Говорят, как-то Коулмен Хокинс
позвонил одному своему знакомому-музыканту и
сказал: "Слушай, чувак, мы тут собираем команду
поиграть в одном клубе. Хочешь
присоединиться?" - "А сколько платят?" -
спросил тот. Коулмен сказал. "Да ты что, Хок? Мне
этого едва на дорогу хватит!" - "Знаешь," -
ответил Хокинс, -"бывает такая работа, на
которую деньги копить надо." И повесил трубку.
Расхожая джазовая байка
 На
самом северо-востоке США примостился райский
штат Вермонт. Многочисленные и разнообразные
индейские племена, свободно пасшиеся в этих
краях до прихода цивилизации, обитали в основном
вокруг, а в самом Вермонте не селились. Некоторые
объясняют это тем, что тамошнюю природу они
считали уж слишком для себя роскошной. В Вермонте
жили их (опять же многочисленные) боги; сами
индейцы там бывали разве что в виде
паломничества - подивиться да помолиться. Да и
сейчас в "Штате Зеленых Гор" живет всего
лишь полмиллиона народу, а в столице, самом
крупном городе - 40 тысяч. Как раз на одну трибуну в
Лужниках хватит.
Уже несколько лет, в одну из недель июля, совершаю
свое паломничество и я. Вместе со мной в то же
место съезжается еще порядка 50-60 серьезных
американцев, многие - с семьями. Не за природой, не
"за туманом и за запахом тайги" (тумана,
впрочем, хоть отбавляй, а вот с тайгой напряг -
Вермонт на широте Сочи). Они вообще подобную
бижутерию рассматривают с чисто утилитарной
позиции. Нет, эта компания собирается со всей
страны в опустелый по случаю лета модный лыжный
курорт исключительно для того, чтобы в течение
пяти с половиной дней заниматься
одним-единственным делом - играть джаз. С утра до
ночи. Да еще платят за это приличные деньги. Я
попробую здесь описать мое первое посещение
этого странного, но в чем-то типично
американского мероприятия.
С момента "заезда", с самого первого
ознакомительного джема, передо мной встает
суровая реальность происходящего: все эти люди
свое дело знают хорошо. Я же, "не бравший в руки
шашек" добрую пару месяцев, внезапно начинаю
казаться себе самозванцем. Саксофон, кларнет,
снова саксофон, пара трубачей - все дуют будь
здоров. Ритм-секция сидит и чешет прямо наизусть,
стандарт за стандартом, и не что-нибудь, а все
больше "Solar" да "Night In Tunisia", а уж если
"Confirmation" - то в зубодробительном темпе, как
положено. Басисты сменяются, гитарист отходит за
бутылкой пива и приходит обратно, духовики
болтают между соло, короче, нормальная жизнь - а я
только и думаю, как своим септаккордным компом в
нужные клавиши попасть. Хорошо еще, кто-то
поставил перед носом спасительный fake book. Когда
кто-нибудь обращает на меня вопросительный
взгляд - хочешь пару квадратов? - стараюсь делать
вид, что не заметил, или яростно (но приветливо)
мотаю головой. Наконец, все упаковываются и
приступают к пиву вплотную. Со все еще дрожащими
от напряжения руками подхожу и я - и тут же
получаю еще один сокрушительный щелчок по
самолюбию. Публика - профессионалы, да только не
музыкальные. Нет ни одного, кто джазом хотя бы
пытается заработать. Врачи, адвокаты, бизнесмены
хлопают меня по плечам, знакомятся. Такое
впечатление, что средний возраст - за пятьдесят; я
в свои неполные 30 - просто мальчишка. Живого
русского многие, похоже, видят впервые. Ну что ж,
пускай мальчишка, зато экзотический. Поздний
обед проходит в оживленной беседе; я оттаиваю.
В тот же день, ближе к вечеру, нас распределяют по
составам. Хватает на два биг-бэнда, нонет и
секстет. Я попадаю в секстет. Красота: народу
мало, не спрячешься, придется пахать. Наш
руководитель - внушительных размеров тромбонист
- будет нас наставлять, муштровать и вообще
"пасти" до отчетного концерта. Вообще-то его
имя Terence, но все (и он сам) зовут его Bear. Очень
похож. Вместе со мной будут играть кларнетист -
ветеринарный офтальмолог лет семидесяти
(интересно, как ему собачки буквы читают?) и
непримечательный пожилой альтист, у которого
оказывается примечательно мягкий и живой звук. В
ритм-группе зато совсем зеленая молодежь,
студенты местного (то есть весьма незатейливого)
музучилища. В порядке знакомства мы вихрем
прокатываемся через полтора десятка аранжировок
(некоторые для полного оркестра: "Здесь соло
трубы, но у нас ее нет, так что эту партию тоже
возьмут клавиши"; я обложен бумагой со всех
сторон), которые Bear достает - одну за другой - из
необъятного сундука, набитого нотами под
завязку, и отправляемся спать.
 Следующие четыре дня расписаны
практически по минутам. Подъем - завтрак -
репетиция - семинар (наемники - настоящие
джазисты делятся премудростью). Для особых
фанатов устраивается прогулка по окрестным
горам на рассвете, но на это меня уже не хватает.
