После смерти выдающегося ростовского джазмена Кима Назаретова первым, кто рискнул взять его оркестр "в свои руки", стал Виктор Кутов. Хотя, как мне кажется, о риске здесь особенно говорить не приходится. Скорее, это произошло как "само собой разумеющееся", так как последние десять лет вся репетиционная работа и так целиком лежала на нем. Но теперь, помимо художественной, на Виктора Георгиевича автоматически "свалилась" и вся тяжесть административной работы.
Виктор Георгиевич Кутов родился в Ставропольском крае. Окончил училище (класс тромбона), затем в 18 лет поступил в Гнесинку к Ладилову. Конечно же, пока учился, - работал в различных малых составах, играл на танцах в кинотеатрах, в оркестре театре эстрады.. Прекрасный музыкальный слух позволил довольно быстро и легко приступить к различного рода аранжированию.
Затем - армия, которая проходила в Душанбе. Там, поработав и в театре, и в симфоническом оркестре, и с таджикским национальным вокально-инструментальным ансамблем, Виктор стал свободнее реализовываться в творческих экспериментах. Здесь же он окончательно "заболел" джазом.
Приехав в Ростов (1967) на родину жены, Кутов долго не мог устроиться на работу. Куда бы он ни приходил, - везде все было занято. Он даже решился показать свои аранжировки Георгию Балаеву, но и тот не взялся за их исполнение. Не найдя ничего подходящего, музыкант с семьей вернулся в Душанбе и только через два года надумал повторить "завоевание Ростова". К тому времени он окончил институт заочно, так что имел уже высшее образование.
Вторая попытка оказалась более удачной: он нашел дело по душе в университете, где создал первый в Ростове-на-Дону самодеятельный ВИА "Весожары" (в переводе буквально "скопление звезд"). И сразу поползли слухи о каком-то "залетном таланте". Ким Назаретов с Владимиром Поповым, конечно же, решили выяснять, кто такой появился. На репетиции в рабочей обстановке музыканты сразу нашли общий язык. Кутов рассказал, что у него есть опыт и аранжировки, и работы с разными коллективами. И Ким сразу пригласил его в училище искусств вести сначала класс тромбона, а затем - ансамбль и аранжировку.
Виктор Георгиевич - первый педагог-тромбонист ЭДО. На его счету множество учеников, отмеченных на Всероссийских конкурсах молодых джазовых исполнителей: Первом (дипломанты А.Олейников, Н.Рожнов, В.Власов), Втором (I премия - Д. Бударин, III премия - П.Овчинников, дипломант - М.Фалеев) и Третьем (II премия - В.Бартеньев, III премия - О.Шаповалов); на Региональных конкурсах молодых джазовых исполнителей - квартет тромбонов (1984) и квартет тромбонов с тубой (1988), Всесоюзного конкурса молодых джазовых исполнителей в Одессе (дуэт тромбонов в сопровождении ритм-группы, 1989).
Но заниматься только преподавательской деятельностью Виктор Кутов не мог: привычка работать с эстрадными коллективами не давала покоя. И при филармонии он организовал еще один ВИА "Красны девицы" - Лауреаты Всесоюзных конкурсов телевизионного "Молодые голоса" (1972) и эстрадной песни (г.Новороссийск, 1978). Впоследствии коллектив стал известен как "Амазонки" Шнейдера. Параллельно играл в оркестре Кима Назаретова и как-то незаметно стал его "черновым дирижером", аранжировщиком и вообще "правой рукой". Подобная ответственная работа никак не изменила Виктора Кутова. Он всегда отличался излишней скромностью и желанием оставаться "в тени". Правда, уже при Киме ему все же иногда приходилось выходить на сцену как дирижеру, но делал он это крайне редко и как-то даже не очень охотно.
После смерти Кима Аведиковича все управление жизнью оркестра автоматически "свалилось" на Кутова, так что - хочешь, не хочешь, - а пришлось приобретать некоторые совсем не свойственные ему качества: в характере появилась даже некоторая жесткость и чрезмерная требовательность. И результат не заставил себя долго ждать. Первые же фестивальные поездки в Сочи, Одессу (фестиваль памяти Леонида Утесова) принесли свои плоды. Затем последовали гастрольная поездка в Грецию, Шотландию, Германию.
