 Как только при любезной помощи нашего нью-йоркского корреспондента Ивана Шокина из Нью-Йорка был дистанционно выпущен предыдущий номер "Полного джаза" (в Москве уже наступила полночь 14 февраля, а на восточном побережье Америки был еще день), я отправился в соседний штат Нью-Джерси, чтобы заснять для будущей статьи о джазовом радио живой концерт популярного поп-джазового певца Джона Пиццарелли в прямом эфире радиостанции WBGO - вероятно, лучшей джазовой радиостанции в США. Вероятно, наши читатели знают, что в Нью-Йорке нет как таковой джазовой радиостанции. Есть одна smooth, вроде нашего бывшего "Престижа", и есть студенческая станция Колумбийского университета (WKCR), довольно много передающая джаза в равной пропорции с классической музыкой. Для того же, чтобы слушать джаз как таковой (по определению формата станции - акустический straight-ahead джаз последних пятидесяти лет), нью-йоркцы должны настраиваться на WBGO, которая вещает на частоте 88,3 FM из Ньюарка, штат Нью-Джерси. Это примерно двадцать километров от Манхэттена, так что в некоторых районах Нью-Йорка ее слышно не слишком хорошо, но что поделаешь: повторю, своего джазового радио у столицы мирового джаза нет уже много лет.
Лежащие за Гудзоном города и городишки в последние полвека слились в огромную агломерацию, географически составляющую западные (по большинству - индустриальные) пригороды Нью-Йорка. Но ни юридически, ни даже географически в состав собственно Нью-Йорка эти многомиллионные пригороды не входят (хоть один из них даже и называется Западный Нью-Йорк), оставаясь населенными пунктами штата Нью-Джерси. Ньюарк - самый отдаленный из них. Это конечная остановка основной линии "Тропы" (The Path), линии подземной железной дороги, не входящей в систему нью-йоркского сабвея (MTA Subway) и служащей исключительно для ежедневной доставки миллионов джерсийцев на работу в Нью-Йорк и обратно.
Сказать что-то определенное о концерте я не могу. Это событие входило в систему сбора средств для очередного сезона существования WBGO (как и большинство других "общественных" некоммерческих радиостанций, WBGO существует за счет пожертвований крупных спонсоров - это примерно 40% бюджета - и за счет денег, присылаемых "членами", то есть самими радиослушателями; можете представить себя дважды в год посылающим, скажем, пятьсот рублей на любимую станцию? То-то же, и нечего спрашивать, почему у нас до сих пор нет приличного джазового радио!). Поэтому концерт проводился не в обычной концертной студии радиостанции (WBGO располагает такой студией), а в ресторане, расположенном в соседнем здании. Места в ресторане были распроданы заранее: в стоимость билета ($45!) входил ужин и собственно музыка, причем Пиццарелли выступал за какие-то небольшие деньги, так что львиную долю денег забрала себе станция. Поскольку, как нетрудно догадаться, ваш покорный слуга ничего за вход не платил, любезный ресторанный менеджер по имени Орландо допустил меня поснимать происходящее, после чего я должен был скромно удалиться - что и было исполнено, после чего я имел удовольствие проделать всю часовой продолжительности дорогу в обратном порядке. Так что могу засвидетельствовать, что Джон Пиццарелли выступал со своим обычным квартетом (включающим собственного брата на контрабасе), что за время моего присутствия в ресторане он спел "Stompin' At The Savoy" в своей обычной мягкой, подкупающе простодушной манере, и что он был мил и приятен, а трио - точно и, что называется, "в стиле".
На следующий день я снова оказался в Ньюарке, но уже с иной целью - там расположен один из крупнейших в США аэропортов внутренних линий (впрочем, принимающий и международные рейсы), откуда я отправился на Западное побережье Америки.
Первой моей остановкой был Портланд, крупнейший город штата Орегон. Живописно расположенный на холмах вокруг реки, в разных направлениях пересеченной доброй дюжиной мостов, Портланд олицетворяет один из самых быстро развивающихся и динамичных регионов США - Тихоокеанский Северо-Запад, где он занимает второе по значимости место после Сиэтла, находящегося на три сотни километров севернее.
