часть первая
часть вторая
20 СЕНТЯБРЯ. ДЕНЬ ВТОРОЙ
Халва и пахлава...
 Дневной концерт второго фестивального дня был полностью посвящен джазу с элементами world music. Первыми выступали музыканты швейцарско-итальянского проекта Musica Reservata (об этом - в
первой части репортажа). Второе отделение было отдано программе "Арабески" немецкого аккордеониста Манфреда Лойхтера (Manfred Leuchter) c квартетом: Гериберт Лойхтер (Heribert Leuchter) - саксофоны, Кристоф Титц (Christoph Titz) - труба, Гериберт Лойхтер
(Antoine Puetz) - гитара, бас, Афра Муссавизаде (Afra Mussawisade) - ударные, перкуссия.
Не помню, где я прочла отличную фразу: "Музыка - слово женского рода, поэтому красоты ее еще никто не отменял". Замечу, что даже свой аккордеон Манфред Лейхтер причисляет к существам женского рода и обращается к инструменту, не иначе как "meine Princess" ("моя принцесса"). Понимаете, к чему я клоню?
 К тому, что музыка Лейхтера уж очень женственная! Такая кокетливая красотка, изящно сплетенная из африканских (магрибских), индийских и арабских мелодий, и лишь чуть-чуть "припудренная" европейской джазовой традицией. Эдакий easy listening с максимумом простейших музыкальных ассоциаций: сиди, слушай и вкушай. Полная релаксация: ничего и думать не надо - все разжуют и в уши вложат.
 Для примера: композиция называется Orient Express ("Восточный экспресс"). Закройте глаза и представьте себе звуковые ассоциации этого словосочетания. Верно! "Чух-чух-чух" - идет поезд. Где идет? "Аллааа!" - правильно, через арабский Египет. Только и дел, что глаза закрыть - и ты в восточном экспрессе, на восточном базаре, на арабском ковре, в гареме и т.д. Все звучит очень красиво, ярко и, я даже бы сказала, как-то сладковато-вязко, смягчающе-размягчающе...
 С другой стороны, за всей этой ненавязчивостью и простотой стоит блестящий профессионализм музыкантов. Особое удивление: насколько органично вошел чужеродный аккордеон в арабскую вязь этой музыки! Справедливости ради надо признать: ансамбль все же умудряется удержаться на той грани, за которой следует полное потакание слушательскому вкусу. Но каждый раз остановка делается буквально в сантиметре от черты. Следить за этим фокусом было не так увлекательно, как утомительно...
"В чем тут дело?" - с таким вопросом я заглянула в фестивальный буклет. Ах, вот оно что! Оказывается, ныне 43-летний герр Лойхтер всего три года назад, в 2000-м записал свой первый альбом "Sparito" (теперь CD уже три: плюс "Arabesque" (2002) и "Nomade" (2003)). С джазом в жизни этого музыканта прежде никогда и никаких пересечений не было. Но в музыке он все же не новичок: прежде Лейхтер был известен как композитор, пишущий для поп- и рок-групп, а также для театра и кино. Неудивительно, что аромат саундтрека в его музыке по-прежнему очень силен.
И вот еще. Чем дольше длился концерт, тем больше росло мое удивление: как коллектив, за весь сет не выдавший ни одной джазовой импровизации, очутился в программе новоджазового фестиваля? Уже позднее, порыскав по всемирной сети, я обнаружила, что наиболее успешные выступления квартета проходили на фестивалях world music, и, как правило, где-то в далекой Индии или Румынии. Хорошей критики после джазовых фестивалей ансамбль пока не имеет...
И хотя правило, что играть красивую музыку очень тяжело, еще никто не отменял, все же есть в мире много подобной музыки в не столь отполированном варианте.
Мyre - мир!
В 1994 году американская пианистка и композитор Майра Мелфорд (Myra Melford) выступала на сцене Vilnius Jazz'a соло. Девять лет спустя она привезла в Вильнюс свой новый проект Be Bread, инспирированный строками из поэмы Руми.
"Хлебный" квартет Майры Мелфорд - настоящий подарок для поклонников нового джаза. На трубе здесь играет вьетнамец Куонг Ву (Cuong Vu) - один из самых интересных молодых новоджазовых музыкантов Америки, чей последний альбом "Come Play With Me" - в пятерке лучших дисков 2001 года. Несмотря на юный возраст, Куонг Ву - постоянный партнер таких асов авангарда, как Дэвид Боуи, Лори Андерсон, Дейв Дуглас, Бобби Превит, Марк Эллиас, Пэт Мэтини. К слову, во время тура в составе Pat Matheny Group Куонг Ву зарекомендовал себя не только как талантливый трубач, но и неординарный вокалист.
