В нижегородском Театре драмы 28 сентября программой "Brazilian Tales" открылся 18-й джазовый сезон. Под крылом (фигуральным) радиостанции "Европа плюс Нижний Новгород", которая почти монопольно рулит здесь джазовыми гастролями, и буквальным крылом "British Airways", доставившей троих участников из Нью-Йорка, в городе выступили бразильские и российские музыканты. "Европа плюс Нижний Новгород" посвятила этот концерт своему предстоящему восьмилетию, которое будет праздновать 1 ноября.
Джазовые аншлаги в драмтеатре - не новость. Аншлаг был и на этот раз. "Европа" любит арендовать этот комфортный и богатый, даже роскошный зал, располагающийся в центре города, любит его и публика, более чем наполовину постоянная и джазовых событий (не таких, впрочем, и частых) не пропускающая. Это событие вызвало особый интерес: бразильские музыканты впервые играли в Нижнем, концерт открыл их российский тур. И уж тем более впервые за все семнадцать предыдущих сезонов концерт происходил в поддержку компакт-диска (или диск был выпущен в поддержку концерта). Альбом "Old and New Brazilian Tales"(музыка Андрея Кондакова, продюсера проекта) был выпущен дня за два до тура и продавался здесь же, в фойе. Кстати, в оформлении альбома использованы идеи нижегородских дизайнеров.
Джазовая публика у нас очень радушная, охотно аплодирует авансом, так что музыканты выходили на сцену, рассекая волну совершенно доброжелательных аплодисментов. Так же тепло приняли две первые "метеорологические" композиции ("Солнце и дождь вместе" и "Потому, что солнце"), хотя они не оставили ощущение откровения. Градус в зале резко подскочил, когда Алегре Корриа (гитарист, как известно, заменивший в туре Пола Болленбэка, и дай Бог побольше таких удачных замен!) остался в музыке один на один со своей frame-гитарой. Расслабив зрителей парой романтических арпеджио, он резко врубил форсаж темпа и ритма и выплеснул ошеломляющий коктейль из тэпа, скэта, вокала в унисон и интервал с гитарной мелодической линией, замешанный на самозабвении импровизатора и отрешенности уличного музыканта. Овация обрушилась лавиной. Дальнейшее оставалось делом грамотно выстроенного концерта, каким он и был.
Программу в основном составили композиции Андрея Кондакова. Исключений - всего ничего: простенькая баллада Корриа в дуэте с Кондаковым, негромкая, ласковая, как дуновение ветерка, прозрачная и изобретательная; этнический эпизод перкуссиониста Кафе (он заплетал свои многочисленные гроздья погремушек в связки, по-птичьи курлыкал и распевал, изредка наклоняясь к микрофону); не обошлось и без Антонио Карлоса Жобима (ну не поднимается рука заменить с традиционного на правильное написание - Антониу Карлуш Жобим! - ред.). Андрей Кондаков перемещался от рояля к электронике, ко времени комментировал программу и соло и чувствовал себя на нижегородской сцене, как дома; так приплясывал, что на очередной музыкальной точке опрокинул стул.
Несколько напряженным выглядел фронтмен Станислав Григорьев, что нисколько не отразилось на его теноровых соло; бразильцы цвели улыбками. Вся южноамериканская команда очень колоритна, особенно Алегре, с его динамичной мимикой, выдающегося рисунка бровями вразлет и эксцентрической улыбкой злодея из "мыльного" сериала, и Кафе в балахонистой паре песочного цвета и шапочке. В его сценическом арсенале - десятка два барабанов и барабанчиков, трещоток, гремелок, свистков и дудочек, и вот уж кто так и гнул свою личную ритмическую линию, естественно, не выламывающуюся из общего замысла. Барабанщик Вандерлей Перейра в движениях скуп, даже вроде бы и меланхоличен, но ритм держал железно, жаль только - почти не солировал. Единственное соло исполнил и Серджиу Брандау, но уж это был настоящий бенефис его баса в финальной композиции "Бразильское сердце". Бразильцев нельзя упрекнуть в беспощадной эксплуатации национального колорита. Их фрагментарное обращение к родным осинам (пальмам) скорее навевало воспоминание о музыкальной атмосфере "Рабыни Изауры", нежели о неистовстве карнавала или жгуче-пряных текстах Жоржи Амаду. Возможно, такая спорная ассоциация покоробит эстетов, но она, скорее, реверанс в сторону попсовости и задушевности этих фрагментов, к тому же мастерски исполненных.
Замечу, Нижний часто познает джаз "по Кондакову": он привозил сюда Напуа Девой, Дениз Перье (дважды), выступал в различных сочетаниях с российскими джазменами. Этот музыкант поразительно разнообразен, с кем бы ни играл - всегда в стиле, всегда в контексте, всегда на месте, одинаково хорош в лирике, в прихотливых мелодических завихрениях, в чем угодно; необыкновенно обаятелен. Глядя на него, так и вспоминаешь почти исчезнувшие из употребления слова о высокой сценической, ансамблевой и просто культуре. Впечатление журналиста: на пресс-конференциях он так же хорош, как и в музыке (информация самодостаточна, ни лишних слов, ни перетягивания одеял, наоборот, бдительно следит, чтобы ни один из его коллег не был обделен вниманием, и вовремя передает им слово). Расшифровка его ответов, как правило, не нуждается в редактировании, что вообще большая редкость.
...Все-таки, это был бразильский джаз или русский? Отвечу себе словами Эдсона "Кафе" да Силва: "Музыка не подразделяется по национальному признаку. Главное - открыть для нее свое сердце".
P.S. Интересно, что за кулисами был встречен басист Анатолий Бабий, давно пропавший из виду, но со снайперской точностью оказавшийся здесь проездом из Кирова, где играл концерт, в Дюссельдорф, где преподает. Недавно у него вышел CD - тоже, представьте, с латиноамериканской музыкой.
 Светлана Кукина,
Нижний Новгород
|
