Итак, XXXIII джазовый фестиваль Лайонела
Хэмптона стартовал в среду, 23 февраля. Начался он
с не слишком радостного сообщения: 82-летний
пианист Хэнк Джонс, член всемирно известной
джазовой семьи Джонсов (его братья - барабанщик
Элвин и бэндлидер Тэд), 19 февраля пережил
несчастный случай. После сильного снегопада в
штате Нью-Йорк, где пианист живет, Хэнк возле
своего дома поскользнулся на льду, упал, повредил
колено и очень сильно - спину. Как все понимают, в
таком возрасте залечить такие травмы - дело не
нескольких дней и даже не нескольких недель. А в
программе Хэнк был, как и в прошлом году, заявлен
как основной пианист постоянной ритм-секции
фестиваля. Директор фестиваля, доктор Линн
Скиннер, провел два дня на телефоне, пытаясь
найти пианиста сопоставимого уровня. Однако все
подходящие кандидатуры (например, Сидар Уолтон
или Кенни Баррон) оказались заняты.
 Наконец, выручить фестиваль
согласился Ларри Уиллис, в настоящее время -
постоянный пианист концертного ансамбля трубача
Роя Харгроува. Он так и так должен был лететь в
Москву (штат Айдахо), где проходит фестиваль,
поскольку Харгроув участвует в фестивале; просто
Ларри пришлось играть не только со своим
ансамблем, но и буквально со всеми солистами
фестиваля в составе штатной ритм-секции.
 И, надо сказать, ритм-секция получилась
просто волшебная: Луис Нэш на барабанах, Крисчен
Макбрайд на контрабасе (в некоторых случаях
вместо него был Брайан Бромберг, басист
совершенно иного плана, но, конечно, ничуть не
ниже классом), Рассел Малоун на гитаре и Ларри на
фортепиано. Как заведено на Хэмтоновском
фестивале, в начале каждого концерта эта
ритм-секция играет несколько вещей как
самостоятельный квартет (судя по выражению лиц
музыкантов, совместная игра в таком составе
доставляла им немалое удовольствие - все четверо
идеально владеют традиционной джазовой
стилистикой и могут играть джазовую классику
часами, что они и доказывали каждую ночь, после
концерта играя еще долгие джемы в отеле).
 Однако не будем забегать вперед: до
собственно фестивальных концертов еще во
вторник начались мероприятия серии "Джаз в
школах" - ряд приехавших на день раньше
музыкантов (в том числе и саксофонист Игорь
Бутман) ездили по школам всей округи, играя
небольшие концерты для школьников (а те, конечно,
рады-радешеньки были отмене уроков по случаю
приезда знаменитостей). Среда же - уже в рамках
фестиваля - знаменовалась началом программы
мастер-классов (так называемых "клиник"),
которыми знаменит Хэмптоновский фестиваль.
Дело тут в том, что Москва (будем говорить
"Москоу", чтобы не вздрагивать каждый раз) -
город очень маленький, собственного населения в
ней всего восемнадцать тысяч. Ну да, в Москоу
расположен университет Айдахо, это еще столько
же народу. Однако даже эти тридцать шесть-семь
тысяч человек не могут образовать сколько-нибудь
значительной аудитории для джазового фестиваля.
Ее, эту аудиторию, образуют тысячи студентов и
школьников из десятков, сотен школ, колледжей и
университетов. Каждый год в дни фестиваля они
съезжаются в Москоу, чтобы поучаствовать в самой,
возможно, важной части фестиваля - студенческом
джазовом конкурсе. В 2000 году их пятнадцать тысяч -
почти повторение прошлогоднего рекорда! С утра
до вечера они бродят по городку со своими черными
футлярами, сметают в местных бигмачных и
гамбургерных годовой запас американской
псевдопищи, толпятся сотнями в холлах отведенных
под фестивальные мероприятия зданий
университетского кампуса (здания Музыкальной
школы Лайонела Хэмптона, Студенческого союза,
театр имени Хартунга и др.). Они участвуют в
конкурсе, и победители по каждому направлению
(вокал, хор, ансамбль, инструментальное
исполнение) каждый вечер играют, наравне со
звездами, один сет в главном концерте. Но главное
- они посещают "клиники", вход на которые
бесплатен, слушают выдающихся музыкантов (кто-то
из них просто играет для студентов
мини-концертик, кто-то дает полезные советы и
даже демонстрирует какие-то свои фирменные
секреты). Для обучающихся музыке подростков,
основная масса которых - из глухой американской
или канадской глубинки), это очень важный момент:
лично увидеть тех, на чьих пластинках они учатся,
и не просто послушать концерт и взять автограф,
но и задать какой-то серьезный вопрос и получить
на него серьезный ответ.
