502 Bad Gateway

ОГЛАВЛЕНИЕ

СЛЕД. СТАТЬЯ

Народные истоки джаза

Перси Олдридж Грэнджер, Австралия

Вполне естественно, что пламя джаза впервые вспыхнуло в горне Америки, и столь же естественно, что оттуда оно распространилось по всему миру. Действительно, по своему существу и социологическому значению джаз ничем не отличается от повсеместно распространенной танцовальной музыки всех времн, ибо целью и задачей последней всегда были возбуждение и нервный подъем. С этой точки зрения, джаз нпичем не отличается от танцовальной музыки китайцев или индусов, от норвежского халлинга, итальянской тарантеллы, венского вальса, испанских танцев или венгерского чардоша.

Говоря о джазе, я подразумеваю прежде всего, те исключительно искусные обработки народных тем с чеканным ритмом, которые многократно исполнялись в течение последнего времени и часто писались музыкантами с чрезвычайно обширным практическим опытом. Лично я считаю эту форму джаза красивейшей из всей, известной мне, народной музыки, которая создавалась где-либо, как в прошлом, так и в настоящем. Ее заслуги состоят, преимущественно, в удачном соединении северного мелодического богатства с ритмической полифонией негритянских племен, также как в большой музыкальной утонченности и юморе, которые обрела эта музыка, благодаря множеству хороших, космополитически настроенных музыкантов-исполнителей джаза. Никогда еще не существовало столь "классической" народной музыки. Многое в джазе берет начало в импровизациях китайских и других дальневосточных музыкантов. Так называемых "развращающих" экзотических и антисоциальных элементов, которые приписываются джазу, просто не существует. Внимание музыканта останавливают скорее следующие его отличительные черты: цельность, сила, утонченность, эмоциональная насыщенность, теплота. В качестве музыки, джаз представляется мне значительно менее страстной и чувственной, чем всякая другая.

Что же, в таком случае, нового в джазе? Все его ритмы существовали до него; новы лишь его комбинации. Крепкий англо-саксонский элемент перемешивается с не менее мужественными ритмическими тенденциями негров. Иначе говоря, негр не бывает от рождения мелодически одарен. Его мелодии чаще всего являются развитием напева, который он заимствовал у своих белых соседей. Его музыкальный инстинкт, прежде всего, проявляется ритмически. Этому, несомненно, способствует и просачивающиеся через Сан-Франциско азиатские влияния. Восточная же музыка всегда имеет исключительно униссонный характер. Обычно множество людей играет одну и ту же мелодию одновременно или, по крайней мере, пытаются это делать. Факт тот, что они редко играют вполне в одинаковой тональности, следовием чего бывает очень странное впечатление. Это, правда, вносит в мелодии джаза значительную и случайную нестройность, но придает им яркую индивидуальность. Своеобразностью многих диких племен, вроде Маори из Новой Зеландии, является то, что при униссонном пении некоторые участники поют на четверть тона выше или ниже других. Результат - в особенности, если слушать издали - иенее всего можно назвать неинтересным; это - все тот же род вибрации вокруг тона, который преднамеренно практикуется американскими джаз-бандами.

Музыкантов интересует, главным образом, инструментовка современных джаз-бандов. Она примечательна во всех отношениях. Я считаю ее таким шагом вперед в технике оркестровки, который можно сравнить по размаху лишь с расстоянием, пройденной последней в другой области от Бетховена до Вагнера. Она таит в себе блестящие возможности. Меня изумляет то, что саксофон - этосоверщенное создание великого инструментального мастера Адольфа Сакса (изобретателя бас-кларнета) - принужден был ждать до наших дней, пока, благодаря американской народной музыке, он не получил достойного признания. Гений, равный гению Сакса в отношении духовых инструментов, обнаружился в таких американских ударных, как различные ксилофоны, вроде маримбы, которые я включил в партитуру моей симфонической поэмы "Воины". Эти инструменты заимствованы из Африки, Азии и Южной Америки и, определенно настроенные, могут применяться и в симфонической музыке. Их наиболее характерные предки храняться в таких крупных собраниях, как этнографический музей в Лейдене (Голландия) или собрание Кросби-Браун в Нью-Йорке.

Джаз-банд показал нам, насколько ударные инструменты усиливают отчетливое ведение оркестровой линии. Инструменты традиционных симфонических оркестров нуждаются в резких, решительных звуковых качествах ксилофона или маримбы; которые, при умелом распределении оркестровых  красок, выделяются, как масло, плавающее в воде. Русские композиторы правильно оценили в своей симфонической музыке выразительные возможности колоколов. Колокола и ударные как-бы "прорезают" звуковую массу, однако, не разрушая ее. Они как-бы находится в иных измерениях звукового пространства.

Другим усовершенствованием джаза является введение вибрации в игру на духовых инструментах. На всех духовых следует играть, вибрируя не меньше, чем это делается при игре на смычковых.

Джаз не окажит большого влияния на "классическую" музыку. Мы живем в эпоху, которая по музыкальности не слишком отличается от эпохи, например, И.С.Баха. Огромное количество в высшей степени сложных музыкальных течений слилось воедино, и джаз образует лишь одно из них. Но он вряд ли сможет оказать очень плодотворное воздействие на современную "классическую" музыку, от которой, однако, многое заимствовал сам. Публика любит джаз за сжатость форм и малые интеллектуальные требования, предъявляемые им слушателю. Музыка не может быть действительно народной, если она слишклм растянута и сложна. Наоборот, способность к овладению крупными и сложными музыкальными формами есть неизменный признак действительно большого таланта. Отсюда следует, что правила джаза никогда не смогут быть применены к музыке, претендующей на "глубину" и "значительность". Впрочем, мои слова нельзя понимать, как намерение унизить джаз или иную народную музыку: людям нужна народная музыка, и мы должны быть лишь благодарны за то, что раг-тайм превратился, с течением времени, в современный джаз.