Стоит напомнить, что руководство оркестром для Кутова совпало с открытием муниципального киноконцертного центра (сейчас РККЦ) Кима Назаретова в кинотеатре "Россия". Презентация комплекса состоялась в ноябре 93-го, а спустя еще два месяца - на старый Новый Год - клуба любителей эстрадной и джазовой музыки прошлых лет "Ностальжи". Таким образом, появилась возможность оркестру стабильно и еженедельно (а не раз в полгода!) выступать с разными программами, которые менялись каждый месяц. Это означало большое количество новых пьес, изменение репертуара под "Ностальжи", работа с вокалистами. Все это закономерно повлекло за собой бесчисленное множество аранжировок, партии коих расписывал и переписывал опять же Виктор Кутов. Наверное, можно было быть жестче и обязать кого-то "множить" партии. Но... Ему легче было это сделать самому, чем упрашивать кого-то, ибо музыканты всегда старались найти веские причины - от "больных зубов" до "отсутствия горячей воды".
Кутов был очень обязательный и исполнительный человек. Кроме того, приступая к какому-то делу, он старался делать его максимально точно. Подобная черта характера ярко отражена в его почерке. Нина Иосифовна, желая хоть чем-то помочь мужу, пыталась сама переписывать партии. Но ее "нотная каллиграфия" вызывала у музыкантов затруднения при чтении.
Как и у Кима Назаретова, джаз-оркестр для Кутова стал синонимом жизни, и он совершенно не щадил себя. В нем каким-то удивительным образом уживались требовательность на репетициях и потрясающая мягкость вне творческого процесса, хотя и на сцене он умудрялся быстро все прощать. Понятие "хороший музыкант" для него было важнее, чем "обязательный человек". Выгнав сегодня кого-нибудь за опоздание, назавтра он уже искал повода помириться.
Не испытывая чрезмерной привязанности к какому-то одному стилю или жанру, Виктор Георгиевич любил самую разную музыку: от классики до фри-джаза, занимался и народными казачьими песнями. Известно несколько джазовых аранжировок донского фольклора (в программах диксиленда). Ему было интересно все, потому что могло "вдруг" оказаться ценной находкой или просто стать поводом для очередной композиции. Он очень хорошо знал стилистику и легко аранжировал или ре-аранжировал Каунта Бейси или Дюка, в точности передавал их своеобразие. Четыре попурри, "снятых" с американских оригиналов, до сих пор звучат в исполнении биг-бэнда п/у Юрия Кинуса.
Виктор Кутов блестяще знал классику музыки для биг-бэнда, но говорить о создании собственного "саунда" все же нет смысла. В принципе, таких и вообще по пальцам можно перечислить: Глен Миллер и его "кристал-хорус", Стен Кентон со своим "сверхбольшим" составом, экспериментальный биг-бэнд Гила Эванса с новыми инструментами. Кутов не был новатором, но, работая с традиционным составом, он использовал весь арсенал средств, опробованных предшествующей историей джазовой аранжировки. К тому же в оркестре и половины необходимых инструментов не было: ни флейт, ни флюгельгорна, ни бас-кларнета или бас-тромбона... Да что там говорить: даже нормальных сурдин был не то чтобы полный комплект.
Кутов на работе и дома - это, как говорят в Одессе, - "две большие разницы". Конечно же, он и здесь не переставал "жить" музыкой. Но, досконально зная все, что касается джаза, он совершенно не разбирался ни в ценах на рынке, ни даже в собственных размерах одежды. Его никогда не интересовало наличие или отсутствие денег в доме: все это для него совершенно не имело значения. А из всех "мирских" удовольствий он предпочитал лишь рыбалку, и каждое лето, взяв палатку, они с женой ездили отдыхать в верховье Дона.
У Кутовых была очень дружная музыкально-ориентированная семья. Три абсолютно разных музыканта в доме, каждый - со своим видением, со своим творческим почерком, и никакого давления со стороны авторитета. Сын занимался с Тамарой Ивановой в училище, затем с Кимом Назаретовым в РГМПИ. В эти процессы отец совершенно не вмешивался. Если же Андрею приходилось обращаться за советом, то ценные рекомендации обычно не выходили за рамки элементарной помощи при "снятии" или аранжировке пьес. Само творчество оставалось неприкасаемым.