На бас-гитаре играет постоянный музыкальный партнер Майры Мелфорд, японец Стому Такеиши (Stomu Takeishi), с 1986 года живущий в Нью-Йорке, выступавший в совместных проектах с Доном Черри, Полом Мотяном, Сатоко Фудзии, трио Harriet Tubman, Рэнди Бреккером и Уинтоном Марсалисом.
И, наконец, на ударных - "человек-оркестр" Эллиот Умберто Кави (Elliot Humberto Kavee), творческую биографию которого ну никак не уложить в пару строк. Судите сами: ударник, перкуссионист, виолончелист (зачастую на своих концертах Кави играет одновременно (!) на ударных и виолончели) и композитор; автор, пишущий для театра и кино; актер, сотрудничающий с труппой мимов из Сан-Франциско... Все же главная специализация Кави - новоджазовая музыка, которую он творит вместе с такими же "чудаками", как сам он: Омаром Соса, Доном Черри, Сесилом Тэйлором, Эллиотом Шарпом, Тимом Берном, Джоном Раскиным и др.
Сама же Майра Мелфорд - живое доказательство правильности призыва: "Учиться, учиться и еще раз учиться!". Хотя у нее изначально было слишком много идей, чтобы скатиться в салонные пианистки, играющие хороший мягкий джаз, так хорошо продающийся в клубах после десяти вечера. Слишком много идей, темперамента, который по сей день все время взрывает самые благополучные мелодические отрезки шумными и экспрессивными пассажами.
Между первым, 1990 года, и последним на данный момент альбомом Мелфорд - чуть более десяти лет: мелочь даже в масштабах человеческой жизни. А какой рост уровня исполнения (у Майры безупречная пианистическая техника), а главное, музыкального мышления! В том же 1991 году критики Down Beat обозначили Мелфорд как "музыканта, заслуживающего большего внимания" - сегодня она звезда новоджазового мэйнстрима, с легкостью замешивающая в своей музыке коктейль из авангарда, танго, клезмера, камерной музыки и этнических мотивов. Последние все более овладевают Майрой: в ее сегодняшних композициях торжествуют столь экзотические восточные лады, какие на рояле вообще не сыграешь. Этот факт Мелфорд не беспокоит: почти год она прожила на севере Индии, в Калькутте, где изучила у местного мастера все премудрости игры на "гармониуме" - традиционном для Индии и Пакистана клавишном инструменте. Теперь ей все нипочем!
В Вильнюс гармониум Майра Мелфорд привозить не стала. О чем более всего, видимо, пожалел фестивальный рояль: уж как она по нему колотила, выбивая нужные звуки! Когда силы пальцев не хватало - переходила на кулаки. Или нещадно колола клавиши локтями, они у Майры маленькие и острые.
 На другом конце сцены бой за звуки вел мим-ударник Эллиот Умберто Кави: казалось, от каждого соприкосновения деревянной палочки с кожей барабана он испытывает столь же сильную физическую боль, как если бы опускал руку в стоградусный кипяток. Кави извивался всем телом, делал просто невероятно страдальческие гримасы на лице и, казалось, увидь его сейчас Квентин Тарантино - снял бы в продолжении "От заката до рассвета". Без грима!
На линии этой двойной "mortal combat" пианистки и ударника, бас-гитарист и трубач смотрелись аки ангелы: первый - прочной линией своего точного глухого баса, как веревкой, обвязавший всю музыку, не давая ей разбушеваться более положенного; второй - высокими звуками ведущий за собой, не давая сбиться с пути.
Расслабиться или помечтать под эту музыку было невозможно. Ее можно было только слушать...
21 СЕНТЯБРЯ. ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Тромбон и немного нервно
 За неделю до начала фестиваля от певицы Саадет Тюркоз, должной выступать в Вильнюсе в дуэте со швейцарским саксофонистом Урсом Ляймгрубером (Urs Leimgruber) на e-mail директора Vilnius Jazz'a пришло послание следующего содержания: "Я очень извиняюсь, но только что мне позвонил Урс: у него случился приступ, связанный с заболеванием вегетативной нервной системы. В третий раз за последний год. Урс не сможет приехать в Вильнюс. Я не знаю, что делать...".
