиле с барабанщиками пока проблемы. Со временем, конечно, должны произойти перемены. В Израиле уже есть заслуживающие внимание басисты - Авишай Коэн и Барак Мор, например; с барабанщиками дело хуже. Здесь обычно лучше бывает, если на барабанах играют саксофонисты или пианисты; может быть, это не так технично, но с точки зрения джаза - слышится лучше и естественнее.
Я недостаточно полно ориентируюсь в российской джазовой среде, но слышал очень симпатичного московского барабанщика Эдуарда Зизака. У него прекрасный драйв.
ЛЗ: Да, это барабанщик комбо и биг-бэнда Игоря Бутмана. Там еще играет сильный, хорошего американского уровня, басист - Виталий Соломонов.
Какова была обстановка на фестивале и, конечно, как вас принимала публика, музыканты?
НП: Концерты фестиваля устраивались по стилям, и мы играли в концерте музыки фьюжн. Перед нами выступил ансамбль Jazz Crusaders с Элвином Джонсом. Они и предоставили в наше распоряжение всю свою мощную аппаратуру, инструменты.
После нас - Жан-Люк Понти.
Публика принимала наш ансамбль благожелательно, но мне показалось, что с некоторым разочарованием, так как, наверное, ожидала услышать от нас нечто с восточными миражами. А наша цель была другая.
В стиле фьюжн мы хотели показать, что мы не хуже американцев. И действительно, мы сыграли не хуже, но и не лучше других.
Ансамбль Mahavishnu Orchestra сидел в зале и слушал наше выступление; после концерта к нам пришли его музыканты, говорили много лестных слов.
ЛЗ: Обстановка там была такая же, как на джазовых фестивалях во всем мире. Наум немного скромничает. Наше выступление публика отметила овациями стоя, хотя и не увидела верблюдов. Выступление польского музыканта Михала Урбаняка - принимали так же.
Действительно, очень доброжелательно к нам отнеслись музыканты группы Mahavishnu. Все они, в том числе и Джон Маклоклин, с большим вниманием слушали нашу игру. После выступления к нам подошел музыкальный директор лейбла Narada Майкл Уолден и пригласил Наума и меня присоединиться к Mahavishnu.
Меня также рекомендовал на свое место басист, игравший в комбо Фредди Хаббарда: он куда-то уезжал.
Да, и после нашего выступления посыпались приглашения на фестивали в Монтре, Монтерей, ряд европейских фестивалей.
Вы приняли предложение "Mahavishnu", стали ездить по престижным фестивалям?
ЛЗ: Нет, и задним числом об этом сожалеем: оставить "Платину" мы не могли по разным причинам. Здесь "помогли" и семейные обстоятельства, и жившее в нас тогда чувство коллективизма. Мы были очень дружны, увлечены идеей своего комбо и продолжали работать вместе.
Разъезжать израильтянам по фестивалям тогда было небезопасно. Нужно было нанимать охрану из нескольких человек - в зал, за кулисы и т.п. Выступать под другим именем наотрез отказались коренные израильтяне - барабанщик Аарон Каминский и пианистка Алона Турель.
Как комментировалось тогда ваше выступление?
НП: Критика в отношении нас была кисло-сладкая, другие получили более разгромную.
В рецензии, опубликованной в "New York Times", написали, что такую музыку год назад уже слышали от Mahavishnu, а за два года до этого - от Хэрби Хэнкока. Другими словами, речь шла не об уровне, а о том, что ничего нового они от нас не услышали. Но это и не было нашей целью. Для нас было важным быть на уровне, и мы были на уровне.
ЛЗ: Кроме того, нашу фестивальную программу несколько раз давал в эфир Уиллис Коновер.
Программа фестиваля впечатляет и обширностью и содержанием. Звезды, звезды, звезды... Наверняка были какие-то контакты, памятные встречи?
ЛЗ: Море потрясающей музыки, исполняемой музыкантами в расцвете сил! Это был 1974 год. Все концерты прослушать было физически невозможно, но процентов 70 я одолел. Встречались со Стэном Гетцом, который пытался говорить с нами на идиш, Билом Эвансом, Чиком Кориа, Чарли Мингусом.
НП: Полноценно общаться с музыкантами не пришлось - я тогда по-английски не говорил. Но в рамках фестиваля наслушался музыки лет на двадцать вперед. Сейчас я с английским в ладах; здесь в Израиле я переиграл со многими крутыми американскими музыкантами, и мы находили много тем для общения.
