502 Bad Gateway

М. Горький

"У нас часто думают, что джазовый оркестр есть непременно что-то крикливое, от чего лопаются барабанные перепонки. Как раз наоборот: наиболее знаменитые джазовые ансамбли Америки богаты нюансами и щеголяют эффектами в пиано."

С. Прокофьев

Эти два высказывания противоречивы, как сам джаз.
Рожденный в ночных клубах и публичных домах Нового Орлеана, нареченный словом, означавшим нечто совсем неприличное, джаз возвысился до лучших концертных площадок мира, взошел на Капитолийский холм и проник в Московский Кремль.
Изумителен факт, что за исторически короткий отрезок времени джаз встал в один ряд с академической музыкой, живописью, литературой - явлениями культуры, возраст которых - века.

Когда-то видный французский музыкант Андрэ Превин удивился, что в центре Нью-Йорка нет памятника гениальному Чарли Паркеру - отцу "модерн-джаза" (современного джаза).В отличие от неблагодарных нью-йоркских властей хотелось бы еще при жизни увековечить имена пионеров загорского джаза. Это А. Пасынков, Е. Миронов, Б. Матвеев, П. Киневский, В. Душин... Здесь есть тайный умысел сделать паузу в перечислении имен.История загорского джаза умалчивает о самых первых исполнителях этой музыки. Сегодняшние эксперты по джазу в Америке говорят, что джаз зародился сразу в нескольких местах. Это и Мемфис, и Сент-Луис - не только Новый Орлеан. Так же и в наших пенатах: это были клубы и танцплощадки по всему району. Баянист Коротков вспоминает, какие буги-вуги отплясывали на "Кирпичке" в середине 50-х. В ГДО играл танцы "Ансамбль Б. Козлова" (так было на афише). Что-то происходило в Лозе и на "Птичке", в Краснозаводске и Константинове, Семхозе и на 55-м километре.Но главным, несомненно, был Дворец Гагарина. Удобное расположение, богатая база и, главное, Борис Исаакович Трайтель - вот причины расцвета джаза во Дворце.
Жизнь здесь бурлила, танцевальные вечера проводились в нижнем и верхнем фойе, устраивались концерты самодеятельности ЗОМЗа. И всюду звучал джаз. На сегодняшний искушенный слух был он порою груб и прямолинеен, а музыканты не терзались понятиями "расщепленной терции" или "двойной доминанты", но зато сколько в нем было любви, задора, темперамента!В середине 60-х Дворец мог собрать под свои знамена настоящий биг-бэнд со всеми группами инструментов - столько желающих было играть, так был велик интерес к инструментальной музыке! Слушая такой оркестр, уже можно было бы выделить несколько человек, которые шли впереди других. Играли техничнее и современнее.
Ансамбль таких модернистов играл в ГДО: В. Гросс и Г. Токарев - саксофоны, Ю. Суднов - фортепиано, Ю. "Буржуй" Дмитриев - барабаны, Щукин - контрабас.
Было много других людей, внесших больший или меньший вклад в загорский джаз: В. Шинкаренко, П. Филатов, А. Коссовский, А. Предтеченский, В. Пикунов, Н. Мухин (барабанщики), С. Губанов, Э. Гуревич (пианисты), В. Рак (гитара), В. Коваленко, В. Афанасьев, В. Сафаров, А. Серовский (саксофоны), Ю. Салищев, В. Кондралев (труба)... Многие заслуживают отдельного рассказа. Надеюсь, это произойдет.
Дела давно минувших дней... Впрочем, джаз не терпит уныния. Даже похороны в Новом Орлеане проходили под бравурный диксиленд. Здесь уместно процитировать американский журнал "Тайм" за 1976 год: "Жизнь джаза - фуга, непрерывно обновляющаяся, со своими собственными законами. Если иногда здоровье джаза и ухудшается под натиском новых поветрий или просто шума, - джаз только пережидает несколько тактов, восстанавливает силы и выходит снова обновленным".
Итак, сыграна тема, впереди импровизация.

