История и социология
советского джазового движения пока ждут своих
исследователей (настоящий очерк не претендует на
широту охвата ни по событиям, ни по участникам
событий. Это всего лишь заявка на то, что такое
явление существовало). Есть две книги под одним и
тем же названием "Советский джаз", но одна из
них - исторический очерк Алексея Баташева о
музыке, музыкантах и совсем немного - о них, jazz fans,
jazz buffs, aficionados,- любителях джаза, а другая - сборник
статей - опять история, что-то из эстетики,
немного околоджазовых эссе, библиография,
дискография. Ближе всего к интересующей нас теме
подошел Юрий Верменич в творческой
автобиографии "Каждый из нас", но он написал
о себе, хотя и не только. Верменич начал было
писать книгу "Мои друзья - джазфэны", но
постсоветская действительность при ежемесячной
пенсии, эквивалентной двадцати долларам, не дают
ему шансов закончить свой труд. Тем не менее
треть того, что он задумал написать в этом труде, доступна в
Интернете.
Сразу же оговоримся, что до войны джазового
движения в СССР не было, хотя Алексей Баташев
ведет хронологию советского джаза от ансамбля
Парнаха 1922 г. Были тогда оркестры, иногда
игравшие нечто джазоподобное. Глеб Скороходов
выпустил все сколько-нибудь интересное из
записанного в то время в монументальной "Антологии
Советского Джаза" (серия грампластинок,
вышедших в 80-е гг. на "Мелодии" - ред.). Были
музыканты, были оркестры, были концерты, но не
было джаз-клубов и фестивалей - узлов
деятельности любителей джаза, где
высвобождалась их энергия и распространялась на
окружение, создавая джазовую публику. Сейчас
стало модным отождествлять коммунизм с фашизмом,
оставляя мелкое различие в идеологических
фетишах: классовом и расовом. Это различие, тем не
менее, благоприятствовало джазу. Уже после
падения СССР Алексей Баташев объяснил причину
странного симбиоза музыки свободы с
государством "пролетарской" диктатуры.
Партийным идеологам джаз был преподнесен как
революционная музыка. Получалось, что освоив
джаз, Советский Союз сможет влиять на массы
негров на юге США и тем способствовать
социалистической американской революции. В
таком диапазоне и колебалось официальное
советское понимание джаза - от музыки революции
до "Музыки духовной нищеты" и "Музыки на
службе реакции"(названия двух брошюр, изданных
в 1950 г.). Такой подход перекликался с американской
оценкой деятельности ведущего джазовых передач
"Голоса Америки" Уиллиса Коновера как "секретного
звукового оружия".
Умер Сталин, пришла оттепель, и начали проникать
всякие западные веяния. Молодые люди - стиляги -
имитировали западный стиль в одежде, прическах.
Полный набор включал в себя костюм из модного
тогда жатого трико в комплекте с шелковой
полосатой сорочкой, а к ним галстук с обезьяной
на пальме или с девицей в рюмке. Облик дополнял
"кок" - высоко зачесанные волосы надо лбом.
Джаз был обязательным дополнением. Запомнился
текст к карикатуре: стиляга обращается к
продавцу магазина грампластинок: "Я Вас просил
буги-вуги, а Вы дали фуги Баха!" Источники
джазового просвещения были случайными и
ненадежными. Пронеслась по советским экранам "Серенада
Солнечной долины" с Гленном Миллером.
Магнитофонов в пятидесятые годы не было, только-только
начали появляться проигрыватели с синхронными
двигателями (диск нужно было предварительно
раскручивать пальцем, а тонарм давил на иглу
массой не 1,5, а 150 граммов!). Проигрывали
самодельные записи на рентгеновской пленке - "музыку
на ребрах". Эфир тогда не был загажен глушением,
и можно было свободно слушать музыку. Одна
молодая дама дала свой эстетический критерий:
"Я очень люблю дэжэаз! Мои любимые метры 31 и
25!" При полном отсутствии критериев для
неискушенных слушателей, за джаз сходили и
популярные песни, и родившийся тогда рок-н-ролл.
Сейчас стало модным считать, что стиляги и были
джазфэнами. Это утверждали актер Александр
Филиппенко и саксофонист Алексей Козлов. В
представлении Козлова стиляги были адептами
культа Америки, а настоящая американская одежда,
перепадавшая им в Москве от американцев (в
основном - массовый пошив из дешевых универмагов)
трактовалась как одеяние посвященных. Но для
стиляг джаз был только фоном жизни, под который
можно было танцевать. Клоун в цирке распевал
куплет:
Раз стилягу хоронили,
Поминальный был обед.
За столом друзья спросили:
"Танцы будут, или нет?"
Но наши герои - настоящие джазфэны -
интересовались музыкальными аспектами больше,
чем шириной брюк или цветом носок.
