Так получилось, что тот мир, который окружает нас повседневностью, построен на словах. Все находится в их двусмысленной власти. Музыка же, самый искренний и непосредственный язык на этой планете, не то чтобы канула в реку забвения, но очень уж немногочисленны говорящие на этом языке свободно: их легко пересчитать по пальцам одной большой руки (ну, возможно, не человеческой - но это уже детали), а те, кто пытается освоить его, в массе своей овладевают определенными методами - своего рода набором фраз, помогающих узнать "который час" или как "пройти в библиотеку" - и останавливаются на этом. Не все хотят заходить за пределы, в которых может быть найден практический смысл, будь то деньги, слава или другие полезные приобретения. Не всем, у кого есть способности, хватает мотивации для этого. Слова, напротив, весьма удобны для общественной жизни, доступны в применении и демократичны. Легко уравнять желаемое с возможным, легко назвать черное белым, белое опять же белым, или все-таки черным, а серое и вовсе оказывается богато различными аспектами. Нетрудно впасть в заблуждение, если не убедиться во всем лично. С изобретением новых средств связи и появлением масс-медиа власть слов как способа коммуникации только возросла. Обратная сторона этого процесса заключается в том, что слова начали истираться. Былая сила каждого отдельного слова, перенесенная из области чистых вибраций в сферу повседневных значений, постепенно теряется. Поэтому, например, английское слово "great" в наше время нужно переводить как "клевый", а не как "великий". Если вы еще не поняли, куда я клоню: я пытаюсь представить героя этого очерка. Видите ли, благодаря словам и масс-медиа в разросшемся пантеоне джазовых светил подлинно творческие персонажи перемешаны с менее творческими, но более успешными, и не в лучшей пропорции. В результате, имена некоторых достойных людей, пути их поисков и плоды их труда ускользают от широкой публики. Сейчас как раз такой случай, когда ситуацию можно немного исправить. Не исключено, что вы читали мой репортаж о фестивале в Тампере. О, какая удача, что я имел возможность туда поехать. Но, должен вам сказать: не меньшая удача, что у меня была и причина, и этой причиной был конкретный человек, совершенно неописуемый.
В самом деле, что можно сказать о человеке, которому 64 года, и он устремлен в неизвестное, как стрела, летящая во тьме. Для которого язык музыки не просто родной, - он поэт, который испытывает его возможности, нащупывает - и раздвигает - его пределы. Знакомьтесь - это Джо МакФи (Joe McPhee). Он не "лучший из лучших", он не "единственный в своем роде", не "легендарный" и не "музыкант с большой буквы" - все это недостойные клише, ни о чем не говорящие. Поэтому я не стану их использовать. Не стану и пересказывать его биографию ... Читателей, владеющих английским, я отсылаю к пространному интервью (с которым мне сложно будет сравниться по части глубины), опубликованному в интернет-издании
All About Jazz, а интересующихся точной информацией - к
дискографии. Кроме того, рекомендуется к прослушиванию запись другого
интервью (чикагской радиостанции WNUR).
Здесь же я просто постараюсь вкратце рассказать о том, что видел сам.
Джо МакФи в Финляндии
В Тампере Джо МакФи прибыл вместе с французским гитаристом Раймоном Бони (Raymond Boni), своим давним партнером - они уже более 25 лет периодически выступают вместе, в том числе и дуэтом. (Бони, к слову, и сам по себе достоин всяческого внимания, и если вам посчастливилось видеть его в Москве или Петербурге в апреле этого года, то вы понимаете, о чем я - но в дуэте их сила возрастает вдесятеро). Музыканты приехали из Гетеборга, где накануне вечером у них был концерт. Они материализовались в клубе, наполненном фестивальной толпой, ожидающей входа в соседний зал, и буднично принялись за свое дело: сложили вещи на сцене, достали инструменты и стали пробовать звук. В эти несколько дней Джо играл только на трех инструментах из своего арсенала - на карманной трубе, сопрано- и альт-саксофоне, поскольку они проще всего для транспортировки. Время от времени их приветствовали знакомые (Джо МакФи никогда прежде не был в Финляндии), молодой человек с пластинкой подошел за автографом, но в целом саундчек прошел незаметно, и они столь же быстро растворились.
