- Лайма, а уже без десяти пять, а растяжка еще не висит, - все тот же ласковый голос.
- И не будет висеть, Дима, - я вижу беспомощно раскинувшийся оранжевый логотип, шедевр Александры Соловьевой, уже слегка потоптанный и потрепанный молодыми ручками, безрезультатно пытавшимися научить его летать... Надо уже предупредить первого участника, затащить бесполезную растяжку за кулисы и начинать... - Открывайте зал!
Но зал не открыли. Еще несколько минут мучительной суматохи. Последняя проверка - все ли на месте, глоток кофе, вымученная улыбка датчанину, уже собирающемуся на сцену... Звонок заведующей проектом Оле Булыго: "как ситуация?"
- Лайма, а уже без трех минут пять, а растяжка еще не висит... - подтрунивает неугомонный Дима.
- Нет, висит.
- Правда? Не верю...
Мы заглянули в зал. На сцене пахло яблоками: сценограф Риманте Кульвинските провела все утро, изготавливая из вешалок два позолоченных райских дерева с огромными бантами, теперь выглядевших на сцене так, словно они всю жизнь там стояли и благоухали. Над черным, только что настроенным Fazioli величественно возвышалось оранжевое крыло контура крышки фортепиано, в котором словно отражался Кафедральный собор и замок Гядиминаса - символ Вильнюса, символ Литвы. Золотые руки заведующей финансами Натальи Гавриловой все-таки нашли способ водрузить это пластиковое сооружение на стену... Долго любоваться не было времени, вскоре двери распахнулись, и влилась публика. Горячий треск аплодисментов дошел до нас уже из-за дверей сцены, и, глядя в замочную скважину на полнехонький зал и чувствуя жар этой молодой энергии, струящейся от публики, я уже знала, что дрожащие как осиновые листики ведущие Грета Забукайте и Мантас Стонкус и еще сильнее дрожащие участники сегодня будут на высоте.
Их было одиннадцать. Прекрасные пианисты, очаровательные юноши и девушки в один вечер стойко отыграли три тура. Первый тур - самый строгий: исполнение стандарта. Никакого специального списка конкурсных тем составлено не было, но, как и следовало ожидать, играли все родное и знакомое: “A Night in Tunisia”, “Afro Blue”, “Body and Soul” и прочие прекрасные вещи, словно созданные для того, чтоб каждый сыграл их как-то по-своему, в другом темпе, в другом метре, со своеобразной гармонией, фактурой и прочими прелестями. Лишь одна тема прозвучала дважды - “Stella by Starlight”, и это оказался счастливый выбор для обоих участников. Во втором туре играли композиции собственного сочинения и должны были сами их представить. Идея дать пианистам поговорить с аудиторией, пожалуй, понравилась всем, кроме записывавших конкурс студентов-звукорежиссеров, которым пришлось молниеносно реагировать на смену микрофонов...
А третий тур - это сплошное удовольствие. Стандарты и оригинальные композиции исполняются на всех конкурсах, а вот импровизации на темы, предложенные слушателями - вещь если и не уникальная, то, во всяком случае, редкая. Поначалу некоторых участников напугало это состязание, поскольку казалось, что публика может потребовать любой стандарт, песню или тему из какой-нибудь симфонии. Но слушатели просто придумали литературные темы (лучшие авторы были вознаграждены альбомами членов жюри), и молодые пианисты воплотили их в звуки, притом порой с необычайной меткостью... И темы попадались благодатные: "Одиночество", "Бурная ночь", "В магазине музыкальных инструментов" или "Джем-сейшн. Давай поговорим о джазе и сексе". Правда, нашлись среди конкурсантов такие, кто просто попытался выдать за импровизацию вызубренный блюз, но корить за это не будем: каждый выкрутился из этой ситуации, как умел.
Результаты были объявлены в тот же вечер, и, к сожалению, тотчас после этого атмосфера, до того очень дружеская, слегка накалилась... Итальянка Федерика Коланджело и датчанин Майкл Виттен превратились в две грустные тучки, но зато молниеносно стали лучшими друзьями и удалились в паре. Латыш Ритварс Гароза и наши Андрюша Полевиков, Паулюс Зданавичус и Валентина Яронская отнеслись к результатам с замечательным спокойствием, и, как ни странно, даже с более положительными эмоциями, чем некоторые победители...