 Ну, а вечером многие из этих
подростков приходят на гигантский (полная
вместимость - почти 17000 мест!) крытый стадион
"Кибби Дом", чтобы слушать звезд джаза в их,
так сказать, полном блеске.
Вернемся к вечерним концертам. Что из
показанного особенно запомнилось? Например, The
Trumpet Project - вышеуказанная ритм-секция,
тенор-саксофон и три трубы. Инициаторы проекта -
два американских трубача, Джо Джорджиано и Джон
Олмарк; третий (впрочем, по искушенности и
тонкости игры все-таки, наверное, первый) -
бразильский (но с 1970 г. живущий в Нью-Йорке) трубач
Клаудио Родити. На тенор-саксофоне, что приятно -
Игорь Бутман. Ансамбль с первых остро свингующих
звуков захватил внимание аудитории и так и не
отпускал до конца своего двадцатиминутного сета.
Это не Бог весть какая свежая или новаторская
музыка. Впрочем, особенности Хэмптоновского
фестиваля таковы, что остро новаторской музыки
тут нет по определению: это все-таки очень
традиционный фестиваль, фестиваль джазового
мэйнстрима во всей его красе. Но яркость и
легкость подачи, но эмоциональный жар и
превосходные качества всех солистов просто
восхитительны.
Старая (по стажу, не по возрасту) знакомая
российских слушателей, вокалистка из Атланты
Эвелин Уайт (вспомним два ее приезда в рамках
"Джазовой провинции-98 и -99") выступала с
гитаристом из Портленда, Орегон по имени Джон
Стоуэлл (тоже дважды побывавшим в России).
Глубокий и приятный голос Эвелин нравится
публике, хотя она не очень-то джазовая певица - не
импровизирует потому что. Но гораздо интереснее
гитара Стоуэлла: музыкант он очень спокойный,
просто-таки холодный, но в этом и есть
своеобразная прелесть. Во всяком случае, не
совсем обычная техника его игры и кристальная
ясность его музыкального мышления весьма
достойны внимания.
Кстати, очень интересно было наблюдать Стоуэлла
на ночном джеме в отеле в паре с таким
диаметрально иным гитаристом, как Рассел Малоун.
Разница даже не в том, что Джон - белый, а Рассел -
темно-коричневый. Рассел прежде всего сугубый
традиционалист, при этом обладает исключительно
виртуозной (но вполне обычной) техникой и очень
подробен, многословен, быстр и убедителен в соло.
Джон же поражает необычностью техники еще в
аккомпанементе: гитару он держит почти
вертикально, играет и медиатором, и пальцами
одновременно - и при этом одновременно и шагающий
бас, и сложные, "навороченные" аккорды, что
(гитаристы знают) свидетельствует о большом
мастерстве. Соло же его, пусть далеко не такие
зажигательные, как у Малоуна, демонстрируют
незаурядное мелодическое мышление этого
гитариста.
Еще один солист первого вечера - тенорист Андрес
Боярски (или Андрей Боярский, как он себя
рекомендует на весьма неплохом русском языке).
Родом он из Аргентины, но папа Андреса был из
Одессы, да и родители матери переехали в
Аргентину из России - еще до революции. Крупный,
по-латински экспансивный (он дружит с Клаудио
Родити и составляет с ним по части латинской
экспансивности чрезвычайно забавную пару),
Боярски - умелый и знающий импровизатор с
убедительным блюзовым чувством и отличным
гармоническим чутьем. Музыкант первоклассный;
кстати, несколько лет он был музыкальным
руководителем биг-бэнда Лайонела Хэмптона.
15-летний скрипач из Нэшвилла (Теннеси) Билли
Контрерас на фестивале уже в третий раз.
Вундеркинд с прирожденным чувством блюза и
инстинктивной фразировкой, он играл недолго, но
вызвал горячий отклик в аудитории - джазовых
скрипачей немного, но у истинно талантливого
музыканта (а Билли очень талантлив) этот
инструмент звучит исключительно будоражаще.