В городе бурно развивается экономика, отсюда - растущее количество рабочих мест для музыкантов. Здесь пока нет специализированных джаз-клубов с концертными программами (вроде сиэтлского Jazz Alley), но есть масса ресторанов с живым джазом и множество возможностей выступать на бесчисленных корпоративных и приватных вечеринках (где пригласить джаз-ансамбль считается весьма престижным и модным).
 Поэтому музыкантское сообщество Портланда бурно растет. Немаловажную роль в нем играет наш бывший соотечественник, пианист Андрей Китаев, выступление которого в ресторане дорогого отеля Heathman я посетил 16 февраля.
Андрей живет в Портланде уже десять лет (до этого он базировался в Сан-Франциско). Обладая солидной академической школой, совершенным туше и изящным свингом, он в настоящее время постепенно переходит от straight-ahead джаза к более, так сказать, латинизированным направлениям.
На следующий вечер я побывал на довольно необычном мероприятии - благотворительном вечере, устроенном одним из самых богатых портландских фондов; озвучивать благотворительность (со всеми ее речами, аукционами и т.п.), как вы, вероятно, уже догадались, должны были джазовые музыканты.
 Это был портландский ансамбль Everything's Jake. Смысл названия: в годы "сухого закона" в США любой нелегальный спиртной напиток носил кодовое название jake, так что группа называется что-то около "Все, что горит". Название недаром отсылает к 20-м: ансамбль как раз и играет бодрые, жизнерадостные песенки того времени, играет очень стильно и грамотно, не добавляя практически ничего из более позднего исполнительского арсенала (хотя барабанщик использует хай-хэт, которого в 20-е еще не было, да и блестящая исполнительская техника лидера группы - вокалиста и гитариста Брайана ...... - отсылает нас, скорее, к 30-м, к Джанго Райнхардту). Музыканты играли два часа с большим перерывом (в который уместился благотворительный аукцион), за время которого скрипач Jake, знакомый московской и питерской публике Скип Паренте, успел поиграть этажом выше - в вестибюле отеля - джем-сейшн с тремя классическими музыкантами, исполняя забавные импровизационные соло на темы вроде "O Sole Mio".
18 февраля я отправился на автобусе в Сиэтл, а оттуда - на самолете за Каскадный хребет, в соседний штат Айдахо. Там, среди обширной всхолмленной равнины с самой богатой на западе США почвой (эта местность на стыке штатов Вашингтон и Айдахо называется Палуз), всего в пяти милях от границы штатов, лежит хорошо знакомый нашим читателям по репортажам двух прошлых лет городок Москва. Помнится, еще год назад мы с вами условились, что называть этот населенный пункт (20 тыс. собственного населения, и еще столько же - студенты расположенного здесь Университета Айдахо) мы будем Москоу, чтобы каждый раз не вздрагивать.
Итак, в Москоу, Айдахо, 21-24 февраля проходил XXXIV (по буквам: тридцать четвертый!) международный джазовый фестиваль имени Лайонела Хэмптона. К моему огромному удивлению, патрон фестиваля, давший ему два десятилетия назад свое имя ветеран свинговой эры, вибрафонист Лайонел Хэмптон присутствовал на фестивале и на этот раз, хотя чуваку через два месяца будет уже 93! Мало того, что он присутствовал - он на фестивале ВЫСТУПИЛ! Впрочем, об этом чуть ниже. Пока же начнем по порядку.