Время концерта пришло только во втором часу ночи, и то, что он проходил именно в клубе, где у стойки бара собрались люди, желающие выпить и поговорить "под музыку", создало некоторую сложность. Музыка была тихой и эмоциональной, и шум поначалу мешал. Но музыканты не стали играть громче и переламывать толпу, и постепенно вокруг них возникла особая атмосфера, какая редко бывает в большом зале, даже если там полная тишина. Если бы вы слышали, как Джо и Раймон играют "Nature Boy", то возвращаясь к знакомой мелодии, как бы припоминая ее, то погружаясь в собственные размышления... Это эмоциональный опыт, который в такой концентрации редко где можно почерпнуть! На следующий день Джо МакФи должен был выступать в составе "Тентета" под руководством Петера Бретцманна, и саундчек был рано утром, так что отдохнуть особенно не удалось. Несмотря на это, все были сконцентрированы на деле, и настройки не отняли много времени (чего вполне можно было бы ожидать от ансамбля из десяти человек, в котором доминируют духовые, близкие по диапазону). Вечером, когда в фестивальной программе настала очередь "Тентета", Джо МакФи неожиданно поздравили по трансляции: организаторы фестиваля прознали, что у него день рождения. Джо был явно приятно удивлен, но не утратил ни капли собранности, и в контексте "Тентета", в структурированной коллективной импровизации, его голос (а здесь он играл исключительно на карманной трубе) по-прежнему звучал в полную силу, на пределе человеческих возможностей. Но ближе к ночи, когда начался джем-сейшн и по приглашению Рауля Бьоркенхейма он снова появился на сцене клуба, на этот раз вместе со своими молодыми старыми друзьями, Матс Густафссон, Паал Нилссен-Лав и Ингебригт Хокер-Флатен, Рауль Бьоркенхейм и Джо перешагнули этот край. Вот так вот бывает... Затем Джо ушел из клуба, и я решил, что он наконец-то сможет отдохнуть в гостинице, но получилось совсем иначе: далеко за полночь он снова вернулся, чтобы играть с ди-джеем и электрогитарой, дуэтом с финским саксофонистом Сакари Кукко, но совсем особый момент настал, когда Джо МакФи окончательно пришел в хорошее настроение и спел несколько блюзовых строк, буквально какие-то секунды по сравнению с четырехчасовым джемом, но, думаю, звук его голоса я не забуду никогда. Этот человек - само электричество, как выразилась одна моя знакомая. Я полностью согласен.
Утром следующего дня Раймон Бони уехал в Хельсинки, а чуть позже в холле гостиницы можно было видеть членов "Тентета" (и Джо в их числе), ожидающих отъезда в аэропорт для перелета в Вэстерос, город неподалеку от Стокгольма, где "Тентет" должен был дать второй и последний концерт скандинавского мини-тура. По рассказам, концерт этот проходил в городском концертном зале, собрал несколько сотен зрителей и был вполне удачным. Позже Джо пришлось провести много часов в аэропорту, наблюдая, как его товарищи улетают по своим пунктам назначения: кто в Чикаго, кто в Нью-Йорк, кто в Париж...
Раймон, тем временем, поселился на небольшой даче в центре Хельсинки: город стоит на озерах, и по их берегам кое-где, даже в самом центре, сохранились деревянные строения, которые служат как временные резиденции для приезжих. Вечером, зайдя его навестить, я обнаружил, что Джо МакФи уже вернулся из Швеции. Отдохнуть ему, однако, не удалось, так как их уже пригласили на званый вечер.