На том фестивале было все - кто хотите и что хотите. Правда, Майлса Дэйвиса и Оскара Питерсона послушать не удалось. Но в остальном! Был концерт, посвященный Чарли Паркеру. Выступали: Билли Экстайн с Диззи Гиллеспи, Сони Ститтом, Джей Джей Джонсоном, Филом Вудсом. Пианистов старался не упустить - слышал Билла Эванса, Чика Кориа, Кита Джаррета. Но действительно самый большой пианист из всех - Эрл Хайнс. Надо было убедиться воочию, что это за феноменальный музыкант. Слышал Хэнка Джонса с Джерри Маллигеном, оркестр Каунта Бэйси. Но, повторяю, я был без английского и не мог запросто общаться с кем угодно.
Попутно вопрос, как к пианисту. Как-то в одном интервью Кит Джаррет заметил: "Даже от кошмарного рояля отдачи больше, чем от хороших электронных клавишных". Вы приверженец акустического рояля или электроника вам не чужда?
НП: Нет никакого сомнения, он прав абсолютно, абсолютно, абсолютно. Акустика, а не электроника, естественна для человеческого тела. Поскольку звукоизвлечение идет от рук, ног или губ, только акустический инструмент может наиболее цельно и точно передать личность исполнителя. На эту тему я могу говорить часами.
А побывать на джемах вам удавалось?
ЛЗ: Да, мы мотались по этим огромным джем-сэшнз. Джордж Авакян постоянно подкидывал нам что-то типа контрамарок.
А ведь действительно: Авакян очень доброжелателен к нашим джазменам. Не так ли?
ЛЗ: Мало того, в студии звукозаписи он устроил прием в честь приезда советских музыкантов, то бишь, нас, а также живущих в Нью-Йорке. Там были и играли Володя Сермакашев, Игорь Высоцкий, Валера Пономарев, Игорь Яхилевич, Толя Герасимов, всех уже не упомнишь, много израильтян, американцы.
Столы были уставлены водкой и ломились от огромных кусков мяса. Пока мы играли своим составом, за одним из столов сидел гигантских размеров странный чернокожий человек и сосредоточенно ел, не обращая внимания ни на кого, ни на что. Это был знаменитый Чарли Мингус. Когда мы закончили выступление, Роман подошел к нему пообщаться, и в разговоре Мингус одобрительно похлопал Рому по плечу. Оказывается, он все слышал, и, по-видимому, Роман напомнил ему Эрика Долфи.
Мингус - человек-гигант во всех отношениях, но даже в Нью-Йорке был известен только джазовой элите. Когда мы подъехали на такси к студии, где был прием, то у входа увидели чернокожего исполина, неопрятно одетого, с потухшим взглядом, сразу видно - больного человека. Мы его узнали сразу. Интересуемся у темнокожего водителя такси, знает ли он этого человека. Тот посмотрел и произнес: "Бомж какой-то". Мы ему говорим, мол, это же знаменитейший, известный во всем мире американский джазмен, контрабасист. Тот только несколько недоуменно пожал плечами.
Есть ли общение между участниками квинтета сейчас, музыкантами, с которыми играли в Союзе?
НП: С Ромой мы постоянно в контакте - часто перезваниваемся, встречаемся, играем с ним дуэтом (эта часть интервью была взята до смерти Романа Кунсмана -
ред.).
Из тех, кто играл в комбо Вадима Вядро, вижусь только с басистом Виктором Фонаревым. Он живет в Израиле.
С Вадимом сейчас связи нет. В 70-х он написал мне несколько писем из Риги, потом позвонил один раз из Нью-Йорка. Там он работал в каком-то русском ресторане и приглашал меня поработать с ним. Я отказался. С тех пор связи с ним нет. Володи Болдырева уже нет с нами. Что с Борисом Банных, не знаю.
ЛЗ: С "платиновцами" поддерживаю дружеские отношения, но общение - в основном, по телефону. Гастролируя по миру, я старался, чтобы мои зарубежные поездки заканчивались Израилем, где я ехал прямо к Роману. Контактирую с большинством музыкантов-соотечественников, которые живут в России, Германии, Австралии, Израиле. У меня масса их записей, которые в большом количестве продаются в Нью-Йорке и в Москве на Горбушке, кроме того, мне их дарят сами музыканты.
Живя в Нью-Йорке, я общаюсь практически со всеми советско-российскими джазменами разных поколений, а их сейчас здесь довольно много.
Наум, вы сказали, что играли с Романом дуэтом. Не возникала ли у вас
ностальгическая идея воссоздать ансамбль "Платина" с теми же участниками 1974 года?