Фестиваль начался 21 февраля с большой интриги: прилетит или не прилетит российский валторнист Аркадий Шилклопер? Аркадий впервые участвовал в Хэмптоновском фестивале одиннадцать лет назад, затем появлялся на нем в 1994-м, и вот, семь лет спустя, вновь должен был играть в Москоу. Как это обычно водится с российскими джазменами, посольство США в Москве проявило сверхбдительность и выступило весьма бодро, назначив Аркадию собеседование на 22 февраля (то есть на следующий день после его запланированного концерта). Неимоверными усилиями директора фестиваля д-ра Линна Скиннера удалось, через сенатора от Айдахо в Вашингтоне, надавить на госдепартамент США с тем, чтобы тот надавил на посольство. Надавили. Посольство перенесло собеседование на 20 февраля, Аркадий получил визу (с большими проволочками и самым последним из тех, кто проходил собеседование в тот день), 21 утром вылетел в Сиэтл и... на выходе с аэрофлотовского рейса не получил свой знаменитый трехметровый альпийский рог, сгинувший где-то в недрах аэропорта Сиэтл-Такома (забегая вперед, скажу, что инструмент нашли после трех дней интенсивного телефонного общения из Айдахо с представительством "Аэрофлота", за что аэрофлотчикам Сиэтла гг. Леониду Быкову и Юрию Авдонину огромное спасибо от лица всей прогрессивной общественности как США, так и России). Так или иначе, с одной валторной под мышкой Аркадий в пять вечера появился в Москоу, устроители вздохнули свободно, и концерт начался.
 Штатную ритм-секцию фестиваля, как и много лет подряд в 90-е гг., возглавлял 83-летний пианист Хэнк Джонс. В прошлом году, как
мы помним, он отсутствовал из-за травмы, полученной при падении на льду возле собственного дома. В этом году Хэнк был в порядке и исправно играл все четыре дня фестиваля с большинством составов, на сцене демонстрируя точность, легкость и грациозный свинг, а за сценой - идеальную выправку, завидную для его немаленького возраста подвижность и изрядное чувство юмора. Когда ваш покорный слуга строил за сценой нескольких участников для фотографирования и попросил их перейти на три шага правее со словами "здесь чуть темновато", Хэнк - единственный чернокожий из фотографируемых - немедленно откликнулся: "ты меня имеешь в виду?". Общий хохот.
Кроме Джонса, в ритм-секцию фестиваля входили контрабасист Крисчен Макбрайд, гитарист Рассел Малоун и единственный белый - барабанщик Джефф Хэмилтон.
Многие из участников этого вечера уже выступали на фестивале в прошлые годы, некоторые - и не по одному разу. В четвертый раз на фестивале выступили 16-летний чудо-скрипач из Нэшвилла Билли Контрерас и знакомая нашим слушателям по двукратным гастролям в России вокалистка из Атланты Эвелин Уайт. Хорошо знакомы местной айдаховской публике (которой на концерты набивалось рекордное количество - в субботу вечером свыше шести тысяч человек!) аргентинский саксофонист русского происхождения Андрес Боярски (в прошлом - музыкальный директор биг-бэнда Лайонела Хэмптона), талантливый гитарист из Портланда Джон Стоуэлл (оба тоже несколько раз выступали в России), ветеран джазового фортепиано - Джейн Джервис из Калифорнии...
 Были и российские знакомцы. Аркадий Шилклопер выступал на Хэмптоновском фестивале дважды - в 1990 и 1994 гг. На этот раз он играл со штатной ритм-секцией фестиваля (Джонс, Макбрайд, Хэмилтон и Малоун), предложив им две темы - собственный хит "Кобра" и один стандарт. "Кобра" прошла "на ура", поскольку ее хитрую ритмическую структуру ритм-секция схватила "на раз" и отыграла отлично, пока Аркадий поражал аудиторию суперскоростной и чрезвычайно хитроумной игрой на валторне, а во второй части композиции Рассел Малоун сыграл роскошное соло.
