 Полное имя этого человека - доктор Линн Джей Скиннер, но все зовут его просто Док. Он родился в далекой американской глубинке - северо-западном штате Айдахо; там он живет и сейчас. Он - исполнительный директор крупнейшего на Северо-Западе джазового фестиваля, носящего имя великого вибрафониста Лайонела Хэмптона и находящегося под патронажем этого ветерана из ветеранов (Хэмптону сейчас 91 год). Покойный критик Леонард Фэзер еще в начале 90-х назвал Хэмптоновский фестиваль лучшим в мире. В какой-то степени это так и есть: помимо выступлений нескольких десятков первоклассных джазовых звезд, собирающих (в крохотном - всего тридцать тысяч населения - айдахоанском городишке Москва) многотысячные залы, значение фестиваля -в том, что он становится первой ступенью к джазу для т ы с я ч играющих на инструментах школьников и студентов: в этом году, например, в являющемся частью фестиваля конкурсе участвовало восемьсот (!) школьных и студенческих ансамблей из нескольких десятков штатов США и двух канадских провинций.
А начиналось все в 1962 году, когда Док, тогда - скромный учитель музыки в средней школе имени Мэдисона в городишке Рексбург, собрал из своих учеников первый в Айдахо школьный джазовый ансамбль. Он проработал в рексбургской школе девять лет - до 71-го. Параллельно он преподавал игру на саксофонах в городском колледже Рикс; там в 67-м он получил степень Мастера Музыки... сразу по семи инструментам! В его дипломе значатся тромбон, эуфониум, тенор-саксофон, флейта, фортепиано, бас-кларнет и кларнет. К тому моменту, как молодой Скиннер покинул Рексбург, в начатую им джазовую образовательную программу в городе было вовлечено уже свыше 500 студентов.
В 1971-м Док стал, собственно, Доком - защитил докторскую диссертацию по музыкальному образованию в университете штата Юта. Той же осенью он был назначен директором по музыкальному образованию Школы музыки (музыкального факультета) Университета Айдахо в той самой американской Москве.
Пять лет, помимо своих прямых обязанностей, он помогал своему другу и сослуживцу проводить университетский джазовый фестиваль (история которого восходит к 1967 г., так что в 2000 г. Хэмптоновский состоится в 33-й раз). Осенью 1976-го друг уехал из Айдахо, и Дока попросили взять фестиваль на себя всего на один учебный год. Год этот длится до сих пор.
В 1979-м Док добился включения учебной программы - мастер-классов, так называемых "клиник" музыкантов - в программу фестиваля. А в 1985-м он выступил инициатором присвоения фестивалю имени Лайонела Хэмптона, который взял над ежегодным праздником в Айдахо особое шефство. Кстати, это был первый в мире "именной" джазовый фестиваль, тем более - названный именем чернокожего музыканта.
Сегодня Док Скиннер рассказывает нам об этом, но немного. Главное - о другом...
- Я считаю, что я многого достиг. Я - исполнительный директор большого, важного фестиваля. Почти ежедневно я разговариваю по телефону с моим большим другом Лайонелом Хэмптоном, мы обсуждаем фестиваль и музыкантов. которые там играли или будут играть. Лайонел - невероятный человек. Его вера в меня - самое позитивное влияние на мою жизнь. Благодаря ему я смог встретиться и поработать с самыми лучшими в мире джазовыми музыкантами. Это Элла Фицджеральд, Сара Воэн, Кармен Макрэй, Диззи Гиллеспи, Стэн Гетц, Джерри Маллиген, Леонард Фэзер, Билли Экстайн, Лу Роулз, Уинтон Марсалис, Фил Вудс, Рэй Браун, Кларк Терри, Хэнк Джонс, Элвин Джонс, Херб Эллис, Джо Уильямс, Джордж Ширинг, Ал Джарро Стэнли Таррентайн, Иллинойс Джекет, Майкл Брекер, Рэнди Брекер, Пит Кандоли, КОнте Кандоли, Анита О'Дэй, Бетти Картер, Седар Уолтон, Джеймс Муди, Дайен Ривз, ЙОн Хендикс, Милт Хинтон, Томми Флэнеген, Ал Грей, Слайд Хэмптон, Джошуа Редмэн, Пакито Д'Ривера, Клаудио Родити, Мэриэнн Макпартланд, Бобби Макферрин, Джо Ловано, Уоллас Рони, Баки Пиццарелли, Тутс Тилмэнс, Билл Уотрус, Брэнфорд Марсалис, Делфейо Марсалис, Тосико Акийоси, Клинт Иствуд, Карл Фонтана, Данило Перес, Лембит Саарсалу и Леонид Винцкевич, это только некоторые. Полный список мог бы занять несколько страниц! Вот это честь - работать с такими людьми, с тем, кто сделал джаз "классической музыкой Америки". Больше того, благодаря Лайонелу я имел возможность играть на фортепиано и саксофоне с его биг-бэндом, причем мои собственные композиции. Благодаря ему я смог сыграть с такими людьми, как Слайд Хэмптон, Дайен Ривз и Стэн Гетц.