А рано утром их ожидала студия финского радио, где к ним присоединились замечательный финский контрабасист Теппо Хаута-ахо (Teppo Hauta-aho), поигравший в свое время и с Энтони Брэкстоном, и с Эваном Паркером, и с Сесилом Тейлором, но до недавних пор вынужденный работать в оркестре хельсинкской оперы (в течение 32 лет!), а также молодой финский же барабанщик Олави Лоухивуори (Olavi Louhivuori). Это была студийная сессия Джо, поэтому он руководил процессом. Музыка, однако, была тотально импровизированной, никаких нот, никаких заготовок - только изредка Джо говорил, в каком духе он бы хотел начать: попробовать играть нежнее, начать с дуэта баса и гитары, а затем присоединиться всем остальным, и т.д. Никаких специфически музыкальных терминов вообще не звучало, но музыка была изменчивой, с богатой структурой, и можно было слышать, как мысли превращаются в вибрации воздуха и смешиваются в самые причудливые комбинации. Пару раз это были дуэли между участниками, затем каждый сыграл импровизацию соло, причем Джо МакФи свое соло спел через засурдиненную трубу - я никогда не слышал таких звуков в жизни, и это было совершенно неожиданно даже в контексте сессии... Запись длилась восемь часов с небольшим перерывом, и когда и где будет опубликован записанный материал (и будет ли), никому не известно. Вечером того же дня Раймон, Джо и Теппо, отдохнув сорок минут после студийной записи, отправились на машине в Котку, небольшой город в 180 километрах от Хельсинки, и дали там совершенно замечательный двухчасовой концерт - серию соло, дуэтов и трио - в полупустом ресторане при концертном зале, для аудитории в 10 человек, в число которых входили организатор концерта, хозяйка ресторана и две официантки.
Атмосфера была очень теплая, и не оставляло ощущение, что ради таких вечеров эти люди и выбрали свое призвание - с таким осязаемым удовольствием и свежестью они играли. После концерта хозяева устроили музыкантам торжественный ужин, и скоро снова нужно было садиться в машину и возвращаться в финскую столицу.
На следующий день Джо и Раймон сели на паром и скрылись в плотном тумане Финского залива: на другом берегу их ждал Таллинн, затем Вена, небольшой австрийский городок Вельс, Загреб, Марсель, новые концерты, новые странствия, поиски и открытия...
Саша Буров,
спецкор "Полного джаза"
Тампере - Хельсинки - Котка - Санкт-Петербург
фото автора
Так получилось, что тот мир, который окружает нас повседневностью, построен на словах. Все находится в их двусмысленной власти. Музыка же, самый искренний и непосредственный язык на этой планете, не то чтобы канула в реку забвения, но очень уж немногочисленны говорящие на этом языке свободно: их легко пересчитать по пальцам одной большой руки (ну, возможно, не человеческой - но это уже детали), а те, кто пытается освоить его, в массе своей овладевают определенными методами - своего рода набором фраз, помогающих узнать "который час" или как "пройти в библиотеку" - и останавливаются на этом. Не все хотят заходить за пределы, в которых может быть найден практический смысл, будь то деньги, слава или другие полезные приобретения. Не всем, у кого есть способности, хватает мотивации для этого.
Слова, напротив, весьма удобны для общественной жизни, доступны в применении и демократичны. Легко уравнять желаемое с возможным, легко назвать черное белым, белое опять же белым, или все-таки черным, а серое и вовсе оказывается богато различными аспектами. Нетрудно впасть в заблуждение, если не убедиться во всем лично. С изобретением новых средств связи и появлением масс-медиа власть слов как способа коммуникации только возросла. Обратная сторона этого процесса заключается в том, что слова начали истираться. Былая сила каждого отдельного слова, перенесенная из области чистых вибраций в сферу повседневных значений, постепенно теряется. Поэтому, например, английское слово "great" в наше время нужно переводить как "клевый", а не как "великий". Если вы еще не поняли, куда я клоню: я пытаюсь представить героя этого очерка. Видите ли, благодаря словам и масс-медиа в разросшемся пантеоне джазовых светил подлинно творческие персонажи перемешаны с менее творческими, но более успешными, и не в лучшей пропорции. В результате, имена некоторых достойных людей, пути их поисков и плоды их труда ускользают от широкой публики. Сейчас как раз такой случай, когда ситуацию можно немного исправить. Не исключено, что вы читали мой репортаж о фестивале в Тампере. О, какая удача, что я имел возможность туда поехать. Но, должен вам сказать: не меньшая удача, что у меня была и причина, и этой причиной был конкретный человек, совершенно неописуемый.