Например, получивший специальную премию слепой паренек из Кракова не казался вполне счастливым. По поводу импровизации и техники ему можно было бы адресовать несколько упреков, но этот мальчик очень музыкален, и притом он самый молодой участник, ему всего девятнадцать. Гжегоржу очень мешало волнение... Это был почти панический страх перед сценой, притом страх необоснованный. На концерте лауреатов он немного ошибался, но ни на секунду не терял музыкальной мысли и пульса. Природная музыкальность проявлялась в каждой фразе, и что недосказывали оробевшие, мелко дрожащие пальцы, подсказывал слух. Гжегорж Довгялло безусловно способен, но скованность и страх - плохие провожатые импровизирующего солиста... А средство от страха - только успех и вера в успех. Успеха Гжегорж у нашей публики достиг, и дай бог, чтоб он понял и верил, что его музыка хороша и нравится слушателям.
Если Гжегоржа провожали овациями, то литовца Кястутиса Павалькиса встречали и провожали ураганами эмоций в виде свиста и покрикиваний, отнюдь не привычными в стенах Большого зала академии... При одном лишь звуке аплодисментов можно было определить лауреата премии слушательских симпатий. Кястутис учится на четвертом курсе по классу классического фортепиано, и для него ничего не стоит метать по клавиатуре листовские пассажи и шуметь аккордовыми тремоло, не издавая при этом неприятного разбивающегося звука. Виртуозная артиллерия Кястаса, пусть он и пускал ее в ход порою не к месту и слишком вычурно, не была выставлена напоказ искусственно. Просто из него так и лилось, он извергался пассажами, словно вулкан, и так искренне, так пылко он говорил о таком многом и таком важном, что от этой горячности дух захватывало. Но подумать, как расставить свои мысли, времени у Кястаса при таких бешеных темпах, конечно, не было.
Дмитрий Голованов, уже хорошо известный литовской джазовой аудитории как очень интеллектуальный и сдержанный импровизатор, в этом контексте так же неожиданно продемонстрировал недюжинный темперамент, с первого же тура слегка напугав соперников великолепной техникой и чувством ритма. Правда, он и сам, возможно, был слегка напуган серьезностью обстановки и решительным настроем конкурентов. Мне сдается, Дима на этом конкурсе первый раз испытал, что такое быть третьим. До того он бывал только первым, лучшим. Своей игрой, рафинированными импровизациями, замечательным контролем звука и чувством формы Дмитрий полностью оправдал ожидания публики, которая в него давно уже верит, знает и любит его. Это музыкант, который создан для сцены, и уже стоит на ней, и будет не только исполнителем, но и творцом чего-то свежего и нового. Но так уж заведено на конкурсах, что три первых места не бывает...
Лауреат второй премии Флориан Шарнофске прибыл к нам из Германии уже второй раз. В Мангейме он сдружился с литовским барабанщиком Андрюсом Кайрисом, приезжал с ним вместе выступать, и с тех пор души в нем не чает, а заодно очень полюбил Литву и здешних девушек, поэтому второе посещение наверняка не будет последним. Играет он ярко, артистично и захватывающе. Едва выйдя на сцену (да и за сценой), он излучает мощный поток обаяния, и с первой до последней ноты его игра убедительна, выразительна и интересна. Он артист в наилучшем смысле слова. Ему хорошо на сцене, он пуп земли и умрет от недостатка внимания. Очень хороша была его оригинальная композиция - напористая, виртуозная, с неким балканским колоритом, а еще лучше он об этой композиции говорил, половину речи мило произнося на ломаном литовском. И вообще Флориан явно блеснул и, наверное, был самым безмятежным: он ведь приехал просто повидать друга, и заодно поиграть людям на сладкозвучном Fazioli.
Ну, а победитель Йоонас Хаависто из Финляндии - личность не просто яркая, а почти мифическая. Он начал играть на фортепиано в семнадцать лет, поступил в академию Сибелиуса, и ему посчастливилось попасть по программе обмена студентами в Майами. Заявку на конкурс он прислал в самый последний день, и прибыл позже всех, потому что билет на самолет в субботу дешевле. Однако, то, что он победитель, стало очевидно уже после первого тура. Казалось, его не заботила задача произвести эффект. Он был предельно прост, предельно чистосердечен, и было в его игре что-то... национальное, должно быть. Его игра соединяла чисто джазовую (американскую) артикуляцию с особенной романтичной манерой, наполненной каким-то новым, необычным ароматом и душевной глубиной. И что особенно отличало его от других - это роскошная гармония. Сам он предполагает, что позаимствовал ее у Билла Эванса. Пусть даже и позаимствовал. Талант Йоонаса получил самое горячее признание, и наши молодые львята вдохновенно джемили с ним на следующий вечер, параллельно потчуя гостя вином и "Финляндией". Музыкальный результат этой спонтанной беседы был на удивление субтильным, не по-джемовски интеллектуальным и трогательным.