Впрочем, что хвастаться. Лучше не хвалить себя. Давайте я лучше расскажу вам историю из своего прошлого.
Я родился и вырос в очень маленькой общине на юго-востоке Айдахо. Это такая глушь, что мой дед был первым белым ребенком, родившимся там! До этого там жили только индейцы. Местечко называлось Нунан. Там, прямо через дорогу от моего дома, была школа из двух комнат: в одной комнате учились с первого по четвертый классы, во второй - с пятого по восьмой. Никакого музыкального обучения там не было. Если музыка звучала, это, значит, учитель попросил меня аккомпанировать остальным детям, пока они поют.
К счастью для меня, у моей мамы был абсолютный слух, и мы дома постоянно играли музыку. У нас дома был большой орган "Хаммонд", знаете - такой, с огромными динамиками. И еще был рояль Mason & Hamlin. С четырех лет я стал заниматься с учителем музыки, а к нему надо было ходить на другую сторону холма пешком!
Когда я закончил шестой класс, община решила, что держать всех школьников в двух комнатах нехорошо. И мы, одиннадцатилетние, стали ездить в школу второй ступени в Монпелье. Меня посадили за одну парту с девочкой, которая сказала, что ее папа - учитель музыки, и спросила, могу ли я играть в школьном оркестре. Она сказала, что в школе создается оркестр для начинающих, но надо показать, что ты умеешь хоть чуть-чуть играть. Другие ребята, впрочем, будут в этом оркестре еще младше меня, но почему бы мне тоже не попробовать?
Мама и папа сказали, что хотят, чтобы я играл в оркестре. И я решил, что хочу играть на тенор-саксофоне. Я так хорошо помню тот вечер - я так радовался, когда мы пошли покупать инструмент! Папа был со мной, нам показали инструменты, и папа сказал: "Покажите мне самый лучший тенор-саксофон, какой только делают". Продавец сказал, что самый лучший инструмент, какой он знает - "King Super 20" с серебряным корпусом.
Отец спросил, сколько он хотел бы за этот инструмент наличными (он всегда задавал этот вопрос). Продавец сказал, что обычная цена за тенор-саксофон - 450 долларов, но за наличные он готов уступить его за 350. Он сказал нам, что оставит инструмент у руководителя оркестра, и если мы решимся, мы должны отдать деньги в течение двух дней.
Тогда, когда мы вернулись домой, мой отец позвонил скототорговцу и сказал ему (я даже помню, как звали того человека), что предлагает ему приобрести нашу лучшую корову. Папа попросил меня пойти на поле и привести нашу самую лучшую корову. Он сказал: ты знаешь, какая больше всего молока дает. Я спросил: надо ли нам это делать? Он ответил: пойди приведи корову и больше не задавай вопросов.
Когда я вернулся с коровой, скототорговец уже приехал. Надо сказать, он эту корову у нас уже пару лет пытался купить. Папа спросил его, сколько он дал бы за корову. Тот сказал, что самое большое - 325 долларов. Папа повернулся ко мне и велел отвести корову назад на пастбище, где все стадо пасется. Торговец запротестовал и спросил: а сколько мой отец хочет за эту корову? Отец сказал, что корова продается только за 350 долларов, потому что за эти деньги мы купим саксофон для меня. Тогда скототорговец выписал чек на 350 долларов.
Теперь у нас были деньги на саксофон для меня. Мне было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что у меня будет саксофон, а плохо - потому, что папа должен был продать нашу лучшую корову только для того, чтобы я мог играть музыку. Это была большая жертва, и я понимал, что должен очень стараться, чтобы потом папа мог мной гордиться.
Я отнес чек в школу и получил мой саксофон. Он был в кейсе крокодиловой кожи и сам был очень красивый. Учитель дал мне книгу с таблицами аппликатуры и нотами, и я все это принес домой. Я уже мог читать ноты, так что я просто собрал саксофон, вставил трость и начал играть. Я сразу же понял всю аппликатуру и уже через несколько минут смог играть гаммы. Мама услышала, как я играю, и спросила, смогу ли я сыграть мелодии по слуху или духовные гимны по нотам. Я быстро разобрался, что тенор-саксофон звучит на шаг ниже, чем написано, и заиграл. Я смотрел в фортепианную партию и играл на шаг выше, и мы с мамой играли несколько часов!
Когда я пришел в оркестр, руководитель велел мне поиграть, и я сыграл ему все мои гаммы и несколько мелодий. И он сказал мне, что я теперь - член оркестра, но не для начинающих, а для продолжающих.
Так я начал играть на саксофоне. Так вот, я до сих пор играю на том же самом инструменте!
Много лет спустя я стал работать в Университете Айдахо, и в том же году у моего отца случился сердечный приступ. Врачи сказали мне, что жить ему осталось в лучшем случае год... Перед смертью он попросил меня посидеть рядом с его постелью в больнице. Он заставил меня наклониться к нему и прошептал мне в ухо, что очень гордится мной. И тут я почувствовал, что я вознагражден за все.
Беседовал Кирилл Мошков
|
