Недолгий период растерянного "молчания", вызванный взлетевшими тарифами на авиаперевозки (читай - невозможность обеспечить приезд гастролеров) и окончательным отказом Фонда Сороса от финансовой поддержки сибирских джазовых коллективов, видимо, закончился. Теперь поклонники новосибирских исполнителей этого жанра будут лишены возможности брюзжать на концертах заезжих звезд по поводу отсутствия "домашних" концертов. Редактор джазового отдела филармонии, непотопляемый оптимист Сергей Беличенко заверил меня, что музыканты и исполнительские коллективы все чаще будут выступать не в пабах и ночных клубах, а на академических площадках и в концертных залах, более приспособленных по своим акустическим данным к исполнению такого высокого класса, каким всегда славились именно новосибирцы.
Подтверждением его слов стали два мероприятия - совместный концерт группы "Nuclear Losь" (пишется именно так) и джазовых музыкантов филармонии и первое выступление из серии концертов экспериментального джаза на мало еще освоенной площадке театральной гостиной областной библиотеки.
Первый концерт, состоявшийся в малом зале филармонии, был попыткой синтеза различных стилевых направлений современной музыки - джаза и рока. Но на джаз-рок этот перформанс походил мало, ожидаемых алексеевско-козловских аллюзий зрители так и не услышали. Это действо с легкостью можно было назвать джемом с антрактом на пиво и переваривание впечатлений. И тому было несколько причин. Во-первых, ни у одной из исполненных композиций пока не существует названия, все они в стадии оттачивания. Во-вторых, некоторые инструменты и один микрофон постоянно меняли хозяев и, соответственно, свою тональность и голос. Клавишник Роман Столяр и саксофонист Владимир Тимофеев, сменяя друг друга, забросили свои "родные" инструменты и экспериментировали с флейтой-"трансформером", которая, меняя хозяина-исполнителя, с каждым разом укорачивалась на одну секцию, и при этом извлекаемые из нее звуки приобретали совсем другой тембр и характер звучания. В-третьих, на одном квадратном метре Роман Столяр умудрился расположить аж пять инструментов, включая духовую... клавиатуру (симбиоз губной гармоники и шотландской волынки) (Видимо, автор имеет в виду хорошо известный инструмент - мелодику? - ред.). В-четвертых, в мире звуков и созвучий можно было уловить очень гармонично вписавшиеся в общую канву мелодии шипение газовой горелки, всхлипывание работающего томографа, хруст битого стекла, хрустальный саксофон бродвейского уличного музыканта и... акварельно-агонистические концовки Джима Моррисона. При этом вокал Виктории Чековой, тонко улавливая перемены в общей теме, становился то северным плачем-криком, то бедуинским бормотанием-заклинанием. Даже то, как Владимир Тимофеев окончательный аккорд одной из композиций превратил в бренчание мелочи в кармане, вызвало ожидаемый смех вперемешку с воплями восторга.
И пусть после выступления музыканты занимались самобичеванием, говоря об излишней перенасыщенности фактуры, - анекдотическая фраза большого "специалиста" Фридриха Великого, брошенная Моцарту ("Слишком много нот!") никому в голову даже не пришла.
Не давая "переварить" впечатления, филармония на следующий вечер выступила в роли "возрожденца" почти забытого в Новосибирске направления - синтеза джаза и танца. Термин "джаз-балет" вполне органично вошел в лексику музыкальных критиков еще несколько лет назад. Впервые после отьезда руководителя труппы новосибирского джазового балета Натальи Фиксель об этом направлении всерьез заговорили лишь сейчас.
Руководитель нового коллектива Елена Ефимова называет его группой свободной пластической импровизации. И скорее всего в попытке избежать упоминание термина "балет" она была права, хотя бы потому, что ни одна композиция не была скована заученными позами и движениями. "Танцевальное либретто" ("cabriole из V позиции с demi-plie на левую ногу" и т.д.) этих экзерсисов составить вряд ли удастся даже очень опытному танцовщику. Основная причина в том, что драматическое построение картины танца следовало за музыкальной композицией, которую танцор никогда прежде не слышал. Хотя схема всегда была одна и та же: соло на саксофоне (рояле, контрабасе, ударных - Владимир Тимофеев/Роман Столяр/Дмитрий Аверченков) сопровождалось очень пластичными, иногда парадоксальными телодвижениями артистов труппы. Сложность совместного выступления таких дуэтов, трио и квартетов была в том, что и музыканту, и танцорам приходилось подстраиваться друг под друга от первой ноты до последнего жеста - чутко уловить кульминационный момент и начало спада эмоционального накала. И всегда это удавалось с точностью до такта.
А истинным эмоционально-смысловым стержнем всего выступления была сама Елена Ефимова, милой продуманной угловатостью резких движений, чередовавшихся с полной неподвижностью, державшая зал в напряжении даже в перерывах между композициями. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что лучшим произведением "Библиотечной пятницы" было соло Сергея Беличенко на ударно-шумовом агрегате, состоящем из тарелок, бубнов, металлофона, перкуссий и много другого, из чего настоящий музыкант извлечет звуки, складывающиеся в джазовую мелодию.
Юлия Латыпова, "Новая Сибирь"
P.S. Энтони Берджесс писал, что при слабом государстве всегда сильна спонсорская поддержка, и наоборот. Оценивая ситуацию с джазом в Новосибирске, логично предположить, что хотя бы городская власть у нас очень сильная. Ну а зрительская симпатия иной раз гораздо важнее финансовых вливаний.
|