Когда Андрей (с 96 года музыкант живет и работает в Италии) выбирал дальнейшую судьбу, он заявил родителям: "если не стану музыкантом, значит, буду портным". И они спокойно приняли подобное заявление: а почему бы и нет!
Виктор Георгиевич всегда отличался повышенной требовательностью к себе и другим. Обладая прекрасным педагогическим даром, он в свое время опробовал различные методические приемы на собственном сыне. Обучаясь в музыкальной школе, Андрей частенько пытался увильнуть от домашних занятий. Нина Иосифовна (пианистка) не выдерживала сопротивления и отговорок сына. А отец, поговорив буквально несколько минут, достигал желаемого результата.
За эту способность его очень любили и ученики, которых всегда можно было застать в доме, особенно, когда он начал вести в РУИ класс ансамбля: диксиленд чуть ли не ночевал с ним, готовясь к очередной поездке. Особенно - перед Международным конкурсом диксилендов в Витебске, где они стали Лауреатами (1990). Потом, когда Кутов взял на себя оркестр Кима, продолжать заниматься параллельно ансамблем оказалось совершенно не под силу, и эстафету подхватил Александр Усенко (сегодняшний директор Ростовского училища искусств). Правда, привычка заходить "на чаек к Кутовым" у многих "диксилендщиков" и до сих пор осталась.
С 40-летнего возраста Виктор Георгиевич страдал сердечными заболеваниями, но об этом знали только родные. На работе это никак не отражалась. Бэндлидер мог ночи напролет писать и переписывать аранжировки, не обращая внимания ни на боли в спине (остеохондроз от постоянного сидения за столом), ни на сердечные приступы. Утром, как ни в чем не бывало, он шел к ученикам или на репетицию оркестра. Это была жизнь "на износ". Музыкальный руководитель, аранжировщик, администратор и педагог фактически "сгорел" на работе.
Самое яркое событие в жизни семьи Кутовых - успехи оркестра. Самые большие препоны, которые мешали Кутову жить и творить, наверное, был он сам. А грустное, конечно же, было, но о нем никто из домашних не захотел вспоминать.
К сожалению, мне не пришлось взять интервью у Виктора Георгиевича, хотя мы и встречались. Всегда казалось, что еще есть время (может быть, поэтому я сейчас так тороплюсь). А вот Сергею Медведеву повезло. И мне видится вполне уместным привести фрагмент этой беседы, чтобы хоть немного "услышать голос" ростовского бэндлидера.
- "Black Sea-95". По размаху и качеству участников я бы сравнил его с варшавским "Джаз-джембори". О размахе мероприятия говорит хотя бы тот факт, что на фестиваль были приглашены три биг-бэнда. А ведь в каждом не менее 20 человек, и значит, только мы заняли место шести трио или пяти квартетов. Часто, приезжая на джазовые фестивали, изучая программу концерта, отмечаешь: на это не пойду, на это не пойду. В данном случае хотелось посмотреть все. Но, вне всякого сомнения, украшением фестиваля стал оркестр Каунта Бейси. Хотя его самого уже 10 лет как нет в живых, в составе этого бэнда до сих пор играют шесть человек, выступавших под его руководством. Нынешний лидер Гровер Митчел постарался сохранить стилистику и репертуар оркестра. Практически все бэнды "переболели" в свое время Каунтом Бейси, в том числе - и мы. Когда в 1974 году Ким создавал наш оркестр, мы ориентировались, прежде всего, на Бейси. И вот теперь нам довелось услышать оригинал. Мы привезли и мою пьесу "Салют, Бейси" (попурри на его темы) - так сказать, поприветствовать американских коллег. Мы, честно говоря, и не ожидали, что американцы придут на наш концерт. Помогла плохая погода ("сорвалась" морская прогулка). Когда мы закончили, Митчел поднял вверх большой палец и сказал: "Nice band"! (С. Медведев. В городе Сочи джазовые ночи. "Комсомольская Правда на Дону". 1995, № 34).
В 1996 году Виктор Георгиевич был представлен на звание "Заслуженный артист России". Но, увы...
 Ольга Коржова,
Ростов-на-Дону
|
