— Я считаю, нет предела красоте, к которой тебя ведет музыка. И ты никогда не знаешь, что ты откроешь на этот раз. В такие моменты ты чувствуешь какое-то любопытство и изумление. Это невероятная вещь, когда ты музыкант и способен создавать собственные произведения! По-моему, когда музыканты чувствуют друг друга, играя вместе, - это даже большее удовольствие, чем само понятие «музыка». В музыке возможно то, что невозможно в жизни. Если ты духом и сердцем открыт ей, ты осознаешь, что она повсюду. Невероятные джазовые музыканты живут в разных уголках Земли. Главное – открыть разум и сердце. Музыка – международный язык, где нет ничего невозможного. В прошлом году мы были в Африке и встретили удивительных музыкантов в Конго, Зимбабве. Нас это так вдохновило! Все возможно.

Так говорит американский пианист, композитор и бэндлидер, который в феврале дал концерт в Челябинске, ставший частью его продолжительного тура по России и Украине. Райан Коэн (Ryan Cohan) приехал не один, а со своим квартетом в составе саксофониста Джефа Брэдфилда, контрабасиста Лорина Коэна и барабанщика Коби Уоткинса. Эти музыканты давно и много выступают в Северной Америке и Европе, но в России они были впервые. Как им кажется — требует ли наша публика особого подхода?

— На самом деле, вас сложно удивить изощренной игрой на фортепиано, потому что у российской культуры богатое музыкальное наследие. В русской истории было и есть столько великолепных пианистов, лучше которых вряд ли кто-нибудь что-нибудь исполнит. Здесь очень высокая подготовка пианистов. Вы понимаете и цените музыку. Мы на концертах можем играть всё, что нам взбредет в голову. Обычно на концертах исполняем традиционные темы в своей аранжировке и мои авторские произведения. И в вашей стране мы особенно выкладываемся на концертах, потому что публика очень требовательная и понимающая.

16 февраля Райан Коэн дал единственный концерт в Челябинске. Вроде бы не очень известное имя, но концертный зал им. Сергея Прокофьева был, мало сказать, полон — он был переполнен поклонниками джазовой музыки. Будем считать, что квартет Райана Коэна открыл джазовый сезон 2009 года для челябинских слушателей. Райан, Лорин, Джеф и Коби общались со стандартными джазовыми инструментами малого состава, как с полноправными участниками коллектива, как с живыми существами, наделенными чувствами и разумом. Это были не просто инструменты, которые заставляли играть ту или иную партию. Они были полноценными партнёрами. И партнёрство их было основано на полном понимании. Известные стандарты Дэйвиса и Эллингтона звучали в исполнении квартета Коэна и узнаваемо, и с особым эмоциональным колоритом. Лорин и Райан Коэны постоянно вступали друг с другом в музыкальный диалог, а экспрессивные сольные партии барабанщика Коби Уоткинса сменялись мелодичными соло саксофониста Джефа Брэдфилда.

Когда мы говорим об известных людях, как-то сразу предполагается, что им должно быть убедительное количество лет. Райану Коэну около 40. В его биографии было всё: и учёба, и увлечения. Было и детство. И музыка не всегда стояла на первом месте. Кем хотел стать в детстве Райан Коэн и когда он изменил свое решение, ответил сам пианист:

— Кем я только не хотел стать! Но в 15 лет я осознал, что хочу профессионально заниматься музыкой. И я серьезно к этому подошёл – ежедневно по шесть часов я играл на фортепиано.

Многим поколениям детей уроки фортепиано отравляли детство, потому что родители считали, что это обязательно. Всё-таки поначалу вас заставляли заниматься или вы всегда играли с удовольствием?

— В 9 лет я играл не на фортепиано, а на скрипке. У меня хорошо получалось, но мне не очень нравилось заниматься. Моя мама – учитель музыки, и она все время заставляла меня играть на скрипке, а я терпеть не мог заниматься. В то время я больше увлекался спортом, а не музыкой. Я поздно начал играть на фортепиано. Обычно пианисты начинают в 4-5 лет. Когда я учился в колледже, мне было 17, и у меня была 15-летняя подруга. Она начала играть в 3-4 года, вступила на тропу консерваторского образования уже тогда, и в 9 лет выступала с сольным концертом в знаменитом концертном зале в Чикаго. Она была вундеркиндом. Но к 15 годам из-за интенсивных уроков у нее уже не было того драйва, который был у меня. Я только начинал постигать импровизацию. В 15 лет я стал играть на синтезаторе, познакомился с поп-музыкой. Затем мне стал интересен фьюжн, например, Чик Кориа, Хэрби Хэнкок. Я стал изучать историю музыки, которую играю, и пришел к традициям джаза – свингу. В 15 лет я увидел концерт Чика Кориа и был поражён музыкой. В тот момент я понял , что быть музыкантом – это лучшее, что только может быть! Это было, как духовное пробуждение, это оказалось то, чем я хотел заниматься, и я теперь всё время в поиске себя в музыке.

