О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили
Не говори с тоской - их нет!
Но с благодарностию - БЫЛИ!

Как снова не вспомнить эти слова Жуковского в такой момент!
Я хочу говорить с благодарностью об Иосифе Владимировиче.
Всего три года назад, читая в русской прессе о чествованиях его 80-летия в Санкт-Петербурге, я вдруг обнаружил, что он был моим новым "земляком", тоже жившим в Торонто. Мой тогдашний немедленный порыв как-то отыскать телефон Иосифа Владимировича, чтобы просто сказать ему, каким кумиром для очень многих он был в мои студенческие годы даже в "закрытом" городе Горьком (ныне Нижнем Новгороде), не увенчался успехом - наверное, я просто перескромничал.
Я бесконечно рад, что в последние два месяца его жизни мне все же удалось выразить ему лично мое восхищение его истинным подвижничеством в истории русского джаза - мне, как музыкальному продюсеру и профессиональному реставратору аудио-записей, посчастливилось работать над подготовкой выпуска его двойного компакт-диска "Истсайдская история" ("East Side Story"), в который вошли самые лучшие записи его оркестра, выбор которых (как и название диска) был одобрен самим Иосифом Владимировичем (кстати, этот диск будет скоро выпущен американской фирмой EMMIX, и уже к Рождеству его можно будет легко заказать в Интернете через новый сетевой портал www.RussianMuse.com - он, вероятно, начнет работать через пару месяцев).
Всего две недели назад мы сидели с Иосифом Владимировичем на балконе его квартиры в Торнхилле, и в тот солнечный августовский вечер он был в твердой памяти и легко называл многие имена, когда рассказывал мне об исполнении его оркестром джазовых аранжировок музыки Шостаковича и о поддержке оркестра великим русским композитором в самые трудные годы советской цензуры. Так нежданно вдруг и имя самого Иосифа Владимировича Вайнштейна сегодня перешло в разряд золотого фонда настоящей классики русской музыкальной культуры. 
Дорогой Иосиф Владимирович! Пожалуйста, простите меня, что я не смог провести больше времени с Вами и даже не успел записать интервью, которое я мечтал сделать (и вдруг в моей памяти вспышка тютчевского: "Увы, что нашего незнанья/ беспомощнее и грустней/ - кто смеет молвить "до свиданья"/ чрез бездну двух или трех дней")! 
Да, очень трудно сдерживать тоску расставания с Вами, Иосиф Владимирович: Но я уверен, что к моей великой личной благодарности сегодня во всем мире горячо-благодарными сердцами присоединяются сотни тысяч поклонников Вашего удивительного дара убеждать настоящим бескомпромиссным искусством - спасибо Вам, что вы БЫЛИ таким чудесным спутником наших земных жизней!
Прощание с Иосифом Владимировичем Вайнштейном и кремация его тела состоится 5 сентября в Торонто. Он завещал перенести свой прах в Россию, в Санкт-Петербург.