 НП: Одноразовое выступление такого воссозданного ансамбля было в 1995 году в тель-авивской синематеке в рамках фестиваля " Джаз, Блюз и Видео ", но без Алоны.
"Платина" распалась в 1977 году. Мы пришли к выводу, что ее идея умерла. С тех пор прошло 25 лет. Бывает, что потом музыканты играют вместе, но уже другую музыку. "Платина", как ансамбль фьюжн, был первый в Израиле. Фьюжн-композиции - они длинные. Роман очень сильный композитор: он сделал такую организацию музыкального материала, где сочиненное сочеталось с определенными окнами для импровизации. Композиции звучали цельно и интересно. Аранжировки, наверное, до сих пор хранятся у Романа. Кстати, уже без меня, у Ромы была интересная работа - соединение музыки Дебюсси с фьюжн. К сожалению, она не вышла на диске. И в концертах с Ромой, в дуэте или в ансамблях, мы играли прелюды Дебюсси.
Как складывается ваша музыкальная деятельность сегодня?
НП: В основном я преподаю, выступаю меньше. Сейчас в стране период музыкального застоя, по причинам вполне понятным. Но, я думаю, что учеников на наш век хватит. Преподаю джаз-пиано, аранжировку, есть ученицы-вокалистки, веду ансамбли и биг-бэнды. Работаю в музыкальной академии в Иерусалиме, в других местах.
Вы можете поделиться своей методикой преподавания?
НП: Довольно любопытный вопрос. Я начал преподавать с нуля, по методу "делай, как я", то есть я просто показывал ученику, что нужно делать. Несмотря на то, что я многое узнал, снимая с фирменных записей, теоретических знаний все же было мало, кроме общей теории, которую мы изучали в Советском Союзе в музыкальных заведениях. Но за тридцать лет я разработал свою методику, и, сравнивая ее с другими, не считаю, что она хуже. А некоторые ее положения даже точнее, чем, например, принятые в Беркли. Об этом я могу судить по тому, что мои ученики там учатся, и я могу сравнивать. Кроме того, я специально изучал психологию, физиологию и систему Станиславского и использую полученные знания в комплексе.
Не пытались ли вы издать принципы своей методической школы?
НП: Материал у меня сформирован в голове, написан черновик книги о принципиально новом методе преподавании игры на рояле. Но, к сожалению, нет средств для издания книги. Правда, в рамках музыкальной академии, где я преподаю, опубликованы мои теоретические статьи об импровизации в джазе.
Вы в Израиле уже тридцать с лишним лет. Что вы можете сказать о состоянии джаза в этой стране?
НП: Расскажу такой случай. Как-то меня нашел один музыкант, который только что приехал в Израиль из России, и я взял его с собой на марафон молодежных джазовых ансамблей школы Римон. Это одно из заведений, где обучают джазу. Сейчас эта школа объединилась с академией, в которой на джазовом отделении я преподаю уже 22 года. Сейчас почти в каждой школе искусств есть отделение джаза. Итак, о марафоне. Он продолжался пять часов, с беспрерывной сменой ансамблей в двух залах. Мы ушли с распухшими головами, и я сказал своему гостю, что это только одно из подобных заведений. То есть, на душу населения приходится внушительное количество музыкантов и ансамблей. Процент не качественный, а количественный, но один из высоких в мире.
Таково положение во всех городах страны? Нью-Йорк, например, - признанная столица мирового джаза. Москва имеет такой статус на советском и постсоветском пространстве. Есть ли подобные центры в Израиле?
НП: Джазовые музыканты живут по всей стране, но центр джазовой жизни - Тель-Авив, Иерусалим - в меньшей степени. Джазовая активность связана с экономическим положением и частной инициативой, в отличие от других стран, например, Скандинавских, где джаз пользуется официальной поддержкой.
В Израиле для джаза такой поддержки нет, однако на стадии образования в учебных заведениях, где есть отделения джаза, есть бюджетная поддержка.
Что касается поддержки ансамблей, есть некоторые изменения в армии. Существует джазовый ансамбль армии, в который подбираются самые хорошие музыканты. Проводится экзамен по приему в этот ансамбль. Я - член жюри. Попадаются музыканты очень и очень талантливые.
Многие израильские составы периодически выступают за границей. Но, повторяю, все это - частная инициатива. У таких ансамблей есть агенты. Когда мы ездили в Америку, у нас был продюсер, который устроил так, что мы наиграли пластинку для прослушивания ее через наушники во время полетов в самолетах израильской авиакомпании "Эль-Аль"; гонораром была оплата перелета.