Одна из самых дорогих вещей в жизни любого музыканта – это его домашняя фонотека. Райан, как велика ваша фонотека и на какой полке стоят самые ценные экземпляры?

— В моей фонотеке где-то 1000-1300 дисков. Трудно назвать любимых исполнителей, поскольку мои вкусы все время меняются. Например, одни из моих любимых пианистов – конечно, Хэрби Хэнкок, Чик Кориа. Очень люблю Бада Пауэлла, Дюка Эллингтона.

А как складывались ваши отношения с этими записями и, может быть, самими музыкантами?

— Я всё ещё беру пример с этих музыкантов. С некоторыми мне удалось познакомиться. Например, с великолепным джазовым композитором Билли Чайлдсом, который оказал на меня как на пианиста огромное влияние. Знакомство оставило у меня изумительные впечатления. И это здорово, когда сначала ты слушаешь пластинки этих известных музыкантов, учишься у них, а через какое-то время у тебя есть возможность не только общаться с ними, но и играть на одной сцене.

Наверное, как и для большинства людей, для меня импровизация – это прежде всего полет фантазии, когда творчество бьёт ключом, когда человеку просто трудно остановиться. Для вас импровизация – хорошо подготовленный заранее экспромт или что-то большее?

— Импровизация - это жить настоящим моментом, мгновением. Это похоже на наш с вами разговор. Я не могу предвидеть и подготовиться к вашему следующему вопросу. В этом-то и красота джаза: ты живешь моментом, ты играешь то, что, возможно, никогда не исполнял до этого. Это может быть отклик на то, что происходит сейчас на сцене. Даже если это та мелодия, которую ты исполнял тысячу раз, в этот момент она может быть совершенно другой. Конечно, импровизации учатся, чтобы понять джазовые традиции. Ты начинаешь повторять партии Чарли Паркера, Бада Пауэлла. И, возможно, на сцене ты исполнишь то, что уже отработал. Чтобы стать действительно превосходным музыкантом, настоящим мастером, нужно учить язык, подобно тому, как мы повторяем фразы. Язык музыки. Это все равно, что учиться говорить. Ты учишь слова, учишь фразы и постепенно ты начинаешь общаться, и тебя понимают. И однажды ты заговоришь не заученными, а собственными словами. Джаз – это язык: существительные, глаголы, фразы; так и в музыке – аккорды бибопа, фигуры свинга, определённые клише, которые вы оттачиваете и стараетесь сделать это так, как делают мастера джаза. На мой взгляд, цель музыканта – не играть так же, как джазовые легенды (ты всё равно не сыграешь так же хорошо, как Чарли Паркер), а хорошо владеть языком джаза и сказать свое стоящее слово в этой музыке.

А когда вы понимаете, что зрители вступили с вами в диалог?

— Когда ты находишься на сцене, в какой-то момент исполнения начинаешь чувствовать отношение публики. Когда публика начинает чувствовать тоже, что и ты, она с тобой. И ты помнишь об этом, но в тоже время не нужно фокусироваться на этом. Связь между музыкантом и залом происходит постоянно. Хорошо, когда удается понять реакцию зала, и вместо того, чтобы диктовать свою музыку, ты находишься рядом с музыкантами и поддаёшься спонтанности. Когда это случается – это удивительно! Ты стоишь перед большим залом, полным людей, но чувствуешь себя расслабленным, свободным, как будто играешь в гостиной со своими друзьями. Вместо нервозности появляется энергия, напряжение уходит, и получается диалог. Если такой диалог состоялся, это побуждает тебя продолжать творить.

Успех многими из нас воспринимается по-разному. Но, наверное, каждый человек, чем бы он ни занимался, хочет быть успешным. Райан, чем для вас определяется успех?

