 |
Нэт Шапиро, Нэт Хентофф
-
"Послушай, что я тебе расскажу. Джазмены об истории джаза"
Москва, издательство "Синкопа", 2000
* * * * 1/2 |
|
Книга "Hear Me Talkin' To Ya" впервые увидела свет, по меркам уходящего столетия, очень давно, сорок пять лет назад. Ровно половина всей истории джаза. И, тем не менее, своего значения она не утратила и по сей день. На самом деле, в оригинале подзаголовок точнее: "История джаза, рассказанная музыкантами". В основном это, действительно, живые устные рассказы, в некоторых случаях - письменные свидетельства или расшифровки аудиозаписей, как, например, "якобы воспоминания" Джелли Ролл Мортона, которые он наговаривал известному фольклористу Джону Ломаксу для Библиотеки Конгресса США.
Изначальное достоинство книги - в том, что Шапиро и Хентофф спрашивали тех, кого надо. И грамотно систематизировали то, что узнавали. Составители в целом смогли отделить зерна от плевел, в частности, уловить то, что относится собственно к музыке, как искусству, а что - к его "событийной" составляющей. Что нелегко, когда имеешь дело с артистами: по признанию Шапиро-Хентоффа, "искренность и тщеславие, сердечность и предвзятость, горечь и ностальгия, осуществление мечты и крушение надежд" неизбежно сопутствуют друг другу.
И тем не менее - наоборот, нельзя не восхититься каким-то почти что старомодным уважением, с каким один музыкант говорит о другом: как, например, совсем не избалованная славой Мэри Лу Уильямс о своем весьма удачливом коллеге Эрролле Гарнере, или Лил Хардин о своем бывшем муже - Луи Армстронге. Целый раздел посвящен наркотикам - Хентофф как журналист вообще много уделял внимания этой проблеме. И, как показало время, не зря.
Хотя с тех пор вышло немало литературы подобного жанра (вот, на мой взгляд, лучшее: David Meltzer "Reading Jazz", 1993 и два тома чешского автора-составителя Lubomir Doruzka "Tvar jazzu" и "Tvar moderniho jazzu", 1970), даже сегодня сам факт выхода у нас книги "Послушай, что я тебе расскажу" невозможно переоценить . Ведь, кроме всего прочего, - это всего лишь вторая книга о джазе зарубежного автора, к переводу которой лично у меня нет серьезных претензий. Но - вторая эта книга лишь формально: "Джаз. Генезис. Музыкальный язык. Эстетика" Уинтропа Сарджента - исследование, выпущенное издательством "Музыка" в 1987 году - по-английски была опубликовано в 1938-м! Что с того, что перевод был выполнен с третьего издания 1975 года - сам автор не скрывал своей позиции: "примерно в середине 60-х годов джаз остановился в своем развитии...". В общем, по большому счету, перевод этого в свое время основополагающего труда опоздал ровно на полвека! Жаль добротных комментариев Валерия Озерова.
Об "Истории подлинного джаза" Юга Панасье в свое время было достаточно сказано; о так называемом "Становлении джаза" Джеймса Л. Коллиера - хоть и недостаточно, но уже по тому, как переведено название The Making of Jazz - думаю , все ясно. Выбор оригинала, в общем, даже был неплох, но массивный труд был сокращен в полтора раза и напрочь лишился того, ради чего был написан- -неофрейдистского истолковаания основ импровизационного творчества. Переводчики не имели представления о джазе, редактор перевода не понимал по-английски. Были и прямые подтасовки: Если не ясно, то вот еще один пример: вполне конкретное понятие left-wing в нем заменено на "прогрессивный". В общем, с зарубежным джазоведением нам не везло. Впрочем, с нашим было не лучше - чего стоит несколько раз переиздававшийся и чудовищный по уровню безграмотности "Лексикон джаза" В.Симоненко! Последствия этих переизданий до сих пор дают о себе знать: на плохие кальки с польского, составившие половину "Лексикона", ссылается, например, изданный в этом году в Петербурге "Англо-русский и русско-английский словарь музыкальных терминов!
Но на этот раз нам, кажется, повезло. Нет-нет, это "кажется" - относится не к переводу, выполненному еще во времена самиздата легендарным воронежским энтузиастом Юрием Верменичем.