Может быть, Билли не хватает некоей искушенности,
утонченности, но это - дело наживное и с опытом
обязательно придет. Кстати, знак растущего
признания Билли - тот факт, что в этом году он
впервые провел свой собственный мастер-класс. Он
признался, что играет совершенно инстинктивно,
больше того, уверен, что единственный для него
способ находить что-то новое - просто играть, не
боясь ошибок. И еще выяснилось, что место его
проживания - столица кантри-музыки - таки оказало
на его творчество большое влияние, только не в
джазовом плане: выяснилось, что Билли играет и
кантри тоже, больше того - обладает несколькими
премиями престижных кантри-конкурсов, что он
немедленно и продемонстрировал,
 Как и в прошлом году, со своим
квинтетом играл трубач Рой Харгроув. Он
производит впечатление "настоящей нег...
простите, африканско-американской звезды" -
невысокий, подвижный, ультрамодно одетый, в
"страшных" черных очках и с "дрэдом"
(толстыми, торчащими во все стороны косичками) на
голове. Но, в отличие от прошлого года, Рой почти
не играл на концерте сверхэмоционального
хард-бопа - напротив, это был почти что "кул",
хорошо подготовленный, изысканный, временами
балладно-мягкий, чего никак нельзя было ожидать,
исходя из прошлогодней фестивальной программы
Харгроува. И сам он как трубач раскрылся
по-новому, и по-новому прозвучал его ансамбль -
пианист Ларри Виллис, басист Джералд Кэннон,
альт-саксофонист Шерман Ирби и барабанщик Вилли
Джонс III.
Тем больше было удивление вашего корреспондента
на следующий день, когда Рой проводил
мастер-класс. Он почти ничего не рассказывал
(кроме общей для множества джазменов и, в
общем-то, совершенно правильной идеи, что играть
надо сердцем и вкладывать в это дело всего себя),
зато много играл, и его ансамбль показал себя с
еще более интересной стороны. Сложные,
изощренные аранжировки, отрепетированные до
состояния "отскока от зубов" - при этом
далеко не столь сдержанные и далеко не столь
традиционные, как то, что звучало на стадионном
концерте. В этом есть и камерность, и яростная
страсть современного африканско-американского
искусства, и боп, и блюз, и даже (а временами - и
подчеркнуто) фанк и ритм-н-блюз. Удивительный
ансамбль, примечательный лидер.
 И еще более удивительным было
выступление Роя и его группы на предпоследнем,
пятничном концерте фестиваля. Все три слышанных
вашим корреспондентом предыдущих выступления
Роя - год назад, на первом концерте и на
мастер-классе - как бы слились воедино,
продемонстрировав и мощь, и искушенность, и
лирику Харгроува. Что ж, его пример убеждает в
том, что искусство традиционного (в широком
смысле слова) джаза не просто живо - что оно
развивается, находит новые пути, вбирает в себя
новые влияния и при этом вполне может оставаться
самим собой.
 Как и в прошлом году, в фестивале принимало
участие трио контрабасиста Рэя Брауна. Бывший
участник легендарного квинтета Гиллеспи - Паркер
- Пауэлл - Браун - Роуч, бывший муж Эллы Фицджералд,
бывший штатный басист Оскара Питерсона уже много
лет возглавляет собственное трио, через которое
прошло множество отличных пианистов и
барабанщиков. В настоящее время в трио играют
29-летний пианист Джефф Кизер и 24-летний
барабанщик Карим Риггенс. Трио звучало ничуть не
менее впечатляюще, чем год назад. Руки 73-летнего
Брауна по-прежнему обладают способностью играть
с невероятной легкостью и могучим свингом, он
по-прежнему обладает несколько старомодными, но
убедительными концепциями соло. Еще более
интересной стала игра юного Риггенса. И
по-прежнему превосходна игра Джеффа Кизера, в
которой джаза как такового ничуть не меньше, чем
импровизационного музицирования в духе
европейского академизма. Однако что-то словно
потухло в музыке трио. Нет, все осталось на месте,
ансамбль по-прежнему прекрасно взаимодействует,
но исчез некий блеск... некая малость, которая еще
год назад делала это трио истинно великим
коллективом. Так что ваш корреспондент совсем не
был удивлен, когда узнал, что пианист Джефф Кизер
покидает трио и это буквально последние его
выступления с Рэем Брауном. Говорят, что он
уходит по своей инициативе, но что он собирается
делать дальше - он не сообщает...