— Я чувствую себя успешным человеком, когда мне предоставляется возможность играть любимые произведения с великолепными джазовыми музыкантами. В такие моменты джазовая музыка как будто проходит сквозь тебя и делает тебя счастливым, вдохновляет. Становится лучше. Это счастье, когда публика ценит то, что ты исполняешь. В этом случае опыт исполнения делает музыку лучше. Нельзя играть лучше, если просто практиковаться. Нужно ездить с концертами и устанавливать диалог, чувствовать реакцию публики. И, как мы говорили об импровизации и спонтанности — музыка случается, когда ты не можешь себе представить, что случится. К счастью, я работал с великими музыкантами, и у меня богатый опыт.

— Амбициозность достаточно часто воспринимается как отрицательная черта характера. Но ведь без амбиций и славы не видать! А для вас амбиции – это знак «+» или знак «-»?

— Амбициозность – странная вещь! Чтобы стать великим музыкантом, нужно много трудиться и быть амбициозным. Побудить людей слушать твою музыку – нужно быть амбициозным. Цель серьёзного музыканта – добиться того, чтобы музыка была ради музыки и продолжать работать над ней ради неё же. В реальности же на первое место выходит бизнес. Иногда ты делаешь совсем не музыкальные вещи, а, скорее, занимаешься бизнесом. Но они начинают подпитывать друг друга. Это хороший баланс. У музыки появляется цель. Ты начинаешь организовывать концерты, а сказать тебе бывает нечего, нет хорошей музыки. Но если ты продолжаешь кормить музыку, тебе удается вести бизнес, в конце концов вы поможете друг другу. У тебя будет возможность играть, люди услышать важность музыки, будут требовать от тебя хорошей музыки. В США, в частности, не так уж и много возможностей играть джаз, т.к. музыка ради музыки не особо популярна. Джаз – это искусство. Это не популярная музыка. Коварный и шаткий баланс.

Наверное, слава – такое дело, что зачастую хочется получать ее в гордом одиночестве. Вы отказались от сольной карьеры и стали играть квартетом. Не обидно ли делиться славой с участниками вашего бэнда?

— Я люблю свой бэнд и сотрудничать с этими замечательными людьми. Джеф Брэдфилд, Лорин Коэн, Коби Уоткинс – отличные ребята и первоклассные музыканты! Они просто невероятно играют! Для меня этот квартет как семья. Поэтому если публике нравится то, что и как мы играем, ей нравится весь квартет, а не Райан Коэн. Как композитор я, когда я пишу музыку, я знаю внутренний мир каждого из группы, как они играют. С Джефом мы играем уже 20 лет. Мне не нужно много говорить, когда я пишу музыку. Они знают, о чем будет композиция, и оживляют эту музыку. У нас у всех есть убеждение, какой должна быть важность музыки. Для меня одно из величайших достижений в жизни – играть на одной сцене с этими прекрасными музыкантами. Работать вместе – это успех. И это важнее, чем дать хороший сольный концерт. Поэтому Квартет Райана Коэна – в первую очередь квартет, а не Райан Коэн. И я горжусь этим квартетом. Нет ревности. Чувство группы очень важно.

Райан, а чем для вас является необходимость и потребность выходить на сцену?

— Для меня заниматься музыкой – это смысл жизни. Может, это звучит философски, но я не хочу идти другой дорогой. В Америке, Африке – где бы я ни находился, я вижу, что мы все разные, и я всегда стремлюсь соединить людей своей музыкой. Музыка означает чувство. И неважно, говоришь ты по-русски или по-английски — мы поймём друг друга. У музыки есть свой ритм, откровенность, связь. Быть настоящим музыкантом – всё время совершенствоваться, и как исполнитель, и как композитор. Когда я играю на сцене, и публика чувствует и понимает мою музыку – это лучшее, чего можно хотеть. Каждый должен быть включён в музыку. Чувство ритма, чувства грува и чувство желания донести свою музыку, где бы ты ни был – вот мой смысл жизни и то, ради чего я этим занимаюсь.

Может быть, это еще один из секретов джазовой музыки, которая создается сердцем и находит понимание во все времена и поколения. Может быть, это и продолжает приводить людей на джазовые концерты, например, на Квартет Райана Коэна, который поехал дальше знакомиться с Россией.

Мила Перетрухина
радио «Студия 1», программа «Джаз-Тайм», Челябинск
фото: Олег Пешиков