 На первый взгляд, у Вены с джазом не больше общего, чем у Берлина, Цюриха или Будапешта. Вроде бы даже наоборот - у обеих "венских школ" (первая - Гайдн, Моцарт, Бетховен; вторая, она же "новая" - Шенберг, Берг, Веберн) - в отличие от полифонии Баха или гармонии Шопена - нет точек соприкосновения с джазовой стилистикой.
Европа поняла, что музыкальный XIX век закончился, когда - среди прочего - место венской оперетты (главной поп-музыки своего времени) фактически занял джаз - конечно, в историческом понимании этого термина (ментальность той эпохи ярче всех описал Л.Б. Переверзев в блестящем эссе "Моцарт и фокстрот").
Как известно, джазовая мода в 20-е годы охватила и академические круги, но - как и всякая мода - она оказалась не только скоротечной, но и весьма поверхностной.
И более, чем исторический интерес, наряду с "джазовыми" сочинениями Игоря Стравинского представляет, как это ни парадоксально, главный оппонент Стравинского - нововенец Альбан Берг. В незаконченной Бергом опере-триллере (как мы теперь сказали бы) "Лулу" - в прошлом сезоне, кстати, поставленной на сцене московской "Геликон-оперы" - есть несколько эпизодов в жанре "джазовых танцев", сочиненных как раз в открытой учителем всех нововенцев Арнольдом Шенбергом додекафонной технике.
Рациональная, изощренная и - казалось бы - несовместимая с самой природой импровизации, додекафония всегда была камнем преткновения для джаза с одной стороны и для академического авангарда, интересовавшегося джазом - с другой. Практически все додекафонно-джазовые эксперименты эпохи прогрессива/третьего течения потерпели неудачу (за редкими исключениями - Гюнтер Шуллер, Рольф Либерманн, Павел Блатны), и, казалось, навсегда были признаны тупиком - и с той, и с другой стороны.
Но на родине Шенберга и Берга не сдались.
Образно говоря, австрийский джаз как бы пытается закончить оперу Берга, оставшуюся незавершенной в связи со смертью композитора в 1935 году.
Вспомним: первый (и до сих пор фактически единственный) музыкант, сначала завоевавший мировое признание как исполнитель классики, а потом переключившийся на джазовую импровизацию (и композицию!) - это австриец Фридрих Гульда.
Мало кто задумывается над тем. что трубач и композитор-авангардист Михаэль (а не Майкл) Мантлер, второй муж Карлы Блэй, вместе с ней основавший в 1966 году легендарную Jazz Composers Orchestra Association - тоже австриец.
Конечно, отнюдь не случайно для того, чтобы реализовать свои постмодернистские композиторские идеи, навсегда остался в Австрии швейцарец Матиас Рюэгг . И основал знаменитый VAO - Vienna Art Orchestra.
В конце концов, даже самый знаменитый и самый джазовый австриец Джо Завинул тоже тяготеет к сочинениям крупной формы.
Не говоря уже о менее (к величайшему сожалению) известных за пределами Австрии джазменах. Хотя, впрочем, и у нас выступали и Capella con Durezza кларнетиста Рудольфа Деппе и Hakoah гитариста Анди Манндорфа. И трубач-композитор Франц Когльманн. Все они, кстати, не прошли мимо опыта Второй венской школы - Деппе, например, привозил на "Альтернативу" программу на тексты Василия Кандинского, друга и единомышленника композитора Шенберга (пела Йоханна Вельфль). А гитарист Харри Пепл (игравший в свое время с Дэйвом Либманом) даже записал в 1990-м альбом "Шенберговские вариации" для гитарного синтезатора соло.
Еще одна особенность австрийского джаза, на которую я, честно говоря, обратил внимание, только побывав в Австрии - развитая вокально-джазовая школа. Вена - напомню - давно уже стала вторым домом для знаменитых вокалисток авангардно-джазовой импровизации: Лорин Ньютон, Линды Шэррок, Саинхо Намчылак. Но особенно поражают профессионализм и культура (в том числе и английской фонетики) совершенно не известных за пределами Австрии молодых певиц - от местной дивы Ребекки Баккен до индианки Сумитры Нанджундан. Вот где на месте Александра Эйдельмана я бы искал новые имена для Декабрьских "Джазовых голосов".