Кстати, Малоун одним из немногих привез на фестиваль и свой собственный квартет (обычно все соглашаются играть со штатной секцией) и, когда дошло дело до его сольно выступления, вывел своих на сцену (это были пианист Энтони Вонси, басист Ричи Гудс и барабанщик И Джей Стриклэнд, с которыми он постоянно работает в Нью-Йорке). Малоун - один из наиболее быстро прогрессирующих и уже не многообещающих даже, а вполне реализовавшихся и продолжающих реализовываться джазовых straight-ahead гитаристов поколения 30-40-летних, и на этом фестивале (в противоположность прошлогоднему, когда он только показал незаурядную потенцию) предстал зрелым и мудрым мастером, не утратившим ни юношеской энергетики, ни красоты и искушенности игры.
Неожиданно разочаровало выступление одной из весьма уважаемых и в чем-то даже легендарных певиц - Нэнси Уилсон. Вместо знакомой по записям эмоциональности - неприкрытая истерика, вместо оригинальности - нелепое позерство, да еще и какие-то странные штучки с мотанием микрофона перед лицом, что вовсе не украшает конечный результат. Странное и жалкое зрелище.
Очень удачно выступили курский пианист Леонид Винцкевич и его эстонский партнер, саксофонист Лембит Саарсалу, которые на фестивале появились уже в седьмой раз (в 1989 г. именно они первыми из советских артистов были привезены в Айдахо Алексеем Баташевым, положив начало интернациональному статусу Хэмптоновского фестиваля). Они никого не стремились поразить, сыграв сдержанно, мудро и глубоко, и покорили зал.
 В этот же вечер на Хэмптоновском фестивале впервые выступил один из лучших нынешних джазовых вокалистов - Кевин Махагани (именно так, с ударением на второе "а", он сам произносит свою фамилию Mahogany). Днем, кстати, он давал мастер-класс, где его аккомпаниаторами неожиданно для себя стали как раз Винцкевич и Саарсалу, игравшие "клинику" до него. Не репетируя, только прикинув темы и тональности, Леонид, Лембит и Кевин показали такую степень взаимопонимания и взаимодействия, как будто они играли вместе годами. Все трое были приятно удивлены и после "клиники" долго жали друг другу руки. На концерте же Махагани играл со связкой Джонс-Макбрайд-Малоун-Хэмилтон и вновь продемонстрировал изрядную способность влиться в любой коллектив со свои глубоким, бархатным, неотразимо смачным голосом и поставить на уши аудиторию невероятно быстрым, разнообразным и техничным скэтом.
 Творческим пиком первого дня было выступление кубинского (впрочем, давно уже живущего в США) саксофониста-кларнетиста Пакито Д'Риверы и бразильского трубача Клаудио Родити. Пакито, который уже выступал в Айдахо в первой половине 90-х, и постоянный участник Хэмптоновского фестиваля Клаудио представили программу, которая наследует лучшие черты как кубинского, так и бразильского направления в латин-джазе, при этом избежав как излишнего уклона собственно в "латиницу", так и скатывания к шаблонам мэйнстрима. Это было очень ярко и свежо. Да и не удивительно - Пакито и Клаудио давние партнеры, и их взаимодействие на сцене представляет собой просто-таки хрестоматийный образец того, как два разных и по технике, и по наследуемой традиции музыканта могут создавать что-то большее, чем просто сумма их соло.