Среди других заметных участников фестиваля -
популярная ныне певица Дайен Ривз, лауреат
"Грэмми" и т.д. Ее выступление, как и сет
Фредди Коула (брата покойного Ната Кинг Коула),
было принято с огромным энтузиазмом, хотя с
музыкальной точки зрения ни то, ни другое не
отличалось ни особым блеском, ни особой новизной.
Все-таки законы популярности очень странны, и на
вершине любви масс (пусть даже и столь
ограниченных масс, как джазовые) оказываются не
всегда самые передовые или самые совершенные
исполнители.
 Зато очень интересным было совместное
выступление двух тенор-саксофонистов - живущего
в Нью-Йорке пуэрториканца Давида Санчеса и
нашего соотечественника Игоря Бутмана. Они
совсем разные - и в физическом плане (Давид -
темнокожий "латино", Игорь - понятное дело,
нет), и в поколенческом (Давид на шесть лет моложе
Игоря), и особенно в стилистическом. Как ни
странно, но россиянин, понимаешь, Бутман звучит с
куда большим огнем и страстью, чем знойный латино
Санчес.
 Санчес - исследователь, едва ли не
математик; Игорь - визионер, его игра идет от
страсти, а не от расчета. У обоих есть своего рода
огонь, пламя, которое делает их игру
незабываемой; но пламя Давида - сродни току
электронов в мощном генераторе, а огонь Игоря -
скорее ближе к факелу ракеты, поднимающейся в
стратосферу. Поэтому их совестная игра была
очень интересной, особенно учитывая высочайшие
качества ритм-секции Нэш - Макбрайд - Малоун -
Уиллис. И, надо сказать, прием был отличным:
восьмитысячная аудитория стоя провожала обоих.
И еще одно вторжение на фестивальную сцену - еще
одно имя, новое для фестиваля, но привычное для
нас. Mansound! Именно так, в одно слово, пишется теперь
название великолепной киевской вокальной
группы. Познакомившись с директором
Хэмптоновского фестиваля доктором Линном
Скиннером во время фестиваля "Джазовая
провинция-98" в России, шесть украинских хлопцiв
уже тогда получили от него заверения в том, что
они выступят в Москоу. Однако годом спустя что-то
не срослось, и их визит был назначен на 2000-й. Надо
отметить, что "Мэнсаунд", как и Леонид
Винцкевич год назад, попали на фестиваль чудом;
но если Винцкевич тогда получил от маниакально
подозрительного американского посольства в
Москве визу за полтора дня до вылета, то
посольство в Киеве рекорд этот побило с
легкостью - ансамбль получил визы за ПОЛТОРА ЧАСА
до своего рейса! В результате "Мэнсаунд"
оказался в Москоу за два часа до начала концерта -
что, впрочем, нисколько не отразилось на качестве
пения (хотя сами музыканты думают иначе) и
произведенном на айдахоанскую аудиторию
впечатлении. Получасовое выступление
"Мэнсаунд", состоявшее из нескольких
джазовых стандартов, госпелов, а также
нескольких украинских песен в собственных
аранжировках группы, вызвало настоящую овацию.
Три следующих дня украинские вокалисты давали
мастер-классы в Школе музыки Лайонела Хэмптона,
на которые народ буквально ломился.
 Ваш корреспондент беседовал
с сотрудниками Университета Айдахо, которые на
следующий день после концерта "Мэнсаунд"
отпрашивались с работы, чтобы попасть на их
"клинику"! Местная газета (Moscow-Pullman Daily News) в
выпуске от 24 февраля писала: "Пьеса под
названием "Who Is Going to Tell the Child About Jesus" подняла
стадион на ноги. Никто не принимал их с большим
энтузиазмом, чем тезка фестиваля - Лайонел
Хэмптон, который внимательно слушал их из-за
сцены... Mansound был приглашен на фестиваль самим
Хэмптоном и директором фестиваля Линном
Скиннером... который принимал два года назад
участие в джазовом туре по центральной России.