В Тампере Джо МакФи прибыл вместе с французским гитаристом Раймоном Бони (Raymond Boni), своим давним партнером - они уже более 25 лет периодически выступают вместе, в том числе и дуэтом. (Бони, к слову, и сам по себе достоин всяческого внимания, и если вам посчастливилось видеть его в Москве или Петербурге в апреле этого года, то вы понимаете, о чем я - но в дуэте их сила возрастает вдесятеро). 
Музыканты приехали из Гетеборга, где накануне вечером у них был концерт. Они материализовались в клубе, наполненном фестивальной толпой, ожидающей входа в соседний зал, и буднично принялись за свое дело: сложили вещи на сцене, достали инструменты и стали пробовать звук. В эти несколько дней Джо играл только на трех инструментах из своего арсенала - на карманной трубе, сопрано- и альт-саксофоне, поскольку они проще всего для транспортировки. Время от времени их приветствовали знакомые (Джо МакФи никогда прежде не был в Финляндии), молодой человек с пластинкой подошел за автографом, но в целом саундчек прошел незаметно, и они столь же быстро растворились.
На следующий день Джо МакФи должен был выступать в составе "Тентета" под руководством Петера Бретцманна, и саундчек был рано утром, так что отдохнуть особенно не удалось. Несмотря на это, все были сконцентрированы на деле, и настройки не отняли много времени (чего вполне можно было бы ожидать от ансамбля из десяти человек, в котором доминируют духовые, близкие по диапазону). Вечером, когда в фестивальной программе настала очередь "Тентета", Джо МакФи неожиданно поздравили по трансляции: организаторы фестиваля прознали, что у него день рождения. Джо был явно приятно удивлен, но не утратил ни капли собранности, и в контексте "Тентета", в структурированной коллективной импровизации, его голос (а здесь он играл исключительно на карманной трубе) по-прежнему звучал в полную силу, на пределе человеческих возможностей. Но ближе к ночи, когда начался джем-сейшн и по приглашению Рауля Бьоркенхейма он снова появился на сцене клуба, на этот раз вместе со своими молодыми старыми друзьями, Матс Густафссон, Паал Нилссен-Лав и Ингебригт Хокер-Флатен, Рауль Бьоркенхейм и Джо перешагнули этот край. Вот так вот бывает... 
Затем Джо ушел из клуба, и я решил, что он наконец-то сможет отдохнуть в гостинице, но получилось совсем иначе: далеко за полночь он снова вернулся, чтобы играть с ди-джеем и электрогитарой, дуэтом с финским саксофонистом Сакари Кукко, но совсем особый момент настал, когда Джо МакФи окончательно пришел в хорошее настроение и спел несколько блюзовых строк, буквально какие-то секунды по сравнению с четырехчасовым джемом, но, думаю, звук его голоса я не забуду никогда. Этот человек - само электричество, как выразилась одна моя знакомая. Я полностью согласен.
Это была студийная сессия Джо, поэтому он руководил процессом. Музыка, однако, была тотально импровизированной, никаких нот, никаких заготовок - только изредка Джо говорил, в каком духе он бы хотел начать: попробовать играть нежнее, начать с дуэта баса и гитары, а затем присоединиться всем остальным, и т.д. Никаких специфически музыкальных терминов вообще не звучало, но музыка была изменчивой, с богатой структурой, и можно было слышать, как мысли превращаются в вибрации воздуха и смешиваются в самые причудливые комбинации. 
Пару раз это были дуэли между участниками, затем каждый сыграл импровизацию соло, причем Джо МакФи свое соло спел через засурдиненную трубу - я никогда не слышал таких звуков в жизни, и это было совершенно неожиданно даже в контексте сессии... Запись длилась восемь часов с небольшим перерывом, и когда и где будет опубликован записанный материал (и будет ли), никому не известно. 
Вечером того же дня Раймон, Джо и Теппо, отдохнув сорок минут после студийной записи, отправились на машине в Котку, небольшой город в 180 километрах от Хельсинки, и дали там совершенно замечательный двухчасовой концерт - серию соло, дуэтов и трио - в полупустом ресторане при концертном зале, для аудитории в 10 человек, в число которых входили организатор концерта, хозяйка ресторана и две официантки. 
