Чудо - кефир
Начало 80-х. Поездка в Ригу
на джазовые концерты. Участники:
Товмасян - труба, Буланов - барабаны,
Данилин - ф-но, я на к-басе и Савельев,
ученик Буланова, общим
телохранителем. Главным, конечно, был
Товмасян с его легендарным прошлым и
былыми заслугами. Несмотря на долгое
неучастие в музыкальной жизни по
ряду деликатных причин, он сохранил
завидную творческую мобильность.
Отправились на гастроль под вечер,
как и положено, с Рижского вокзала.
Пора летняя на дворе, тепло. Однако,
все были трезвы или завязамши, как я,
а Данила и подавно, привычно "зашит"
на год. Не джазмены, а просто ангелы!
Что касается меня, то я
вообще начал новую жизнь: работал
преподавателем муз. училища в г.
Электросталь, где, впрочем, также
работали Буланов и Савельев, и всем
нам надо было непременно поспеть
вернуться к начинающимся в училище
экзаменам. И вот уже мерный стук
колес. Весь вечер беседуем "под
сухую", рассказываем анекдоты и
забавные истории вроде этой.
Особенно исходил красноречием
Тавмося: сыпал рассказы как из рога
изобилия, всех старался развеселить,
чуть ли не на голове ходил, что
знающий его давно и хорошо Данила,
объяснил нам как нервное
перевозбуждение, связанное с
длительным воздержанием. Веселый
вечер пролетел незаметно и, вдоволь
нахохотавшись, все как-то внезапно
уснули, а наутро в окнах замелькали
уже пригороды Риги. Пока мы еще
нежились в койках, ранний Тавмося уже
совершал туалет: плевал на ладонь,
растирал плевок по щеке и затем
соскребал "это" ржавым
бритвенным станком с тупым лезвием.
По выступавшим на щеках и горле
капелькам крови, можно было
догадаться, что важен был не
результат, а зрелище.
- Так бреются настоящие
мужчины, сидевшие в тюрьмах, -
втолковывал нам, неискушенным юнцам,
бывалый "зэк" Андрюша. Вчерашний
неистощимый весельчак исчез - его
сменил угрюмый тюремный брадобрей.
Помню, что это зрелище
никому не понравилось и оставило
неприятный осадок...
Ну, да ладно. Вот и приехали.
Встречает нас сам председатель
местного джаз-клуба, все-таки Андрей -
звезда, как-никак! Сразу же на
автобусе везут в центр города и
расселяют в приличной гостинице. На
пороге нас заключает в свои объятья
контрабасовый виртуоз Анатолий
Бабий, и он приехал выступать. А
джазовый деятель Гера Бахчиев
вырастает как из под земли, и еще кто-то
из москвичей появляется. Ба, знакомые
все лица! Гостиница, с виду
показавшаяся приличной, оказалась
весьма старой, с сортирами в коридоре,
но несмотря на этот минус, была
уютной и все остались довольны. Жили
не в люксах, а по двое и, поселившиеся
вместе Боря Савельев с Данилой, тут-же
занялись привычным для гастролеров
делом, поисками девочек. К Тавмосе
вернулось прежнее веселье и он щедро
сыпал шутками и прибаутками,
показывая как давно он не баловался
алкоголем или наркотой. Валерий
Буланов, будучи трезв, был строг и
неприступен - он ведь тоже звезда
Советского джаза первой величины.
Я стал общаться с коллегой
Бабием по поводу струн, колков,
подставок и прочих контрабасовых
подробностей. Так и коротали время.
Но вот, наконец, происходит то, зачем
сюда приехали - выступление на сцене
какого-то клуба. Все прошло успешно,
но ничем выдающимся не запомнилось.
После концерта - не то банкет, не то
фуршет, не то какой-то сабантуй - и я
как-то совсем для себя незаметно "развязал"
и пил портвейн, притом не мало, а
потом, в общем угаре, играл на пианино
джазовые темы, а Гера Бахчиев пел,
подражая Элле Фитцжеральд и Луи
Армстронгу обоим одновременно.
Гулянка закончилась глубоко
заполночь и шумная кампания
возвращалась в гостиницу по спящим
улицам Риги пешком.
Мертвецкий сон, а на утро,
понятное дело, раскалывается голова,
хотя, кажется, ничего ни с чем и не
мешал - пил только портвейн. Наверное,
слишком много! Отправляюсь на поиски
чего выпить.
- Начинается, - мысленно
осуждаю себя, - опять залетел!
Горбатого могила..., а еще хвалился,
что начал новую жизнь - теперь
педагог муз. училища. Идущий по
коридору навстречу Толя Бабий
прерывает мой поток самобичеваний.
Нет ли у него чем подлечиться?
- Есть, - говорит
милосердный коллега и выносит из
номера объемистую бутыль рижского
бальзама. Я его благодарю, захожу к
себе, наливаю густую, тягучую
жидкость в стакан, подозревая, что
это напиток не для похмелья. Но что
делать? Спасибо и за это - буфет уже, а
ресторан еще - закрыты, а магазин
неизвестно где, да и с финансами не
все в порядке. Выпиваю залпом - какая
бяка! Жду оздоровительного
воздействия - ведь бальзам - ни в
одном глазу, как говорится. Тогда
наливаю второй стакан, опрокидываю и...
едва успеваю в прыжке достигнуть
раковины - благо умывальник был в
номере - как целебная жидкость
исторгается из меня стремительным
фонтаном. Да так, наверное, и лучше! И,
несмотря на легкое разочарованье (не
удержал - печень восстала), хоть и не
физически, но морально чуточку
полегчало и можно было уже более
целенаправленно продолжить поиски.
Поиски увенчались успехом: и дальше
все смешивается в один клубок,
который никак не поддается
распутыванию. Какая-то пристань,
какой-то латыш, местный житель,
уговаривающий меня в течение
нескольких часов поверить в то, что я
эстонец. Я сначала спорю, но потом
соглашаюсь. Мы, конечно, пьем
портвейн.
Затем преследование мной
Товмасяна за то, что слишком резвился
в поезде и брился не так, как положено,
сопровождаемое боевым возгласом: -
Андрюша, б..., замочу! Тавмося напуган
всерьез и ищет защиты у окружающих.
Я покатываюсь со смеху, т.к.
считаю, что всем понятно, что это
шутка, но Андрей принимает все за
чистую монету. Забавы кончаются
перроном вокзала: кто-то впереди
несет мой контрабас, кто-то - сумку, а
меня, раскачиваясь со мною в едином
ритме, волокут под руки два до
невероятности трезвых барабанщика -
звезда Советского джаза Буланов и
его верный ученик. С большим трудом
тело вносят в купе и укладывают на
нижнюю полку. Поезд трогается -
гастроли завершены.
Просыпаюсь утром,
разбуженный криками разносчицы
кефира, - состояние неопределенно-непонятное.
На всякий случай покупаю две бутылки
(слышал, что кефиром тоже похмеляются).
Выпиваю все целиком и снова
погружаюсь в сон, до самой Москвы. И, о
чудо, просыпаюсь как огурчик - такого
раньше не было со мной. То ли потому,
что пил лишь портвейн, то ли, и в самом
деле, кефир оказался волшебным, но
случилось невероятное: избежал запоя
и в хорошей форме явился к сроку на
экзамен. |