 Второй концерт фестиваля принес еще несколько интересных моментов. Впервые выступал на фестивале нью-йоркский трубач Валерий Пономарев. Директор фестиваля д-р Линн Скиннер несколько раз приглашал его, и Валерий Михайлович всегда хотел приехать, но каждый раз что-то мешало - то гастроли, то еще что... И вот Пономарев играет в Айдахо. Его сказочная труба покорила аудиторию, а уж когда дошло дело до игры втроем... Впрочем, я чуть забегаю вперед. Еще один русский американец - впрочем, теперь уже опять больше русский - Игорь Бутман тоже играл красиво и лирично и тоже вызвал теплые эмоции. Но, как и Пономарев, сошел со сцены после первой же композиции. На смену им вышел саксофонист Джо Ловано, только что прилетевший - на следующий день после того, как ему был вручен Grammy в категории "Лучшая запись большого ансамбля". И он тоже сыграл только одну композицию, приветствуемый своими поклонниками. Вот оно в чем дело! Пономарев и Бутман вернулись на сцену, чтобы сыграть вместе с Ловано! Грянула "Au Privave", и Игорь
сыграл совершенно невероятное соло, после которого Аркадий Шилклопер за кулисами пробормотал: "а я ведь не знаю, кто из тенористов в мире мог бы сыграть лучше". Зал встал. Соло Пономарева. Совершенно стратосферное. Техника, выразительность и музыкальность игры этого превосходного трубача тоже знают мало равных. В зале опять овация. Играет Джо Ловано и... Нет, он отлично сыграл, но сделал одну стратегическую ошибку: после сногсшибательного, захватывающего дух фейерверка, устроенного Бутманом, ему следовало бы сыграть на контрасте, пойти от противного, показать мудрость и проникновенность. Но увы: он попытался переиграть Игоря, а это даже чисто технически совсем не так легко. Жаль: могла бы выйти очень хорошая музыка, а получилось какое-то соревнование по прыжкам в длину. Но всем все равно понравилось.
Очень забавно сыграл женский состав из Нью-Йорка - четыре барышни 20-25 лет и их профессор, барабанщица. Называется Five Play. Все вместе как-то чрезмерно заученно и выстроенно, но индивидуальное мастерство барышень поражает (особенно отличилась саксофонистка из Израиля Анат Кохен).
 Ветеран, ас и мастер контрабаса Рэй Браун ожидался со своим прежним трио, но и юный чудо-барабанщик Карим Ригганс, и исключительный по глубине и силе пианист Джефф Кизер покинули коллектив. В результате 73-летний Браун выступал с совершенно новым составом трио (Ларри Фуллер - фортепиано и Джордж Фледес - барабаны), который не то чтобы слаб, но, во всяком случае, несколько уступает всем прежним его составам. То ли новые участники еще не притерлись, то ли что, но, во всяком случае, сумма трех разных ярких индивидуальностей сменилась ровным подлеском ритм-секции, над которым, как скала, возвышается теперь могучий контрабас Рэя Брауна.
Вечер завершал трубач Рой Харгроув, вновь (подчеркну, одним из немногих) приехавший со своим постоянным ансамблем (саксофонист Шерман Ирби, пианист Ларри Уиллис, басист Джералд Кэннон и барабанщик Уилли Джонс III). Как и в прошлом году, он был бесподобен, показав, что по-прежнему является одним из наиболее значимых музыкантов своего поколения, но прошлогоднее ощущение незабываемого открытия куда-то ушло - программу он показал практически ту же, что и год назад.
 Третий день фестиваля открылся церемонией презентации будущего Центра Лайонела Хэмптона. После того, как будут набраны потребные для того 42 миллиона долларов, в крохотной Москоу будет воздвигнут крупнейший на Северо-Западе США джазовый центр (впрочем, для этого региона факт неудивительный - так, единственное на тысячу миль круглосуточное джазовое радио работает не в Сиэтле и не в Портланде, а в маленьком Спокэне, в ста километрах к северу от Москоу). Центр будет включать зал на 1200 мест, крупный научный архив (который уже создается) и институт по изучению джазового наследия. Он будет построен прямо возле здания нынешней Школы музыки имени Лайонела Хэмптона (музыкального факультета Университета Айдахо). Будущий Центр представлял президент университета Боб Хувер, сам Лайонел Хэмптон (который, несмотря на свои 93 года, явную немощь и последствия двух инсультов, сказал двадцатиминутную речь с шутками и прибаутками
- к примеру, обозначив себя как "этот
овощ в каталке", а Айдахо - "место
на Земле, где меньше всего ожидаешь
услышать джаз") и конгрессмен Джон Кониерс, демократ от Мичигана, главный пропагандист джаза в конгрессе США. Кроме того, было показано видеообращение большого друга Хэмптона, бывшего президента США Джорджа Буша-старшего (он тоже должен был приехать в Айдахо, но не смог). Все сошлись на том, что затеяно большое и стоящее дело.