Юргис Дмитриевский, 
Торонто

Умер Вайнштейн. Можно по-разному относиться к этому человеку, но нельзя было не восхищаться его энергией и преданностью джазу. Он мог безбедно прожить без этих хлопот - сколотить оркестр для какой-нибудь вокалистки и зарабатывать большие деньги, мог быть талантливым менеджером, хорошим военным дирижером, но он не побоялся связаться с весьма сомнительными питерскими ребятами, полу-стилягами, полу-диссидентами, и взять под защиту ту музыку, которую сам играть не мог (сравним, Эдди Рознер такого не потерпел). А для тех, кто не знал всей этой кухни, Вайнштейн был символом. Это была питерская достопримечательность, некий островок художественного вольнодумства. Его бесконечно прижимали, унижали, а он неутомимо искал компромиссы, скрупулезно выискивая в среде современных композиторов и чиновников сочувствующих и лояльных, фрондирующих и порядочных. 
Несомненно, оркестр Вайнштейна был самым стильным в 1959-67 годах. Может быть, не самым профессиональным, по набору музыкантов, но самым американизированным. Я бы не назвал Вайнштейна "Русским Гудменом" - во-первых, в оркестре никогда не звучал по-настоящему кларнет, а во-вторых - Вайнштен не был первопроходцем. Лундстрем заиграл настоящий свинг раньше, да и роль его в отечественном джазе значительнее, потому что он появился в 1957 году в столице и концертировал по всей стране. Вайнштейну была отведена роль "теневого кабинета", но (давайте признаемся в этом) нас-то больше всего привлекало все неофициальное. Упорство Вайнштейна, его авторитет, а также некоторое желание Ленинграда (даже романовского) быть чуть-чуть самостоятельным помогли запустить на советских рынок пластинки замечательного оркестра (пусть и не идеально звучащие). И, видимо, жизненные дороги Гольштейна, Носова, Голощекина, Севы Новгородцева (Левенштейна), Канунникова и даже моя собственная могли бы быть иными, если бы не Вайнштейн.

Владимир Фейертаг,
Санкт-Петербург

Для меня смерть Иосифа Вайнштейна оказалась, как и для многих, личной потерей. Мы были знакомы с ИВ года с 60-го. В каждый из моих нередких в ту пору визитов в Ленинград я обязательно заходил в тот или иной ДК, где его бэнд играл на танцах. А уж о фестивалях в Питере или Таллине, куда оркестр выезжал, и говорить нечего. Вайнштейн был самым ярким событием. Я храню его автографы на афишах и пластинках. В 60-е годы это был самый штатский, самый джазовый, самый бескомпромиссно джазовый бэнд. Лучший свинг, лучший саунд, лучшие солисты, пусть на меня не обижаются ни Олег Лундстрем, ни Жора, правая рука покойного Вадика Людвиковского. У Вайнштейна у единственного был стопроцентный джазовый облик. Потому и играл на танцах, потому и терпел. 
Я много писал об оркестре, особенно дорога мне статья "Путешествие звука" о том, как джазовый саунд шел в Питер из Шанхая через Бориса Райского в Ригу, потом оттуда через Жору Фридмана в Питер к Гольштейну, а уж потом в оркестр ИВ.
Об оркестре было много споров, крайних мнений прежде всего в Питере. Ефим Барбан, наш джазовый Белинский, однажды подхватил кем-то брошенную обидную фразу в адрес ИВ. Много лет спустя, когда Вайнштейн уже был в Канаде, а имя его стало забываться, я сделал ТРИ (!) получасовых передачи о нем на "Радио Свобода". Там было много музыки, много добрых слов, но там я вспомнил и этот эпизод, тут же добавив, что время опровергло и отмело прошлые небрежные суждения об Иосифе Владимировиче.
Но вот беда, кто-то сказал ИВ, что я ту обидную фразу произнес якобы от своего имени, и он по-стариковски крепко обиделся на меня. Я объяснился с Геной Гольштейном, который был нашим связным с ИВ, но недоразумение не исчерпалось. Даже у Владимира Фейертага в его замечательной книжке о питерском джазе оказалась полемика по этому случаю, что печально, ибо я нигде не высказывался негативно об Иосифе Владимировиче Вайнштейне. В те нелегкие годы он был для своего оркестра всем - и прежде всего, настоящим бэндлидером. А злословие, которое окружает при жизни самых талантливых, самых успешных, самых счастливых людей, со временем отшелушивается и уходит в забвение вместе с теми, кто его порождает. 

Алексей Баташев

Подробнее о жизни и судьбе Иосифа Вайнштейна:
Наталья Сидельникова. "Иосиф Вайнштейн: близкие радости" ("Джаз-квадрат", № 12, 1998) 
Наталья Сидельникова. "80 лет Иосифу Вайнштейну" ("Полный джаз" #3-1998).