"Я слышал их каждый вечер десять дней
подряд", вспоминает Скиннер. "Они -
потрясающая группа в плане звучания и
способности затронуть чувства аудитории".
Вернувшись домой, Скиннер послал компакт-диск
Mansound Хэмптону. "Хэмп позвонил мне и сказал, что
он слушал этих ребят и они и вправду умеют
петь", сказал Скиннер. "Он попросил меня
привезти их сюда"... Репертуар группы включает
знаменитые джазовые темы, украинские народные
песни, а также широкий спектр современной и
традиционной (американской - ред.) духовной
музыки".
 Как результат, на заключительном концерте
фестиваля ансамбль получил незапланированное
дополнительное отделение из двух песен, которое
вызвало стоячую овацию зала и многочисленные
поздравления за сценой, в том числе и от самого
Лайонела Хэмптона.
Да, патрон фестиваля, 91-летний вибрафонист
Лайонел Хэмптон присутствовал в Москоу и на этот
раз. Казалось, состояние его (он пять лет назад
перенес инсульт, от которого так и не оправился)
еще ухудшилось с предыдущего года: он
передвигается только в инвалидной коляске,
которую возит специальный человек, и говорит
мало и неразборчиво. Однако каждый день
фестиваля он присутствовал за сценой и очень
внимательно слушал музыкантов. А в последний
день на сцену вышел его нью-йоркский биг-бэнд -
уже не существующий как постоянное образование,
но собирающийся раз-другой в год для специальных
мероприятий, вроде фестиваля в Москоу.
 И Лайонел вышел на сцену! Да-да, именно
вышел - встал с кресла, которое вынесли на сцену,
и, опираясь на палочку и мелко переступая, пошел
через всю площадку к вибрафону (правда, д-ру
Скиннеру по дороге пришлось пару раз направить
Хэмптона мимо микрофонов именно туда, куда надо).
Больше того - он играл, и играл достаточно связно
и много, исполнив даже одно довольно протяженное
мелодичное соло.
 Больше того - он пел! Сначала это была
обычная ритмическая игра - Лайонел выкрикивал
что-то вроде "хей баба-риба", "ву-ву-ву" и
"эй-эй-эй", а зал с удовольствием повторял
эти заклинания хором. Однако затем дело
приобрело более серьезный оборот: ритм-секция
оркестра (пианист Куни Миками, басист Кристиан
Фабиан и барабанщик Уолли "Гатор" Уотсон)
заиграла, и Хэмптон запел "What A Wonderful World".
Слабый старческий голос последнего ветерана
свинговой эры заполнил огромный купол стадиона
"Кибби Дом" - Лайонел пел, улыбаясь, с
удивительной проникновенностью и чувством. По
эмоциональному содержанию это был, наверное,
самый трогательный момент фестиваля. После этого
ветеран совсем разошелся: д-р Скиннер спросил
его, не устал ли он, на что Лайонел под общий хохот
отозвался: "Нет, мужик, я хочу выпить, закурить
и играть на вибрафоне!" Насчет выпить и
закурить, конечно, не вышло, зато на вибрафоне
Хэмптон наигрался в тот вечер от души. И наутро у
него хватило сил присутствовать на том же
стадионе, где уже была убрана сцена и развернута
спортплощадка, на игре местной - довольно
неплохой - баскетбольной команды Idaho Vandals!
Последний памятник эпохи, которая уже никогда не
вернется, этот крохотный чернокожий старичок все
еще полон жизни - и, кажется, вполне доволен ею.
 Лайонел не был единственным ветераном на
фестивале. Среди других легендарных музыкантов
был 75-летний тромбонист Ал Грей, вышеупомянутые
Рэй Браун и Фредди Коул, трубачи-братья Пит и
Конте Кандоли (первый - композитор, аранжировщик
и даже классический музыкант, записывавшийся с
самими Стравинским; второй - участник оркестров
Вуди Хермана, Стэна Кентона, Дока Северинсена и
др.), а также саксофонист и флейтист Джеймс Муди
(многолетний партнер Диззи Гиллеспи).
Так завершился Хэмптоновский фестиваль-2000. А его
организаторы уже думают о том, каким будет
фестиваль-2001. Кстати, они опять планируют
пригласить музыкантов из России. Кого? Поживем,
увидим...
Кирилл Мошков
|