В Загорске, как и в Новом Орлеане, духовикам приходилось решать одновременно множество творческих задач, порой противоположных. Например, играть на свадьбах и похоронах. А также в концертах самодеятельности, на танцах и в ресторанах. Местные трубачи не ломали голову, к примеру, что такое мундштук "Джорданелли № 5", но "культуру в массы" несли не щадя живота своего. На мой взгляд, музыка нашего города в 50-е годы существенно отличалась от московской. Музыканты играли более старомодно и, порою, архаично. Наивность музыки компенсировалась искренностью. Модерн неспешно проникал в провинцию. А пока на танцах царил репертуар с "одесским" колоритом. (Впрочем, некоторые американские темы, например, "Однажды" Ш. Брукса, поразительно напоминают музыку одесситов. Не случайно в фильме "Мы из джаза" на эту мелодию были положены слова "Прости-прощай, Одесса-мама!"). Несомненным мастером этого направления был и остается легендарный Александр Пасынков. За плечами этого мэтра не меньше 40 лет, отданных музыке. Пасынков не только яркий трубач, играющий в манере Армстронга, но и бесспорный лидер: во времена Б. И. Трайтеля он мог повести за собой целый биг-бэнд.
В те же 50-е начинал играть на трубе Павел Киневский. Его облик интеллигента в очках соответствовал присущей ему более мягкой манере игры. И сегодня П. Киневского можно услышать в ансамбле ветеранов Дворца культуры им. Ю. Гагарина.
Позднее, в 60-е годы, богатый талантами ЗОМЗ дал миру еще двух трубачей. В ресторане "Север" играл Юрий Салищев. Грамотный музыкант, надежный руководитель ансамбля - он запомнился не только игрой на трубе, но и, что вообще редкость в легкой музыке, владением скрипкой. Он открыл Загорску прекрасного басиста С. Кожухаря и оказал неоценимую поддержку начинающим рок-музыкантам, работая с ними в ресторане "Золотое Кольцо".
Вячеслав Кондралев работал многие годы в ресторане "Отдых". Его отличала интимная манера игры на трубе и невероятно беглая "читка с листа". Сейчас он директор муниципального оркестра "Ретро", а новой страстью для него стал альт-саксофон.
Все трубачи, игравшие в те годы легкую музыку, исполняли в силу обстоятельств и джаз. Но джазовыми этих музыкантов можно назвать весьма условно.
Исторический пример: "король свинга" Бенни Гудмен был одержим идеей выпустить пластинку "серьезной" музыки. Наконец он записал "Концерт для кларнета с оркестром" Моцарта. Но академическим музыкантом от этого не стал. Или более свежий пример: наш мэтр А. Козлов, снедаемый неясным томлением, выступил с квартетом Шостаковича, "заставив его свинговать". В результате получился цирковой номер.
Однако в недрах памяти народной сохранились воспоминания о трубаче по фамилии Демин. Говорят, это был настоящий джазмен. Он играл в Загорске в начале 60-х, затем исчез и неожиданно всплыл лет 20 назад в каком-то самодеятельном ансамбле из поселка Новый. Затем следы его теряются...

