Это вопрос. Вопрос, который многим может показаться кощунственным. Вопрос, который тем не менее постоянно возникает у тех, кто крутится в нашем насыщенном джазовом сериале. Очередная серия только прошла, и вот главные впечатления от давшего всего один концерт в центре "Дом" "Московского художественного трио".
"Moscow Art Trio" продолжает отмечать свое десятилетие перманентным туром, начавшимся в Москве этой весной и продолженным по странам и весям Европы. Михаил Альперин - гражданин Норвегии, профессор Норвежской консерватории, единственный из наших постоянный артист лейбла ECM - сочинил по этому случаю специальную "Андалузскую сюиту", представленную по весне в Российском фонде культуры силами "Trio" и приданной певицы из Норвегии Эли Кристен Хааген. Еще один приданный гость - африканский вокалист - застрял тогда где-то в Европе, накурившись неизвестно чего.
Полгода наша немногочисленная критика оценивала состоявшийся перформанс весьма скептически, отметив сырость общего построения композиции, сухость фактурного материала, замкнутость музыки на формально выписанную партитуру. Отдельные части производили впечатление, но отсутствие органики передавалось даже самим музыкантам, которые, впрочем, знакомились с музыкой за пару дней до выступления - с помощью факса или напевая отдельные куски по международному телефону.
Теперь все обстояло совершенно по-другому. "Дом" ломился от жаждущих услышать легендарных музыкантов, которых вместе можно лицезреть, в основном, только в Европе. Это при том, что Сергей Старостин и Аркадий Шилклопер - нередкие гости, в том числе и "Дома". Такое количество народу в "Доме" можно было увидеть только на выступлении Дживана Гаспаряна, а в кино - в батальных сценах Бондарчука. Большинство из присутствующих - постоянные посетители "Дома", в Фонд культуры не ходят, и поэтому не могли сравнить зрелище с первым вариантом. А метаморфозы случились весьма существенные.
В результате обкатки, обдумывания, приглаживания, отсекания, реакции среды, возгонки, спрямления и округления сюита приобрела выстроенную, более-менее прямолинейную форму и поменяла название. Название было приспособлено к "домовским" реалиям и звучало как "Русский народный рэп". Яркие эффекты работали 100%-но. Рэп носил частушечный характер и постепенно вытекал из народных песен с драматическим содержанием, ставка на которое, видимо, в долгих странствиях не оправдалась. Вообще музыкальный драматизм не хилял настолько, что даже некоторые весьма напряженные моменты в музыке сопровождались хохотом отдельных представителей "домовской" тусовки. Меня это покоробило, но Альперин сказал, что такую реакцию он наблюдает по всей Европе и считает это нормальным. Ну, значит, мы на уровне.
Итак, сюита выровнялась, спрямилась, ее части строго и логично цепляются друг за друга, основная канва состоит из повторяющихся и нарастающих ритмических паттернов, на основе которых разворачивается действо трех мастеров этническо-ново-авангардно-виртуозно-шоу действия. Мастера настоящие и очень разные. Однако никто не тянет на себя музыкальное одеяло, все исключительно дисциплинированы и подчинены "задаче".
Тут выяснилась одна важная особенность. В этом варианте сюиты не оказалось места той самой вокалистке, очаровательной Эли, которая может петь все - в диапазоне от попсы и оперной арии до скандинавской традиции и китайского напева. С ее участием записана эта сюита, она выступала в турах. Но она постепенно выпала из структуры музыки.
Как объяснил мне Шилклопер, Эли была очень ярким пятном. Умея делать все, как классный актер, как податливый пластилин в руках лидера, она не прошла огромный путь создания особого эстетического мира "Moscow Art Trio".
Все музыканты этого ансамбля давно декларируют свою неджазовость. Ничего плохого в этом нет, эти заявления уже стали общим местом. Другое дело - ценность процесса, происходящего на сцене прямо перед вами. В это вечер, как мне показалось, состоялся не процесс- это был результат долгой и тщательной подготовки, выскабливания кастрюли дочиста. Таковы были медленные подготовки кульминаций, смешные оперные дуэты и трио, почти роковый рэп, сцены бродячих музыкантов с новой арфообразной мелодикой Альперина и пластиковыми шлангами. Продукт, который привел к неистовству зала. Музыкантов не отпускали, хотели еще и еще. Типичная атмосфера новой высококлассной композиторской музыки. И даже в сольных эпизодах великолепных импровизаторов Альперина и Шилклопера возможный шаг в сторону, кажется, грозил известно чем. И уже в разговорах с музыкантами проскальзывали мысли о неимоверном риске случайной импровизации.
 
Реакция зала действительно была бурной, но, как мне показалось, поверхностной. Да и, собственно, само представление не претендовало на глубину. Было все - эффекты, мастерство, логика построения, цельность и многоплановость. Все это вызывало восхищение. Но... Мне не хватило одного, но важнейшего ощущения - рождения чего-то глубокого, рождения в муках и поисках, ошибок, наконец, без которых не обошелся даже акт творения мира сущего. Это точно был не джаз, но неужели ART обходится без вот этого?..
Я давно знаю и люблю всех участников "Moscow Art Trio", и эти мои наблюдения суть плод многолетних переживаний. Вопрос в заголовке остается и, может быть, послужит предметом для дискуссии о музыке, из которой так незаметно улетучивается дух импровизационного ощущения.
 Михаил Митропольский
|