Какая перспектива ожидает выпускников джазовых отделений?
НП: Будущий джазовый музыкант обучается многим вещам: если надо играть джаз, он сможет; надо аранжировать - сумеет; он сможет написать музыку, быть преподавателем. Если потребуется преподаватель классической гармонии, он справится и с этим, сможет работать с ансамблем и хором. Многие продолжают свое образование в Америке и Европе, например, в Голландии, хотя не ясно, почему.
Знакомы ли вы с российскими средствами массовой джазовой информации и каково ваше отношение к ним?
ЛЗ: Я очень хорошо знаком с сайтом jazz.ru, бываю во всех его уголках, встречаю там старых друзей, знакомлюсь с новыми людьми. Мне очень нравится это местечко. Этот сайт чрезвычайно популярен у джазменов, приехавших в Америку из России, стран СНГ, поскольку в нем освещаются события и судьбы не только российского джазового общества, но и его членов, обретающихся в различных уголках мира. В jazz.ru можно узнать о судьбах интереснейших людей, ставших легендой.
Кроме того, ко мне периодически попадают журналы "Джаз-Квадрат" минского издательства "Нестор" с довольно любопытными публикациями.
Лев, вы долгое время жили в Петрозаводске, руководили там джаз-клубом. Ваш клуб наверняка не мог обойти Леопольд Яковлевич Теплицкий - джазмен из эпохи начала истории российского джаза. Несколько слов, пожалуйста, в память об этом человеке.
 ЛЗ: Теплицкий - это тема для отдельного большого разговора. Я дружил с ним, и он действительно был почетным членом и желанным гостем клуба.
Леопольд Яковлевич был в курсе джазовой жизни. Как-то он мне сказал: "Вы, Лева, наверное, думаете, что я устарел, и не имею представления о современном джазе? Я постоянно слушаю передачи Коновера, знаком с творчеством Паркера, Гиллеспи, но лучше Армстронга, все же, джазменов нет".
По мере возможностей я поддерживаю отношения с членами семьи этого замечательного человека.
Лев, вы ведь были на московских концертах, посвященных 80-летию советско-российского джаза. Ваши впечатления?
ЛЗ: По семейным обстоятельствам я не смог побывать на всех концертах, но с их программой знаком хорошо. Мероприятие грандиозное, нет слов. Немного, правда, озадачивает подбор выступавших коллективов, звезд, ветеранов. Но, действительно, невозможно пригласить и задействовать всех сразу. Я слышал, что праздник этот растянут во времени, так что впереди масса интересных и трогательных встреч.
И последний вопрос в этом интервью, уже после этой неожиданной, безвременной смерти Романа Кунсмана: вы были дружны с Ромой до последних дней его жизни. Еще, пожалуйста, несколько слов об этом человеке, вашем единомышленнике.
 НП: Я - джазовый музыкант, стилистически достаточно разносторонний. Но только во время игры с Романом под влиянием его музыкальной ауры во мне открывался какой-то совершенно новый духовный источник. И сама музыка, которую в это время я играл, была со своим, особенным оттенком, который нельзя объяснить словами. И это происходило только при нашем совместном музицировании и не могло быть повторено в других обстоятельствах. С уходом Ромы этот источник, наверное, уже не откроется никогда.
ЛЗ: Я провел с Ромой пять лет в Израиле и несколько лет в Нью-Йорке и любил его как родного брата.
Годы общения и сотрудничества с Романом навсегда оставили отпечаток в моей жизни; это счастливая и содержательная часть моего существования.
Легко жить, зная, что где-то там, далеко, есть дорогой тебе человек, что ты всегда можешь позвонить ему, а при возможности или острой необходимости и встретиться. Последний раз я разговаривал с ним за несколько дней до его кончины. Чувствовалось, что он был на подъеме - шутил, рассказывал анекдоты, которыми запасся во время гастролей в Одессу, предлагал играть с ним, ездить на фестивали в Россию.
Смерть друга, как и близкого родственника, уносит с собой часть твоей жизни. А когда такое происходит в течение одной недели, что и случилось со мной недавно, то самое время взять паузу и подумать о смысле существования, взаимоотношениях вообще и общении между тебе подобными, в частности.
Я всегда считал Романа гением, преклонялся перед ним и никогда не забуду этого человека.
Спасибо за то, что напомнили лучшие и дорогие мне моменты жизни, за добрую память о Роме.
  Гдалий Левин (Цфат, Израиль),
Георг Искендер (Москва, Россия),
Игорь Рыбак (Мюнстер, Германия)
|