Идеи, как известно, витают в воздухе. Точнее - в эфире. "Уиллис Коновер - спикинг..." (Уиллис Коновер - знаменитый джазовый эксперт радиостанции "Голос Америки" - А. К.), - раздавался каждую ночь сквозь вой глушилок до боли знакомый, почти родной голос из приемника. А следом - совершенно особенная, ни на что не похожая музыка - "Садись в поезд "А" Дюка Эллингтона. Музыка, которой Эллингтон увековечил линию нью-йоркского метро-сабвея. Музыка, прославившая самого Эллингтона.
Этим летом в Питере мой бывший педагог, когда-то известный музыкант Г. Д. Фридман, показал мне 17(!) альбомов Гленна Миллера. (Мы-то, грешным делом, считали, что Миллер - это "Чаттануга" и еще десяток мелодий.) И тут же прокрутил "Садись в поезд "А" - совершенно неожиданную балладу!
С этих передач началось второе пришествие джаза в Россию. Позднее наступила "оттепель", а с нею и фестиваль молодежи в Москве.
Как затягивает в черную дыру целые миры, так в Россию, измученную долгим джазовым возрождением, устремился сразу весь мировой джаз. Многие еще слушали Гленна Миллера, кое-кто Чарли Паркера, и совсем искушенные - Майлза Дэйвиса и Джона Колтрейна.
А на переднем крае в "полном контакте" с "буржуазной" культурой были "стиляги".
Рубашка с пальмами, галстук с красоткой, пиджак с широченными плечами, взбитый кок, ботинки на толстенных подошвах ("атомные"), брюки-дудочки, разболтанная походка, на губах самодельная песенка на какой-нибудь известный мотив: "...А я пить буду виски, звонить небрежно киске и слушать голос мьюзик ЮЭсЭй". В их изустном творчестве живо преломлялись события на злобу дня: "Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел второй сапог" (Зиганшин - один из четверых, чью баржу оторвало и больше месяца носило в Тихом океане, пока их, полуживых, не подобрал американский корабль. Об этой драматичной истории много шумели СМИ, был снят фильм - А. К.), или звучало простое подражание чему-то модному: "Режут-убивают "Чу-чу" напевают..."
Тем не менее эта этапирующая молодежь, эта "плесень" (по хлесткому определению общественности) дала культуре много замечательных имен. Знаменитый Алексей Козлов пришел к саксофону именно со "стиляжничанья".
Местом обретания стиляг был "Бродвей" - улица Горького. Здесь же "тусовалась" вся "золотая молодежь": артисты, манекенщицы, фарцовщики, опасные "центровые ребята". Устраивали акции модные поэты и художники. Центром джазовой жизни было кафе "Молодежное" с фирменным "КМ-квартетом" саксофониста Владимира Сермакашева. А были еще кафе "Аэлита", "Синяя птица" и множество танцплощадок по всей Москве и области.
Созвездие выдающихся мастеров взошло на небосклоне джаза в 50-60-х годах. Это саксофонисты А. Зубов и В. Клейнот, Г. Гаранян и А. Козлов, пианисты Б. Фрумкин и В. Сакун, гитаристы Н. Громин и А. Кузнецов. Всех трудно перечислить.
А на скольких людей искусства оказал влияние джаз! Это и Василий Аксенов с его постоянной темой джаза в литературе. И выдающийся пианист Николай Петров, всегда готовый исполнить джазовую миниатюру. И альтист Юрий Башмет, ставящий джаз в один ряд с академической музыкой. Драматург В. Славкин, сатирик А. Арканов, режиссер А. Габрилович, писатель А. Кабаков, актер А. Филиппенко, политик В. Лукин... - несть числа выдающимся детям джазовой эпохи. Времени, которое смело можно назвать "золотым веком джаза" в России.