(В 1995 г. Алексей Козлов проехал со своим ансамблем
"Арсенал" по США, и вот каким ему показался
вожделенный джазовый Эдем: "Импровизировать
не учат вообще. Поэтому с джазом там очень плохо.
Когда мы ездили по городам, то в каждом из них
искали джаз-клубы. Да их там и в помине нет! По
радио - сплошная попса, даже рока нет. Юг Америки -
сплошное кантри. А джаза нет. Буквально за пару
дней до нашего приезда в Сент-Луис там
закончилась трехдневная конференция по
творчеству Майлса Дэйвиса, а джаз-клуба на весь
большой город - ни одного. Нас провезли по Даун-тауну
ночью и показали несколько закрытых ночных
клубов. Такая система: если кто-то из музыкантов
приедет в город, тогда на одну ночь открывают
клуб, где он будет играть. Мы вышли днем на улицы
воспетого в джазе города, походили по центру - да
какой там джаз?! И так было везде." - прим. автора)
Джазфэны собирали коллекции грампластинок,
печатные материалы. С появлением магнитофонов
запасы звуковой информации превысили
критическую массу. Джазфэнам хотелось общаться,
обмениваться своими богатствами и своими
мыслями. В 1957 г. в Москве прошел фестиваль
молодежи, давший мощный импульс джазовому
движению, а в 1959 г. в Ленинграде был основан
первый советский джаз-клуб "Квадрат"(квадрат
в смысле chorus - одно законченное проведение темы в
джазе. Музыканты джазового мейнстрима
выстраивают свою игру как ряд квадратов -
вариаций темы). "Квадрат" оказался и самым
долговечным, он существует и сейчас стараниями
председателя Натана Лейтеса. Позже джаз-клубы
стали появляться повсеместно. В Советском Союзе,
где культурная элита была устремлена к "духовному",
само понятие джазового клуба подверглось
переосмыслению. На Западе - это кабачок, где можно
послушать джаз. То, что СССР называли "джаз-клубом",
больше соответствовало западному "jazz appreciation
society". Это было место, где собирались обсудить и
послушать в записи свою любимую музыку. Джаз-клубы
устраивали лекции, выпускали плакаты, значки,
брошюры, бюллетени (материальные предметы для
коллекционеров) и стремились проводить
отдельные концерты и серии концертов - фестивали.
Натан Лейтес рассказывает, что году в 65-м его
вместе с другими руководителями молодежных
клубов вызвали в обком. Причина была в том, что к
тому времени уже понастроили хрущевников, люди
расселились по отдельным квартирам и исчезли из
зоны видимости недреманного ока. В отдельных
квартирах при отсутствии свидетелей стало
совершаться больше преступлений. Задача
состояла в том, чтобы вытащить население в места
скопления, где за ним смогут наблюдать. Лейтесу
сообщили, что обкомовцы хотели бы видеть джаз-клуб
в каждом ленинградском районе.
Возможную поддержку комсомола нужно было
заслужить. Леонид Нидбальский, председатель
Рижского джаз-клуба рассказывал, что он никогда
не отправлялся к комсомольской "крыше" без
подготовки. Всякий раз, когда он просил о какой-либо
поддержке, он должен был предоставить
обоснование того, что именно поддерживающий
товарищ начальник от этого выиграет. Выигрыш
поначалу представлялся в чисто идеологических
терминах, например, по такой схеме: молодежь
пойдет в джаз-клуб, где ее приобщат к настоящему
джазу, от которого недалеко до классической
музыки (сюиты Эллингтона, музыка "Модерн Джаз-квартета",
пьесы Дейва Брубека) и отвлекут от пагубного рока.
А товарищ начальник сможет составить красивый
отчет. Но уже в семидесятые годы к чисто
идеологической подливе прибавлялось финансовое
мясо. Комсомольские райкомы и обкомы получили
право на "привлеченные средства", т.е. могли
продать свои билеты на концерт или серию
концертов - фестиваль. При этом для них не
составляло труда принудить нести неизбежные
расходы какую-то третью сторону (которую также
должны были подыскать организаторы
идеологически правильных концертов), например,
какой-нибудь заводской клуб.
Борьба в рамках идеологии была чистой
схоластикой. Алексей Баташев в "Советском
джазе" доказывал, что Горький, критикуя "музыку
толстых", имел в виду отнюдь не джаз. Он писал:
"Музыкой для толстых" М. Горький называет
доносящиеся из репродуктора в соседнем отеле "новый
фокстрот в исполнении оркестра негров".
Проверяющий Юрия Верменича комсомольский
начальник спросил, кто такой Рей Чарлз. "Негр,
который отказался воевать во Вьетнаме!", - был
мгновенный ответ.
