Так сложилось - как говорят в
журналистике, "возникла такая редакционная
традиция" - что открывающие каждый номер
"Полного джаза" колонки под рубрикой
"Слово к читателям" всегда были как бы
безличными. Условно, конечно: мало-мальски
любопытному читателю достаточно было протянуть
scrollbar (или, при наличии, прокрутить колесо мышки) в
самый низ первой страницы каждого номера, чтобы
обнаружить, кто же пишет эти редакционные
колонки. Однако время от времени рамки
безличности становятся слишком узкими. Вот как
сегодня.
Мы и раньше получали (в письмах, в сообщениях
форума "Разговоры о джазе"...) разнообразные
отклики читателей на те ли иные материалы
"Полного джаза", в том числе и на
редакционные колонки. Надо сказать, что "Слово
к читателям" почти всегда сознательно
провокативно, заострено - в том числе и чтобы
вызвать реакцию, завязать дискуссию. Какие-то
дискуссии прошумели и угасли в форуме, какие-то -
в личной переписке редактора с читателями. Но
полученное нами после выхода #40-99 послание просто
не могло не быть опубликовано и, следовательно,
послужить основой дискуссии (может быть -
краткой) прямо на страницах журнала. (Напомним,
речь в передовице #40 шла о том, что автор - он же
редактор "Полного джаза" - временами
ощущает, что журналистская обязанность слушать
предмет изучения - джаз, в нашем случае - с
профессиональной, ремесленной точки зрения
зачастую приводит к потере цельности восприятия,
к тому, что любое произведение воспринимается
как объект в ряду подобных, а не как откровение,
открытие - не как искусство, в конце концов). Дело
даже не в том, что послание это написано
патриархом, корифеем отечественного Джазознания
- Леонидом Борисовичем Переверзевым
(приветствовать которого в Сети мы считаем
высокой честью). Дело в исключительной глубине,
содержательности его. Вот оно.
Слово к читателям в 40 номере меня
заинтриговало. Я никогда не был (и не считал себя)
"профессионалом" джазовой
критики/эссеистики/историографии/промоции и
проч. Потому и никакой
"профессионально/потребительской"
раздвоенности у меня не возникало и, признаться,
сама мысль о ней не приходила в голову. Я всегда
оставался "чистым потребителем", причем
даже не эстетическим, а сугубо практическим и
утилитарным - джаз был воздухом, водой, хлебом для
моей души, и (если угодно) ее возлюбленным.
Состояние, переживаемое мной при слушании джаза
(в мои отроческо-юношеские годы это требовало
огромных усилий по добыванию
материально-технического к нему доступа) было
столь непохожим ни на что иное (включая
классическую музыку, в которой я воспитывался и в
детстве обучался и любил), что я просто должен был
понять: в чем же здесь причина, и что это такое, и
почему другие того же не только не чувствуют, но
категорически отвергают, поносят и ненавидят.
Большим счастьем было встретить еще двух-трех
страстных любителей джаза (ставших самыми
близкими моими друзьями), и тогда я стал думать:
что же это за тип людей, которых джаз так к себе
влечет? И ставит их в какое-то положения
обособленного меньшинства среди всех остальных?
Психологически и социально мои ближайшие
джазовые друзья были на меня совсем непохожи, и
хрестоматийного инфантильно-невротического
синдрома (Margolis) и underdog'ского самочувствия (Merriam &
Mack) отнюдь не проявляли. Кое-что я, как будто, со
временем для себя прояснил, но сейчас речь не об
этом (хотя в целом вопрос остается).
Интерес к природе, истории и теории джаза возник
у меня как потребность самому себе ответить на
мучившие меня личные вопросы, но потом я
обнаружил: приобретая какие-то элементарные
сведения хотя бы о жаргоне джазменов (первая
книга, мною прочитанная - Swing That Music Армстронга, и
там было поясняющее приложение Герлаха),
начинаешь внимательнее вслушиваться в звучание
джаза, находить там какие-то характерные
паттерны, сравнивать их между собой, выявлять
специфические оттенки у разных музыкантов и т.д.