Джазовые флюиды будоражили не только людей сознательного возраста. Мы, пронырливые подростки 13-14 лет, пробирались на балконные антресоли в фойе ГДО на "Ферме" и жадно наблюдали репетиции небольшого ансамбля.
Что нас манило? Возможно, звучание музыки, которую нигде кроме танцев услышать было невозможно. Телевидение и радио были закрыты для этой музыки.
Магнитофонов еще не знали. Была, правда, серия пластинок "Вокруг света", выпущенная по следам фестиваля молодежи, где в разумной дозировке было кое-что "модное".
Выражаясь высоким стилем, мы прикасались к таинству создания "полуподпольной" музыки, проникали на "кухню", где это делалось. То, как разговаривали музыканты, и о чем - очень интриговало. Впервые мы услышали профессиональный жаргон "лабухов". Тот, "который впоследствии так широко подхватили пижоны, и человек у них не человек, а "чувак", еда и выпивка "бирлянство" и "кирянство", а покойник вовсе не покойник, а "жмурик"..." (Ю. Казаков. Проклятый север.)
Итак, в те годы в "престижной точке" - ГДО, был впервые подписан контракт с загорским ансамблем. До этого предпочтение отдавалось москвичам.
Руководил ансамблем и играл на альт-саксофоне человек, наделенный множеством талантов - Геннадий Токарев. В далеком детстве он учился на баяне. Затем самостоятельно освоил кларнет. Попав однажды в ансамбль ДК им. Ю. Гагарина, был заподозрен в незнании аппликатуры инструмента ("пальцовки" на жаргоне музыкантов). На второй репетиции он уже играл по нотам и без ошибок. В моду стремительно входил саксофон. Гена овладел и им. (Надо сказать, он легко овладевал не только неодушевленными предметами.) Играл смело, громко, изобретательно. Кумиром его был Джонни Гриф (на самом деле Джонни Гриффин - А. К.), которого он услышал на коротких волнах. Уход Гены на три года в армию сделал пресной музыкальную жизнь Загорска. Впоследствии он легко освоил бас-гитару и играл по тем временам прогрессивно, чем нервировал ретроградов. Человек наблюдательный, он мог в двух словах точно охарактеризовать личность, явление или музыкальную тему.
Сверхэмоциональную манеру игры Геннадия уравновешивал другой саксофонист ансамбля - тенорист Владимир Гросс. Высокий брюнет с вьющимися волосами, он внешне выглядел флегматично. Но в игре его был сдержанный темперамент, а саксофон он любил страстно. Рассказывают - попав за грехи молодости в места не столь отдаленные, он убедил мать приобрести инструмент и привезти ему в неволю. Володя прекрасно чувствовал гармонию и играл красивым "полным" тоном. (Метко выразился Г. Токарев: "Играл почти не прижимая трость к мундштуку".) Спустя несколько лет он стал буревестником рыночных отношений, уйдя работать в сферу общепита.
На другую, не менее важную, медицинскую стезю, ступил впоследствии пианист ансамбля Юрий Суднов - самый джазовый из всех пианистов Загорска в те времена.
(Хотя был учитель и у него - некий почти мифический "Петр из Москвы", о котором мне рассказывал замечательный баритонист В. Коваленко.) У Юры было все - правильный звук ("туше", как говорят профи), хорошая техника, типично джазовый колорит: триоли, форшлаги, "ржавые" аккорды. От него первого я узнал обозначения аккордов латинскими буквами ("буквенную гармонию"). Когда я служил в армии, он советовал в письме, как проверить исправность кларнета: "Закрой все отверстия, раскури сигарету, сделай несколько смачных затяжек и выпусти дым в кларнет".
Другой Юрий - "Буржуй" Дмитриев был самой уникальной фигурой ансамбля. Свое прозвище он получил за страсть к модной одежде. Небольшой, ладно скроенный человек, он выбивал джазовые рисунки на барабанах почти изящно. В отличие от многих в Загорске Юра был очень активен. Он регулярно посещал знаменитую "биржу" в Москве - место, где "тусовались" музыканты, желающие схватить какую-нибудь "халтуру" на сегодня. Там обсуждались горячие новости музыки, травили байки, шел обмен опытом, возникали новые знакомства и составы на один день. Поэтому, спустя время, Юра мог вспомнить, как на танцах где-нибудь в Софрино он играл вместе с "Товмоськой" (великим трубачом А. Товмасяном!) или с "рыжим Парамоном" (другим выдающимся трубачом Валерием Пономаревым, живущим сейчас в Америке). И это было не бахвальство - на бирже тех лет все были равны. Барабан - инструмент немелодический. В силу этого барабанщики зачастую были наименее музыкально грамотны (а порою вообще неграмотны). Но эрудиция Юры достойна изумления. Рассказывают, что знаменитая "Ночь в Тунисе" Д. Гиллеспи была разучена загорскими музыкантами с голоса Буржуя, который играл ее на халтурах с московскими лабухами. Недавно в воспоминаниях О. Степурко я прочитал, что у А. Товмасяна уже в 60-х годах дома был проектор с американскими джазовыми фильмами. Прочитал - и вздрогнул, Буржуй лет двадцать назад рассказывал, что бывал на этих просмотрах у Товмасяна.
Зная этих незаурядных людей довольно близко, сожалеешь о невозможности более подробно нарисовать их портреты. А, впрочем, поживем - увидим.

Андрей Канунов

Продолжение следует