 Вечерний концерт был посвящен памяти тромбониста Ала Грея, скончавшегося в возрасте 74 лет одиннадцать месяцев назад, всего через месяц после предыдущего Хэмптоновского фестиваля. Его память чтили как тромбонисты (Билл Уотрус, Карл Фонтана, Бенни Пауэлл и сын Ала - Майк Грей), так и другие музыканты: саксофонист Бенни Голсон, вокалистка из Италии Роберта Гамборини и еще один суперветеран - флюгельгорнист Кларк Терри. Последний выступал на фестивале два года назад и был тогда не очень убедителен - чувствовался возраст, рыхлый звук, потеря беглости... А теперь - откуда что взялось? - хоть и не вставал с кресла, но был точен, ярок, виртуозен и полон юмора и сил, как в былые годы.
Наконец, финальный концерт фестиваля - в субботу - традиционно собрал наибольшую аудиторию: во-первых, выходной, а во-вторых - это традиционно концерт биг-бэнда Лайонела Хэмптона, а биг-бэнд здесь любят. И хоть нынешний бэнд - уже далеко не тот, что существовал даже еще в первой половине 90-х (не говоря уж про 40-е!), стадион Kibbie Dome был полнехонек. Но оркестр уже совсем не тот. Если еще даже в прошлом году бэнд был полностью укомплектован нью-йоркскими музыкантами (большинство из которых входило в его состав и тогда, когда он еще существовал как постоянный коллектив), то теперь в составе уже появились "заместители": так, в группе тромбонов был замечен преподаватель местного университета Ал Гемберлинг, а среди труб - руководитель джазовых программ в университете Айдахо Роб Маккерди... Но концерт все равно удался: во-первых, оркестр играл все старые хиты Хэмптона, а во-вторых - Лайонел Хэмптон и сам был на сцене! 93-летний мастер сидел за вибрафоном, то и дело принимался играть, а в промежутках помахивал маллетами, как бы дирижируя оркестром, и в финалах композиций вскидывал руку, по знаку которой музыканты "снимали" коду. Но этим дело не ограничилось. Настала очередь "Hamp's Boogie Woogie", в которой Лайонел не только играл на вибрафоне - оркестр и зал хором повторяли его кличи и зовы: 'hey ba-ba-re-bop", "wah-wah-wah", "yeh-yeh-yeh" и т.п. И, наконец, финал: оркестр негромко играет сопровождение к "What A Wonderful World"... заминка: Хэмптон не может сам достать очки. Саксофонист Андрес Боярски, в свое время много лет игравший в оркестре и даже четыре года бывший его музыкальным руководителем, бросается на помощь и водружает на нос Хэмпа профессорские очки. Тот заглядывает в листочек с текстом и трогательно поет, трогая души, пожалуй, всех находящихся в зале. Всеобщая овация. Всем хорошо, а главное - Хэмп доволен. Кажется, что этот крохотный старичок счастлив только тогда, когда может играть. Что ж, Господи, дай ему здоровья...
 Таков был 34-й фестиваль Лайонела Хэмптона. Кажется, мне удалось на этот раз получить разрешение дирекции фестиваля на радиотрансляцию фрагментов выступлений. Так что по крайней мере несколько кусочков из выступлений участников я попробую предложить своим коллегам-вещателям (о времени и месте эфира мы сообщим дополнительно).
Вот и весь пунктирный дневник пребывания редактора "Полного джаза" в США: последняя неделя не была связана с музыкальными событиями, а была посвящена лекциям в Университете Айдахо.
В завершение хочу выразить признательность тем, кто помог мне организовать вторую часть поездки - по Северо-Западу США: Скипу Паренте (Портланд), Игорю Хаису и Дмитрию Акопяну (Сиэтл), д-ру Линну Скиннеру, Кэроли Уэбб и Марку Скиннеру (Москоу).
 Кирилл Мошков,
редактор "Полного джаза"
фото автора
|