Дело в самой книге. Составители - Шапиро и Хентофф - сами отдавали себе отчет в том, что "не все периоды истории джаза освещены здесь достаточно полно" (перевод мой - Д.У.; это как раз тот редкий случай, где Ю. Верменич мог быть точнее). Во-вторых, не будем забывать, что перевод сделан с оригинала 1955-го года! Ровно половины джазовой истории в книге не может быть по определению, к тому же изменились и всеобщие представления о том, что уже во времена Шапиро и Хентоффа составляло историю. Буквально через год после "Послушай, что я тебе расскажу" вышла "Книга о джазе" автора "Энциклопедии джаза" Леонарда Фэзера, в которой убедительно доказывалось, что приоритет Нового Орлеана как центра "становления джаза" - это не более, чем миф, созданный в конце 30-х во время так называемого Revival. Кстати, дальнейшая история это убедительно доказала: кто бывал в тех местах, знает, что настоящего джаза, а не туристских Preservation Hall Band' ов, там на душу населения ничуть не больше, чем где-либо еще. Такие же энтузиасты, как те, кто этот миф создавал, Шапиро и Хентофф на самом деле не очень виноваты. Более того, в конце они даже дали слово неодиксилендщику Терку Мерфи: "Настоящее наказание музыкантов 'Revival" - это бездна фальшивого романтизма, связанного с этой музыкой". Но предостережению тромбониста Шапиро и Хентофф не придали должного значения: они принимали на веру все, что им выдавали за правду новоорлеанцы. Правда, если Джелли Ролл Мортон вошел бы в историю джаза, даже если бы и не выдавал желаемое за действительное, то о каким-нибудь Банке Джонсоне никто бы и не вспомнил, если бы не романтизм ретро-энтузиастов.
Даже эрудированный - не меньше, чем составители книги, - Юрий Верменич и то оказывается в плену легенды. Например, он переводит словечко prof в монологе Банка Джонсона как "профессор". Так что у нас невольно может создаться впечатление, будто бы Джонсон учился чуть ли не в университете. На самом деле professor в английском языке (особенно в Америке) - это школьный учитель и преподаватель вообще. Должность, соответствующая нашей профессорской в американских учебных заведениях (даже училищного уровня, вроде знаменитого Беркли-колледжа) называется full professor. Так же, как school - это любое учебное заведение, даже с собственной аспирантурой.
Из других неточностей перевода, которые меняют существо оригинала: На стр. 345 читаем: "Перед одним концертом он намалевал какой-то непотребный знак и повесил его на стене". В оригинале "For a gag he wrote out a crazy sign on the back of some music and hung it on the stand". То есть: "Ради шутки он нарисовал какой-то идиотский знак на обратной стороне нотного листа и подвесил его на пюпитре". На странице 313 получается очень смешная фраза: "Он (клуб Minton's) был очень приятным и интимным местом". Клуб, пардон, интимное место? Тоже, так сказать, фрейдизм. Верменич работал над своим переводом в те времена, когда по степени вожделенности клубы превосходили все другие "интимные места"! А если всерьез: не проще ли было сказать - "в клубе была приятная и интимная обстановка?" Есть и другие шероховатости, но малосущественные. Но, по большому счету, переводчика можно упрекнуть только в одном. В том, что в оригинале музыканты говорят более живым разговорным языком. И каждый - своим. Например, как барабанщик Джордж Веттлинг (между прочим, интеллигент, немного художник и коллекционер авангардной живописи) изображает речь гангстеров: We would see those rods come up - and duck (в переводе "Как только мы видели, что вытаскивают револьверы, мы старались пригнуться пониже"). А надо бы как-нибудь вроде "Видим, пушки достают - и сразу вниз". Согласитесь, разница есть.
Но этот упрек существа дела не меняет! В конце концов, кто ищет, тот всегда найдет и сможет почувствовать, что руководило джазменами-рассказчиками.
"Музыка начинает нам нравится тогда, когда мы слышим в ней эхо собственной молодости". Фэзер называет это коротко и ясно: ностальгия. Но кроме неумеренных восторгов, увы, было и намеренное искажение фактов - вспомните Юга Панасье, на полном серьезе обвинявшего падение интереса к традиционному джазу... интригами "модернистов" в концертных организациях (и этот параноидальный бред, напомню, был переведен и даже переиздавался). В любом случае, Фэзеру - композитору и к тому же британцу по происхождению (способному взглянуть на все со стороны) я доверяю больше, чем гг. публицистам.
Еще одно замечание в адрес переводчика. Все-таки в 2000-м году, по-моему, не стоило оставлять без перевода слово "modern" . Все же, напоминаю, прошло почти пятьдесят лет; "модерн" - в нашем искусствоведении давно уже синоним "конца века". Словосочетание "модерн-джаз" сегодня звучит совсем не так, как в начале 70-х. Modern - вполне можно переводить как современный, а другое интернациональное слово - contemporary - как "новый".
Далее. С сегодняшней перспективы, когда министр джаза Уинтон Марсалис одну за другой пишет симфоджазовые вещи и параллельно играет чуть ли не рэгтаймы, совершенно дикими кажутся выпады Стэнли Дэнса (и не только его) против "симфониста-прогрессиста" Стена Кентона. Почти все наши композиторы поколения Юрия Саульского заинтересовались джазом благодаря Кентону. И- наоборот - можно легко назвать настоящих джазменов, учившихся на гениальном "City of Glass" Роберта Греттинера.