Да и какой музыкант в здравом уме станет так рано
подниматься! После семинара (некоторые - вместо)
народ расползается по креслам, бассейнам и
теннисным кортам. Я же, наоборот, чувствую
небывалый прилив творческой энергии и уединяюсь
с несколькими "единомышленниками" поиграть
сверх программы, в свое удовольствие. В конце
концов, уплочено! Приходит "посидеть"
гитарист из второго биг-бэнда со странной, явно
самодельной восьмиструнной гитарой, настроенной
по большим терциям - где-то я о такой слышал. Да,
подтверждает он, это я и придумал лет сорок назад.
Позвольте, а вы случайно не ... Верно, Ralph Patt.
"Manhattan Guitar Club", Бенни Гудман, "Лидийская
Концепция". Мысленно упадаю на колени, но вида
не подаю. Он здесь тоже "за свои", как и я -
захотелось отдохнуть, тряхнуть стариной. Потом
он мне рассказывает, с явными следами еще не
прошедшего удивления, как его принимали в 80-х в
Союзе, где-то в Сибири.
После "отдыха" - работа по секциям, обед, и
снова репетиция - на этот раз общая, допоздна.
Постепенно из двадцати с лишним charts
вырисовывается программа для концерта. Руки
начинают меньше трястись и больше делать то, чего
бы мне от них хотелось. Наконец все отлажено,
установлен порядок сольных брейков. Появляется в
нашем уединении и звезда - Джерри Бергонци. Как
личный друг устроителя (и владельца) всей этой
затеи он, оказывается, каждый год подгребает
поближе к концу, чтобы почтенная публика за свои
деньги имела возможность ему подыграть на паре
вещей. Достается он, впрочем, биг-бэндам. Вот и
славно, а то меня и вовсе бы выносить со сцены
надо было. Он же дает и последний семинар.
Тихонькая девочка лет семнадцати, приехавшая аж
из Канады (где она учится в университете по
классу саксофона) сидит в первом ряду и
вдохновенно внимает каждому слову. Завтра она
будет играть с самим маэстро! Весь вечер на ее
лице читается общее внутреннее состояние
восторга.
Сам концерт проходит как в тумане. Должен
признаться, что до этого я ни разу в жизни не
играл перед аудиторией больше чем в 15-20 человек, а
тут собираются добрых две сотни. Только слушая
потом допоздна в баре свежую запись, понимаю, что
отыграл вполне на уровне.
Основное впечатление, оставшееся от всего этого -
глубина здешней джазовой культуры. Живя в Союзе,
сложно было составить представление о ком-нибудь
не принадлежащем к высшей лиге, элите - или не
вытянутом из лотерейного барабана на
"Мелодии". Здесь же - не то что второй или
третий эшелон, а дворовая команда. И все с места
читают - всем оркестром! - неслабые аранжировки,
будучи при этом махровыми дилетантами. В
некоторый момент (уже в другом году) наш оркестр
репетировал довольно запутанную обработку от
Yellowjackets. Там и полиритмия, и неожиданные
модуляции, а в конце все секции и вовсе
разъезжаются и играют каждая свое, но хоть бы кто
сбился! Вспоминаются записки Юрского о муштре
японских актеров, когда слезу можно заказывать
на определенное слово в реплике. За четыре дня
хватает времени не только продраться сквозь
ноты, но и поработать над звуком (индивидуально и
в группе), и запастись несколькими идеями для
импровизации. Наш низенький, массивный Bear в
"нормальной жизни" работает учителем музыки
в средней школе - и учит старшеклассников в
вермонтском захолустье играть именно джаз. Прямо
мечта Ю. П. Козырева в действии. Привитые таким
образом ребята разбредутся, конечно, по
бесчисленным рок-группам, но на каждого
"молодого льва" Пэйтона, Редмана или Бенни
Грина где-то не на виду есть многие сотни, которые
никогда не достигнут такого уровня, зато по
крайней мере понимают, о чем идет речь.
И - как будто в насмешку - полная индифферентность
к этой культуре окружающей (потребляющей,
платящей и, соответственно, заказывающей музыку)
публики. На концерты богов - покойного Джо Пасса,
Фила Вудса, Бенни Картера, Ахмада Джамала - в
Бостоне не "попадают" и не
"пробиваются". Просто берут (вполне
недорогой) билет и приходят. Причем мелькают в
основном одни и те же лица. В Москве вот накрылась
джазовая радиостанция. Обидно, конечно. Однако во
всей Америке нет (и уже давно) ни одной
коммерческой станции, которая бы играла джаз
регулярно - нет интереса, прогорела бы в момент.
Только "общественное", "бесплатное" (то
есть, поддерживаемое правительством и
пожертвованиями) радио, маломощное и в основном
распиханное по университетам, с ведущими -
студентами на полставки, может себе это
позволить. Так что джазовым обормотам вроде меня
остается только настраиваться на волну
ближайшего колледжа - и ждать следующего июля.
Если, конечно, денег хватит. Впрочем, как говорил
Коулмен Хокинс...
Приложение:
Для тех, кто благословлен знанием английского
языка - страница
того самого джазового лагеря.
Юрий Мачкасов, Бостон
|