Как и в случае с распадом японского дуэта Умэдзу-Сато по причине внезапной хвори последнего, директор Антанас Густис и думать не стал об отмене концерта, а начал срочно искать музыканта, который смог бы составить на сцене пару Саадет. Задача, надо сказать, еще более непростая, чем в случае с поиском партнера для Кадзутоки Умэдзу. Ибо музыка, исполняемая Саадет - глубоко личная, выстраданная, эмоциональная, в то же время очень спонтанная. Здесь нужен был не столько музыкант, сколько Человек. И он был найден ...
В Цюрихе на одной улице с Саадет Тюркоз живет немецкий тромбонист Нильс Вограм (Nils Wogram), недавно переехавший сюда из Кельна. Знакомство Нильса и Саадет случилось на джаз-фестивале в Германии; по возвращении в Цюрих они дали вместе первый концерт. Выступление в Вильнюсе стало их вторым совместным выходом на сцену.
С тех пор, как Нильс Вограм взял в руки тромбон, он, судя по всему, ни разу об этом поступке не пожалел и не дал поводов другим в правильности такого решения усомниться. Пять лет назад, когда Нильс привозил на Vilnius Jazz' 99 свой квартет, это был 25-летний коротко стриженный юноша, открытый всем ветрам экспериментов. Тогда вся ценность Нильса была в отзвуках его школьной прилежности, свежести первых попыток придумать свой собственный "велосипед", а еще неотступное предчувствие: "Из этого парня будет толк!". Так и вышло: сегодня Нильс Вограм - наиболее заслуживающий внимания европейский музыкант своего поколения (ему 30 лет).
 ...Приглушенные звуки тромбона. И что-то обворожительное вполголоса, переходящее на шепот, даже при наличии микрофона у самых губ певицы. Вдруг женщина вздрагивает, словно от испуга, и с шепота переходит на горловое пение. И поет таким голосом, что кажется, будто бы всему миру приходит конец...
Джаз и world-music часто идут рука об руку, граница между ними в последнее время очень тонкая. И Саадет Тюркоз пересекает ее туда и обратно с невероятной легкостью. Странствовать - это ее судьба. Рожденная в Турции, в казахско-турецкой семье, с 20 лет она живет в Швейцарии. Здесь, основываясь на традиционной для Средней Азии манере пения, она изобрела свой собственный вокальный стиль, который, если и сравнивать, то разве что с манерой Саинхо Намчылак - столь же своеобразный вокал, создающий особое ощущение исключительной внутренней свободы.
Саадет умудряется найти уникальные фразировки в и без того уникальных старинных казахских и турецких народных напевах и сказаниях. Голос Саадет полон печали, и способен тянуться так долго, что уже непонятно, есть ли у этого голоса начало и конец. Под это пение лучше всего размышлять. Или плакать. И то и другое, согласитесь, случается в нашей нынешней жизни не часто. Для этого нужно уметь останавливать время. Саадет умеет...
Есть музыка, за которой буквально не видно людей - как будто звуки связались в мелодию сами по себе, из пустоты. Концерт Саадет Тюркоз и Нильса Вограма - это было выступление двух живых людей, в этот самый миг, волею чувств и интуиции, творящих музыку, являющуюся на свет так, как рождаются люди и звери - с потом и кровью, с болью на лице, с криками и стонами. Но и с невероятным блеском блаженства в глазах. Ведь всякое рождение - чудо...
Шведское счастье
 И следом за таким чудесным концертом, тем же вечером на фестивальной сцене предстал коллектив, на мой взгляд, являющий пример обратного: рlayground, музыка из радиоприемника, в которой инструменты управляют музыкантами, как хвост вертит собакой.
Хотя, если, опять же, заглянуть в фестивальный буклет для ясности, лидер Fredrik Nordstroem Quintet - Фредрик Нордстрем - лауреат престижной награды Jazz in Sweden Prize, которой в Швеции награждают "музыканта года". Этот приз позволил коллективу записать альбом на престижной студии Caprice Records и провести тур в его поддержку, профинансированный Шведским концертным институтом (Swedish Concert Institute). Критика творчества коллектива тоже более чем лестная: обозреватель Down Beat зафиксировал в этой музыке "серьезную драматургию, игру с темпом и постоянную интригу, в которой пребывает слушатель".