Едва это обнаружив, я с энтузиазмом стал делиться
своими открытиями с окружающими, ибо мне
хотелось, чтобы они это тоже прочувствовали
(очень уж тяжело было так долго оставаться в
одиночестве). Писать об этом (самому себе) я стал
потому, что не так уж много людей было готово меня
слушать, а высказаться хотелось и распирало
изнутри.
Когда позже меня просили написать о концерте
какого-нибудь редкого гастролера или
отечественного "эстрадного ансамбля", я
соглашался лишь в том случае, если мог обнаружить
там хоть что-то пара-джазовое. То есть на концерт
я шел (благо журналы давали бесплатный билет или
контрамарку), но иногда через пять минут уже
уходил и коли журналу нужно было до зарезу - писал
пару абзацев под псевдонимом. Потом стал
практиковать слушание первого отделения из зала
(как "слушатель"), а второго - из за кулис, но
не как "критик", а как (пусть невольный)
соучастник. Оттуда сразу отождествляешься с
музыкантом как мастеровым и гораздо лучше видишь
(слышишь), что он задумал сделать, как старается
осуществить, есть ли у него раппорт с публикой,
что у него получилось, а что нет.
Но и при всем том
"профессионально/потребительского"
разделения у меня никогда не было. Еще раз
повторю - скорее всего потому, что
профессиональных (в высоком смысле) задач я себе
не ставил, да и у музыкантов профессионализма
тогда было не так уж много.
Сейчас музыкальный профессионализм в джазе (во
всяком случае - "технический") вырос
многократно, соответственно должна
подтягиваться и критика. Наверное, тут неизбежны
какие-то коллизии вроде описанной в Слове...
(подозреваю, что вылезут и другие). Кстати, ведь в
ученой (европейско-академической) критике это
произошло уже лет полтораста тому назад.
Одним из моих любимых коньков (когда я еще этими
темами занимался) были (вслед за Фезером)
рассуждения о том, что полувековая эволюция
джаза в "стадиально-стилистическом" плане
повторяет (моделирует собой)
полуторатысячелетнее развитие западной музыки.
По-видимому, то же можно теперь сказать и о
развитии джазовой критики, откуда сама собой
возникает проблема самосознания джаза и его
теперешнего места среди других современных
"музык".
Вообще-то всю эту чепуху можно было бы послать
куда подальше, но вот Слово к читателям
заставляет подозревать, что рано или поздно она
все равно о себе как-то заявит.
Леонид Переверзев
|
И ведь заявляет! Конечно, невозможно
набраться наглости и заявить что-то вроде "я -
профессионал". Профессионалы в музыке, как
правило, если и занимаются ее анализом, то вполне
невербально - то есть, анализируя услышанное,
синтезируют новую сущность, новую музыку. Не
претендуя на "профессионализм в музыке",
можно претендовать лишь на узкоспециальное
понимание "профессионального подхода к
слушанию музыки" - понимание сугубо
утилитарное, когда слушание музыки превращается
в ремесло, в профессию. Здесь-то и ждет эта
каверзная трансформация - утрата свежего,
непосредственного взгляда на музыку. Точнее - не
взгляда, а, с позволения сказать, "вслуха".
Конечно, это не общее явление - тем печальнее
сознавать, что есть, есть счастливые люди (как
уважаемый Леонид Борисович), которые слушают эту
музыку всерьез, глубоко, проникая в суть ее, но
слыша ее словно в первый раз - свежим,
цельнослышащим ухом. Ну, то есть, двумя. А вот ты
не можешь - неужто и впрямь разучился?
Заставляешь себя. Хорошо, если музыканты хороши,
но мы же помним, что именно состоит из одних
перлов! А скучно, равнодушно или, не дай Бог,
некачественно сыгранная музыка - заставляй себя,
не заставляй - все равно бьет по ушам, перевешивая
твои усилия, как бы ухмыляясь: вот, вот, вот как
все плохо! Увы, такой - скучной и некачественной -
музыки становится все больше, параллельно
увеличению количества рабочих мест для
музыкантов в общепите. То есть в самих-то кабаках
ее всегда хватало, просто общепитовский подход,
увы, проникает в музыку, коррозирует ее, тем более
что профессиональные исполнительские критерии у
нас сами знаете на какой высоте. Можно с
уверенностью заявлять, что циничных лабухов
всегда было много, и часть их цинично лезла в
искусство, рассматривая все свои ангажементы
только как "еще одну халтурку" - все равно,
играть ли песенки, стандартики или же чью-то
авторскую музыку. Автор, может, ночей недосыпал
над своим, как теперь принято говорить, проектом
(или, как ничтоже сумняшеся пишут молодые
репортерки, проЭктом), а нанятые им для
исполнения циничные лабухи стоят со скучными
мордами и... играют. У рокеров есть такое хорошее
слово - "поливают". Техничный, отвечающий
стандартам и ориентирам "полив" всегда
востребован, и вот десятки грамотных, ремесленно
натренированных "поливальщиков" полируют
грифы, клавиши и клапаны, в то время как еще более
обширный подвид лабухов, не дотягивающих до
высокополивальных стандартов, просто жмет на что
попало, натужно эксплуатируя все три с половиной
своих штампа и оба наработанных шаблона.