Резким выпадам против модернистов и, наоборот, преувеличенным восторгам по поводу грядущего "слияния классической музыки и джаза" есть и еще одно объяснение. С начала 50-х джаз определенно сдавал свои позиции в качестве популярной музыки. Когда ярко-оранжевая обложка "Hear Me Talkin' to Ya" появилась в книжных магазинах, до головокружительного успеха Пресли оставалось еще полтора года. Но "Биллборд" уже лет пять, как публиковал отдельно "чарты" джаза и ритм-энд-блюза, Фрэнк Синатра все меньше пел и все больше требовал серьезных киноролей, Билл Хэйли уже призывал Rock Around the Clock.
Традиционалисты обвиняли в падении интереса к танцевальному джазу модернистов, те, в общем, соглашались и - вслед за "Модерн-джаз-квартетом" - примеряли академические смокинги. Из двух-трех десятков молодых интеллектуалов 50-х сейчас сохраняют более или менее активную творческую форму - трое или четверо. Но и то, что говорили они - уже история. И за то, что мы, наконец, к ней приобщаемся, надо сказать спасибо не только Юрию Верменичу, но и издателю Рудольфу Ясемчику и автору эмоционального предисловия к русскому изданию Алексею Козлову.
Дмитрий Ухов
|
|
|
 |
Smooth Grooves:
-
Smooth Jazz, Vol.1
Rhino Records, 2000
61:46
* * * * 1/2 |
|
Ну конечно, в целом направлении современного музыкального искусства не может не найтись талантливой музыки, пусть речь даже и идет о столь вторичном в массе своей явлении, как smooth jazz. Но направлением этим, пусть и выродившимся в 90-е гг. в маловыразительную жвачку для ушей, в период его зарождения занималось очень много действительно талантливых людей (некоторые из них в строю и сегодня, некоторым из них даже удалось перерасти ими же созданные клише). А данный сборник посвящен именно периоду зарождения smooth, даже когда термина еще такого не было, а говорили "фьюжн" или "джаз-рок фьюжн". Тем не менее то, что здесь собрано - именно smooth, в котором уже нет развернутой драматургии и сложных форм джаз-рока 70-х, но зато пришедшая из коммерческого ритм-н-блюза простенькая фразировка и незатейливая, но драйвовая фанковая ритмика еще не стала устоявшимся шаблоном.
Все эти записи датированы в основном 1977-85 годами, и звучание их, естественно, имеет много общего - вне зависимости от того, кто играет: Yellowjackets, Fourplay, Стэнли Джордан или Боб Джеймс. Массивные, "по-семидесятому" записанные ритм-секции, в звучание которых внезапно вторгаются глупые дешевенькие звуки первых цифровых устройств вроде "хэндклэппера" (имитатор столь любимых американской танцевальной музыкой массовых хлопков в ладоши). Сочные, в массе своей - еще нестандартные, еще только что придуманные тембры аналоговых синтезаторов. Изысканные звуки солирующих инструментов (чего стоит хотя бы акустическая гитара Эрла Клафа в 12 треке!). И все это - в очень характерных звуковых ландшафтах рубежа 70-80-х, на левом фланге которых - фанк и "настоящий" джаз-рок, а на правом - диско Донны Саммер. |
|
|
 |
Academic Band
-
Down By The Riverside
Группа компаний ИНТЕРЬЕР, 1999
63:02
* * |
|
Джаз есть везде, в том числе и на родине Ильича, в городе Ульяновске (он же Симбирск). Причем в этом городе джаз играют солидные люди - музыканты локального симфонического оркестра (отсюда, наверное, и название коллектива), да и джазовый стаж у них, видимо, не короток.
Диск делится на две примерно равные части: девять композиций с вокалом и восемь без него. Хотя все участвовавшие в записи вокалисты ужасно старались, при прослушивании диска настоятельно рекомендую воспользоваться программной функцией CD-плейера и слушать только те восемь, что без вокала. Дело даже не в том, что петь джаз (пусть даже и в стилизованно-традиционной, утрированно-диксилендовой его ипостаси) и просто петь "как в училище учили" - это две огромные разницы. Дело в том, что исполнение классики традиционного джаза на языке оригинала подразумевает, что вокалист этим языком пусть даже и не владеет, но хотя бы может сымитировать его звучание. Говоря проще, все поющие участники этой записи произносят английские слова с настолько чудовищным акцентом, что какой бы то ни было эстетический эффект снимается намертво, с гарантией после первого же куплета.
Зато инструментальная часть - гладкая, блестящая и настолько канонически-традиционная, что временами даже забываешь, что это музыканты с Волги. Точно так же играют диксиленд в Ливерпуле, Осаке, Бангкоке, Канберре - то есть везде, где знают слово "джаз", но собственно джаза почти нет.
Ким Волошин
|
|
На
первую страницу номера |
|