Может быть, для поклонника smooth jazz Фредрик Нордстрем и вправду интригующ. Но в контексте Vilnius Jazz'a 2003 творчество Fredrik Nordsroem Quintet выглядело наименее интригующим. Это очень качественно сделанный (именно "сделанный") северно-европейский джаз, с явными заигрываниями то с классикой, то с роком (в зависимости от выбранного темпа композиции). Звук чистый, профессиональный, все правильно и выверено, но в этой музыке есть чисто "кулинарный" промах: совсем нет специй и порождаемых ими аппетитных ароматов. Слишком постное блюдо, пусть и приготовленное согласно рецепту. И главная "перчинка", которой лично мне больше всего не хватало в этой музыки - оригинальность.
А учитывая, что следующим фестивальным концертом значилось выступление более чем оригинальной и интригующей команды из Великобритании The Cinematic Orchestra, должное проходить в другом, достаточно отдаленном зале, "струйка" людей, покидающих зал во время этого концерта, была похожа на тонкий, но неутомимый ручеек...
Важнейшее из искусств
 В ноябре прошлого года британская группа The Cinematic Orchestra (ТСО) выступала в Санкт-Петербурге, с неизменным аншлагом и многоминутными овациями после концерта. Репутация у команды безупречная: первый же концерт с программой озвучивания немого фильма Дзиги Вертова "Человек с кинокамерой" 1929 года на международном кинофестивале в португальском Опорто завершился 10 минутной (!) овацией.
Оттого в Вильнюсе выступления "кинематического оркестра" ждали, как манны небесной. Публика, надо отметить, собралась самая "разношерстная": джазмены, электронщики и рокеры, киноманы и меломаны. Большинство из них с творчеством TCO знакомо не было, да и ленты Дзиги Вертова не видело. Так что в зале перед началом концертом стоял гул: все хотели высказать свои догадки, каково это будет и на что похоже.
Вдруг все затихли. Свет погас. На экране высветились первые кадры ленты, гласящие, что фильм этот снят без сценария и без слов, дабы полностью отделить искусство кино от театра и литературы. Заметим, про отсутствие музыки - ни слова. Это принципиально важный момент!
В полной тишине музыканты по ту сторону экрана заняли свои места в оркестровой яме. В это же время, ступая на цыпочках, семеро парней из ТСО приблизились к своим инструментам. Черно-белый дирижер взмахнул палочкой - Джейсон Свинскоу махнул рукой. И началось...
Музыканты начала XXI века играют музыку на фоне одного дня 1929 года. Вместо нот перед каждым - монитор, транслирующий фильм (большой экран за спиной).
"Человек с киноаппаратом" - фильм авангардный, минималистский, без начала и конца, рассказывающий безо всякого сюжета о жизни большого города с его трамваями, рабочими, модницами и прочими суетливыми горожанами. Столь же суетливый и саундтрек с элементами трип-хопа, пост-рока, эйсид-джаза. Но главное в нем - минимализм: никакой другой стиль так хорошо не сочетается с аскетизмом немого черно-белого кино. "Человек с кинокамерой" -фильм гениальный! Имея дело с такой фактурой, ошибиться невозможно.
Взаимодействие фильма и музыки поразительное: самый что ни на есть "живой" диалог с прошлым через новую музыку и старые кинокадры. Именно музыка превращает эту архивную 68-минутную ленту в огромный эпический ультрасовременный "клип", сам же электронный джаз на фоне кинокадров 70-летней давности наполняется симфонизмом.
 Дзига Вертов был музыкантом, снимавшим кино. Джейсон Свинскоу, лидер и идеолог ТСО - киноман, сочиняющий музыку по принципу киномонтажа, "склеивая" сэмплы между собой, словно кадры. В основе основ его музыки - джаз, прошедший многократное сэмплирование, всевозможную фильтрацию как отдельных звуков, так и целых сольных партий. Звук, рожденный на грани цифры и струны, клавиши компьютера и фортепьяно. С технической точки зрения это подборка и комбинирование между собой сэмплов и "живых" импровизаций. Сначала музыканты играют каждый свою партию или мелодию, записывают трэки, сэмплируют их и потом уже на концерте играют на их фоне своеобразный джем.
При этом никакого стойкого "запаха" технократии от этой музыки не исходит. Она - чистая эмоция: красива, мелодична, завораживает постоянной сменой темпа и поражает тем умом, с которым она сделана. Пророчески не будучи запрещенной кинорежиссером, эта музыка словно оживляет старые кинокадры, вдыхает жизнь в этих черно-белых людей, наполняет звуками этот город, снова заставляет трамваи звенеть, поезд мчаться, корабль плыть... И, кажется, что все 70 лет этот фильм молчал, потому что ждал именно эту музыку!..
 Анастасия Костюкович,
Минск
использованы фотографии Дайнюса Лабутиса
|