Джазовое движение выдвинуло своих
шестидесятников. Вопреки известному изречению
"Они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид,
что работаем" джазовые активисты работали, на
своих рабочих местах, но то была совсем не та
работа, за которую делали вид, что платят. Физик
Юрий Верменич работал в химическом
исследовательском институте в Воронеже. Он
переводил сам, а также редактировал чужие
переводы, и в результате получилось более
тридцати книг о джазе (естественно, в "самиздате"
- ред.). Ленинградец Ефим Барбан мало занимался
официальным трудом. Он преподавал английский
язык то сотрудникам Эрмитажа, то на курсах
официанток. Все остальное время посвящалось
самиздатовскому бюллетеню "Квадрат"
одноименного джаз-клуба, большую часть
материалов, в котором писал он сам. Свое
эстетическое видение джаза Барбан изложил в
неизданном опусе "Черная музыка, белая свобода".
Москвич Алексей Баташев, пожалуй, самый
известный деятель джазового движения, написал
более удобоваримую для режима историю/хронологию
джаза советского, но ему пришлось ее
неоднократно переписывать по мере того, как
джазовые кадры утекали за рубеж. Он поддерживал
связи с польскими джазовыми деятелями, регулярно
посещал варшавский фестиваль Jazz Jamboree. Баташев
оказался единственным в советском джазовом
движении, кому за эту деятельность присудили
государственную награду, да еще иностранную -
польскую. Вместе с Баташевым за заслуги перед
польской культурой были награждены немецкий
критик Иоахим-Эрнст Берендт, норвежская
журналистка Ранди Хултин и Уиллис Коновер.
На иностранной территории, но советскими
методами действовал Леонид Фейгин. Под
псевдонимом Алексей Леонидов он вел передачи о
современном джазе на русской службе Би Би Си.
Вдохновленный верой в джазовую зарю,
поднимающуюся с востока, Фейгин основал фирму
грамзаписи и начал выпускать советский
авангардный джаз. Записи ему передавали
нелегально, для своей частной фирмы он бесплатно
использовал оборудование на работе, музыкантам
ничего не платил, но и на своей деятельности
ничего не зарабатывал. Он служил идее!
Самыми большими достижениями советского
джазового движения были джазовые фестивали.
Фестивали проходили по всему СССР: от Ленинграда
и Риги до Красноярска и Томска по долготе и от
Апатитов до Ферганы по широте. Иногда они
достигали грандиозных масштабов. Игорь Гаврилов
организовал в Ярославле фестиваль, совмещенный с
джазовой конференцией, что дало возможность
собрать как музыкантов, так и джазовых
активистов, как участников конференции.
Приглашения рассылались через ЦК ВЛКСМ,
командировки оплачивались обкомами комсомола.
Всего было более шестисот участников, которые
заняли почти все гостиничные места в Ярославле.
Сергей Беличенко - врач, джазовый барабанщик и
организатор джазовой жизни - провел в
Новосибирске два крупных джазовых фестиваля,
совмещенных с симпозиумами. Участников было
меньше, чем в Ярославле, но и эклектики не было, а
были два важных события в развитии советского
современного джаза. (В 1998 г. был проведен третий
новосибирский фестиваль-симпозиум- старая
гвардия не сдается! - ред.)
С развалом СССР закончилось и джазовое движение.
Отпала необходимость бороться и преодолевать
идеологические трудности, что было неотъемлемой
частью культурной жизни в СССР. Нет такого
комсомола, который мог бы приказать выделить
места в гостиницах или предоставить бесплатно
концертные залы. Спонсоры есть, но они дают
деньги под профессиональную деятельность, туда,
где они могут рассчитывать на хорошую рекламу.
Возможности наслаждаться любимой музыкой
расширились, но ограничиваются одним, но
существенным, фактором - финансовым. Конечно,
любители джаза никуда не делись, но число их
сильно поубавилось: кто стал профессионалом, а
кто за повседневными заботами не состоянии
купить билет на концерт, не говоря о том, чтобы
съездить в другой город на фестиваль. А в
советские времена скудость джазовой концертной
жизни заставляла джазфэнов летать через всю
страну, чтобы попасть на концерт. Порой им
приходилось переживать неудачи. Оскар Питерсон
приехал в СССР на гастроли, но Госконцерт не мог
выполнить условия контракта: предоставить ему
гостиничный номер с фортепиано, т.к. в Москве как
раз проходил какой-то колхозный слет, занявший
гостиницу "Россия". Питерсон выступил
только в Таллине, а прибыв в Москву и переночевав
в канадском посольстве, на другой день вылетел в
Лондон. Джазовые активисты устроили в день его
несостоявшегося концерта другой концерт силами
московских музыкантов. Ведущий концерт Алексей
Баташев объявил со сцены о текущих новостях: "Вчера
в Москве побывал проездом Оскар Питерсон".
Другая крупная неудача произошла, когда на
второй день ленинградский фестиваль
скоропостижно закончился - был объявлен траур в
связи с кончиной Брежнева. "Даже после смерти
нагадил!", - возмущались джазфэны.
Сабиржан Курмаев
(Бостон),
в прошлом - член правления Рижского джаз-клуба.
|