С автором сих строк неоднократно, увы, случалась
в последние несколько лет коллизия - автор, по
репортерской обязанности слушая некоторые
концерты, незаметно (а может, и заметно, не дай
Бог) засыпал в джазовых клубах или в концертных
залах. Под шумок, так сказать... Это вроде бы еще не
старческое - куда как рановато! Причем, никакого
противопоставления быть не может - наши, мол,
барахло, а вот "они" разительно лучше. Да
ерунда. Никогда не спалось автору так сладко, как
на выступлениях некоторых гастролеров (не будем
по именам).
Что следует из вышенаписанного? Увы, а точнее -
ура, автор готов с радостью присоединиться к
Л.Б.Переверзеву в том, что тоже (нам нравится это
нахально-молодежное "тоже"!) не считает себя
каким бы то ни было "профессионалом"
джазовой критики. Больше того, автор
неоднократно декларировал и теперь во
всеуслышание декларирует вновь, что не может и не
хочет быть "критиком", так как не имеет на то
специального образования. Автор - журналист,
репортер. Вот где зарыта собака! (не сочтите за
пренебрежительное отношение к одноименному
обозначению радикальных течений в джазе).
Информировать -да. Анализировать - в доступной
степени, и только в ней. По Сеньке, как известно, и
шапка.
В текущем номере можно найти сообщение
президента американской Ассоциации джазовых
журналистов - Ховарда Мандела - о публичной
дискуссии по поводу джазовой журналистики в США.
Так вот там очень четко проводится граница между
тремя разными видами Джазописания: джазовой
критикой, джазовой журналистикой и джазовой
публицистикой (соответственно, jazz criticism, jazz journalism
и jazz authorship). В соответствии с этой градацией,
позвольте - еще одно отвратительное слово
нынешнего, Бог знает уже которого по счету
новояза - по-зи-ци-о-ни-ро-вать-ся: журналистика -
да. Публицистика - не без опаски, желательно - в
соответствии с правилами техники безопасности, а
также "с привязным ремнем, шлемом, авиационной
поддержкой" и под псевдонимом, потому как
больно ответственно. Критика же - нет, не могим. Не
учены-с.
Это мы все к чему? Вероятнее всего, надо было
просто свести тезис исходной статьи (то есть,
простите, материала: статьи бывают в Уголовном
кодексе, а журналисты пишут материалы) к смачному
звукорежиссерскому термину "у меня
замыливается ухо". Но это не так побуждало бы
читателя к высказыванию собственного мнения. Тем
более столь яркому высказыванию. В связи с чем у
нас просьба к возможно более широким
читательским массам: пожалуйста, не стесняйтесь
того, что свое мнение уже высказал столь маститый
Джазовед, как Л.Б.Переверзев. Сообщите, а как у вас
дело обстоит? Анализируете ли вы джаз, когда
слушаете его? Что превалирует в процессе вашего
слушания - непосредственное радостное
восприятие (опять-таки приведем английское
соответствие, мысленно поежившись и всячески
дистанцировавшись от грешащих этим действием
молодежных журнальчиков: getting fun) или же
"головной" анализ? Случалось ли вам заснуть
на джазовом концерте от скуки? Бывает ли джаз
скучным? Ну, а те, кто смогут дать развернутые
ответы на эти скромные вопросы, наверное, смогут
в том же письме написать еще, в чем смысл жизни и
есть ли жизнь на Марсе... |