В 1996 году в Австрии была учреждена ежегодная джазовая премия. Получил ее по случаю 75-летия выдающийся саксофонист Ханс Коллер. На следующий год она присуждалась уже по трем номинациям: музыкант года, диск года и новое имя. В 2000-м году прибавилась номинация "Сайдмен года" и "Нью-Йоркская премия" для молодых музыкантов (средства, которых должно хватить на четыре месяца пребывания в столице мирового джаза). В прошлом - 2002-м - была также учреждена Европейская джазовая премия, для которой было сформировано международное жюри. На первом этапе каждый выдвигает одного своего соотечественника (я назвал Семена Набатова, но меня никто не поддержал; на церемонии вручения премии, однако, имена всех номинантов оглашаются), потом в три тура отбирается победитель. В прошлом году им стал польский трубач Томаш Станько. А диском года был назван альбом "Mauve" трио вокалиста-гитариста Аллегре Корреа с валторнистом Аркадием Шилклопером и контрабасистом Георгом Брайншмидом. В финал вышли французский кларнетист-саксофонист Луи Склавис, шведский пианист Эсбьорн Свенссон и австрийский гитарист Вольфганг Мутшпиль. Последний и получил Европейскую джазовую премию. Хотя я лично на первом этапе голосовал за другого музыканта, с общим решением в принципе совершенно согласен.
Хотя бы уже потому, что, несмотря на успехи на родине джаза (трио с Марком Джонсоном и Брайаном Блэйдом), Мутшпиль продолжает так же активно работать и в Старом Свете - и в дуэте со своим братом-тромбонистом Христианом, и с упомянутой уже певицей Ребеккой Баккен. В прошлом сезоне австрийский гитарист также участвовал в очень престижной акции- концерте памяти Джорджа Харрисона в нью-йоркском Меркин-холле, и его версию "Something" крутили не только джазовые радиостанции.
На титул австрийского "Музыканта года" (и премию примерно в десять тысяч евро) претендовали пианист-шестидесятник Фритц Пауэр, трубач и экспериментатор Франц Хаутцингер (он играет, как и Дон Эллис, на 1/4-тоновой трубе) и живущий вот уже лет десять в Вене бразильский гитарист-вокалист Аллегре Корреа. Последний собрал отличный международный коллектив с феноменальным исполнителем на губной гармонике Бертлем Майером и несколькими своими соотечественниками, отнюдь не злоупотребляющими бразильским колоритом.
Новое имя, как ни странно, нам хорошо известно - это контрабасист Георг Брайншмид. Как и Фридрих Гульда до него, Брайншмид сначала заявил о себе как артист оркестров Венской оперы и Филармонии, но у нас он успел побывать и с проектом Корреа-Шилклопера "Инфанция", и с Capella con Durezza, и с Венским арт-оркестром на прошлогоднем фестивале "Богема-джазз".
Диск года явно вне конкуренции достался также уже упомянутому Францу Когльманну за альбом "don't play, just be"- думаю, что как раз потому. что в нем переплелись обе австрийские традиции, нововенская композиторская школа и неподдельная любовь к вокалу. Альбом Коглманна - это цикл романсов для вокалистки и камерного оркестра (Урзула Фидлер и "Клангфорум"), но написанный так, что почерк джазмена узнается с первых же нот.
Сайдмен года - барабанщик Христиан Зальфелльнер, пятнадцать лет работающий, помимо своего трио, с ведущими австрийцами и со многими гастролерами, которые выступают в Австрии с местными музыкантами. Буквально на следующий день после вручения Премии Ханса Коллера Зальфелльнер с трио Оливера Кента аккомпанировал заезжему американцу Хэйсу Гринфлиду (Hayes Greenfield).Но об этом в следующий раз.
"Нью-йоркскую премию" получил дуэт выпускников джазового института в Граце, 22-летняя вокалистка Симон Копмайер и барабанщик Херберт Пиркер. Типичный западноевропейский стиль: особого голоса у фройлян Копмайер нет, но стандарты она поет и импровизирует скэтом так, как будто уже провела немало времени на родине джаза.
И, наконец, в этом году была учреждена еще одна номинация - "Премия публики", о которой объявили всего за два месяца до церемонии в ежемесячнике газетного формата Jazzzeit: "публика" проголосовала за выдвинутого в категории "новые имена" трубача Лоренца Рааба, отличного стилиста школы Майлза Дэйвиса.
(продолжение следует)
 Дмитрий Ухов
специально для "Полного джаза"
|