И слушая этот волшебно теплый разговор, я думала: вот оно, вот это, чудо, для которого все валилось с рук, дрожали коленки и не спалось по ночам. Встреча с этими музыкантами из других мест не сделает переворота в жизни литовского джаза. Вернее, не сделает его внезапно, но это соприкосновение с иной средой, с талантливыми сверстниками, полагаю, имеет вдохновляющий эффект. И потребовалась совсем немного, чтобы эта встреча произошла и была продуктивной: лауреаты выступали на одном концерте наряду с двумя здешними сильными молодыми коллективами, а на банкете их всех поджидал прекрасный и такой же молодой дуэт со специализацией на босса-нове, и они, приглашенные в одно и то же место, неизбежно должны были встретиться.
О финальном концерте могу сказать только то, что лауреаты доказали заслуженность наград, а приглашенные нами джазовые ансамбли также оказались на высоте. Правда, приходится признать, что академический зал коварен для джаза. Несмотря на работу профессиональных звукорежиссеров, звуки расплывались от реверберации. В партере очень явственно слышался каждый оттенок и акцент, однако музыканты на сцене работали почти интуитивно, утопая в тумане эха. И другое коварное свойство академической обстановки - яркое освещение и привычка публики хлопать лишь в конце, слушать спокойно и с серьезным выражением лица. Холодно, очень холодно было в этом душном зале прекрасной Байбе Скурстэнэ, вкладывавшей в пение всю свою душу и сердце... Ее слушали, затаив дыхание, и после каждой новой песни слышался обвал оваций. Но как убийственна тишина после импровизационных соло...
Квинтет Байбы Скурстэнэ - это совсем новый коллектив, который только весною вырос из квартета, пополнившись пианистом Витисом Смолскасом. А в квартете с Байбой еще ранее играли гитарист Эдуардас Армонас, барабанщик Дарюс Рудис и контрабасист Эугениюс Каневичус. На мой взгляд, это был один из лучших Байбиных концертов. Эта латышская девушка, приехавшая два года назад учиться в Литву, представляет собой новый (для наших краев) тип джазовой леди - универсальной, женственной, артистичной, импровизирующей и имеющей представление о многих стилях, не только о "своем собственном", "неповторимом" и непонятном. Байба - очень грамотная певица, с хорошим вкусом и тонким чувством, гибкая, эффектная и безупречная в техническом плане. Она исполнила пару стандартов и песни из репертуара своих любимых певцов, преподнося их с большой любовью к этой музыке и не обращая внимания на ложное чувство, что контакт с аудиторией не налаживается. В результате Байба произвела очень сильное впечатление. Сколько мне помнится, такое в академическом зале давно не звучало...
Концерт завершал квартет Кястутиса Вайгиниса. В одной из самых джазовых республик имеются три (ну, три с половиной) приличные ритм-секции, и по стечению обстоятельств на конкурсе-фестивале показалась лишь одна из них, притом дважды: это уже упомянутые Дарюс Рудис и Эугениюс Каневичус. А на фортепиано в квартете играл Дайнюс Пулаускас, член жюри. Увы, послушать толком этот действительно крепкий ансамбль в этот раз мне не довелось (а жаль: звучала новая оригинальная программа Вайгиниса), зато я видела широко раскрытые и полные восхищения глаза, слышала отзывы и видела крепкие рукопожатия, объятия и поцелуи, которыми одаривали саксофониста друзья и незнакомые слушатели...
А после концерта все, у кого еще оставались силы после трехчасового концерта, отправились на банкет в маскирующийся под клуб ресторан "Таберо", который гитарист Саулюс Крижинаускас, певец Федерико Манзанарес и вскоре присоединившиеся к ним другие музыканты, в тот вечер своеобразно покрестили: это место не видало настоящего джаза, да еще в таких количествах. История о том, чем закончилась ночь - это уже повесть для других интернет-порталов...
Словом, традиция конкурса пианистов возродилась довольно эффектно и, судя по отзывам, нам, студентам, удалось по одним лишь рассказам и двум огрызкам из газет восстановить конкурс примерно таким, каким он был. (А мне приятно думать, что даже смогли сделать лучше). Правда, впервые в истории в нем не принимал участия ни один представитель России и других стран СНГ, и это очень печальное обстоятельство. У нас, в академии музыки и театра, есть прекрасный рояль, зал на триста мест, теплая публика и несколько ребят, с которыми можно поиграть! Ради одного этого стоит решиться на пересечение границы: ведь мы, прибалты, умеем по праздничному поводу показать самое лучшее, что у нас есть, и, наверное, именно этим и поддерживаем свое звание одной из самых джазовых республик постсоветского пространства...

Лайма Слепковайте,
Вильнюс