502 Bad Gateway

Мы подробно обсудили, как и что вы будете делать в ближайшее время как солист на лейбле Blue Note. Но Джаз-оркестр Линкольн-Центра (LCJO) - наверное, не менее важная часть вашей работы. Каковы новости на этом фронте и ваши ближайшие планы в качестве руководителя оркестра?

- Мы подготовили программу под названием "Европейские звуковые ландшафты" ("European Soundscapes"), в которую входит много музыки европейских композиторов разных направлений - от Спайка Хьюза (Spike Hughes, крупнейший британский бэндлидер 1920-30-х гг. - ред.) и француза Фрэнсиса Болена (Francy Boland, или Francis Boland, на самом деле - бельгиец, работавший по всей Европе; более всего известен как со-лидер одного из лучших европейских биг-бэндов 1960-70-х - Bolland/Clarke Big Band, совместно с Кенни Кларком - ред.). Мы также подготовили программу к столетию Каунта Бэйси. А сейчас мы готовим программу переложений музыки Орнетта Коулмена для биг-бэнда! 19 и 21 февраля мы будем играть эту программу в Alice Tully Hall, в Линкольн-центре, и с нами будет играть саксофонист Дьюи Редман, который много работал с Орнеттом. Ну и, кроме того, мы сделали ряд международных проектов. Вы, конечно, знаете, что прошлой осень мы выступали в Линкольн-Центре вместе с биг-бэндом Игоря Бутмана. Man, I loved it! (Ну как это перевести? ;-) - ред.) Я пожалел, что не написал столько музыки для этого концерта, сколько он заслуживал. Московский оркестр здорово играл! И мои музыканты - они тоже нашли этот концерт превосходным. Когда играли русские, я слышал - наши оркестры сидели рядом на сцене - как мои ребята, слушая оркестр Игоря, говорили: "ух ты!" (смеется). Для них это был небольшой шок - что русский оркестр так играет! Вы знаете, они же оставили своего трубача в Нью-Йорке, его зовут Виталий (Головнев - ред.). Я уже несколько раз видел его с тех пор в клубах. Приятный парень и отличный музыкант.

Вы уже несколько раз были в России. Планируете приехать еще?

- Очень хочу. Прежде всего, очень хочу приехать потусоваться с Игорем (Бутманом - ред.)! Мы с ним можем сидеть часами, играть в шахматы и пить водку (смеется). Мы с ним, когда собираемся, подолгу разговариваем, играем на инструментах, обмениваемся идеями... И у него классный клуб в Москве! Здорово, что ему удается содержать его.

Кстати, о джазовых точках. Что слышно о новом джазовом зале Линкольн-Центра?

- Он уже почти построен. 18 октября мы открываем его. В здании, которое смотрит на Центральный парк с Коламбус-Серкл, будет три зала: Фредерик-Роуз-Холл, концертный зал на 1100-1200 мест; Аллен-Рум, где будет танцпол для танцев под живой оркестр, который будет играть на фоне стеклянной стены с видом на парк, и "Диззи-Клуб", где будет 140 мест - там днем будут идти образовательные программы, а вечером он будет работать как обычный джаз-клуб. Приезжайте на открытие!

Постараюсь.

- Я серьезно. Приезжайте!

Хорошо, давайте вернемся к разговору о вашем новом альбоме, "The Magic Hour", который выходит на Blue Note в марте. Его, как и многие другие ваши работы, продюсировал ваш брат, Делфийо Марсалис. Каково это - когда твои записи продюсирует твой собственный брат?

- (долго, долго думает) Это - замечательно! (смеется). Мой брат записывал мою игру с тех пор, как ему было то ли десять, то ли одиннадцать лет. Когда я поступал в колледж, он записал мою демонстрационную ленту, которую я посылал на прослушивание в разные учебные заведения - я играл прямо на лужайке перед нашим домом в Нью-Орлеане. И не только мою: он постоянно возился с пленками и магнитофонами, с тех пор, как был еще ребенком. Свою первую пластинку он спродюсировал еще в 17 лет, это был, кстати, альбом нашего отца - Эллиса Марсалиса ("Syndrome", ELM, 1985 - ред.). Он ведь спродюсировал более 70 альбомов, четыре из которых получили премию Grammy. И в колледже Беркли он изучал именно музыкальное производство. Это помимо того, что он еще замечательный тромбонист (Делфийо Марсалис в 2002 г. выступал в Москве в составе Elvin Jones Jazz Machine - ред.). Мы с ним будем продолжать работать, потому что он очень серьезно относится к звуку, и мне очень нравится, как он все делает. И при этом работать с ним - такой же кайф, как играть с теми ребятами, с которыми записан альбом. Кайф, вот что главное. Мы ведь так всегда и играем. Вот когда Игорь Бутман приходит ко мне домой, у нас все так же и получается - мы играем разные темы, играем блюз, дурачимся, и получается настоящий музыкантский кайф. Так же и с моим ансамблем: все, что должен сделать продюсер - это уловить состояние кайфа от игры, которое мы испытываем, и передать его в записи. Это ведь не сложно. Это не что-то искусственное: мы так работаем, таков наш образ жизни - ведь джаз и в самом деле образ жизни.

А это ощущение от игры - оно одно и то же в разных видах музыки, или оно отличается? Вы играете в малых составах, вы играете с биг-бэндом, вы играете академическую музыку с симфоническим оркестром - кому, как не вам, знать ответ на этот вопрос?

- Да, это разные ощущения, но в целом это примерно то же самое, как если у вас есть несколько детей в семье. Когда у вас двое детей, ощущение такое же, как тогда, когда у вас был только один ребенок, но оно становится иным, потому что дети ведь все разные. А уж когда третий рождается... Так и здесь.

(В разговор врывается голос Шэрон Расселл из нью-йоркского отделения EMI: "К сожалению, время интервью истекло!").

- Эй! Мы же еще не поговорили про водку и черную икру! (смеется).

Беседовал Кирилл Мошков,
редактор "Полного джаза"
благодарим за помощь в организации интервью Александра Беляева и Шэрон Расселл (EMI)