502 Bad Gateway

nginx/1.24.0

"Арсенал": концерт для президента

Еще в сентябре 2004 года у меня дома раздался обычный телефонный звонок, совсем не похожий на межгород. Вежливый женский голос спросил, можно ли поговорить с господином Козловым. "Да", ответил я, после чего услышал: "С вами говорят из Праги. Я соединяю вас с послом Российской Федерации в Чехии, его зовут Алексей Леонидович Федотов". Так начались переговоры относительно приезда "Арсенала" в Прагу для выступления перед президентом Чехии г-ном Вацлавом Клаусом.
В первом же телефонном разговоре я узнал, что новый президент Чехии является большим любителем джаза и по этой причине раз в месяц устраивает в Пражском Граде концерты с участием лучших представителей этого вида музыки, отдавая предпочтение европейским джазменам, или американским, но выходцам из Чехии. Очевидно, он обратился к г-ну Федотову с просьбой пригласить джазовый коллектив из России. Объяснив мне все это, Алексей Леонидович попросил как можно скорее прислать с нарочным записи "Арсенала". Насколько я понял, посольству необходимо иметь несколько примеров российского джаза, на выбор. К кому еще обращались с таким же предложением, мне было не интересно. В глубине души я был убежден, что выберут коллектив более традиционного направления, соответствующего общепринятому понятию "джаз". Ну, скажем, Лукьянова, Гараняна, Бриля или Бутмана. Но, как ни странно, выбор пал на "Арсенал".
И вот начались многочисленные переговоры с российским посольством, а позднее - уже непосредственно с чешскими продюсерами, кому был переадресован наш райдер, то есть список необходимой аппаратуры, включающий ряд условий технического и бытового характера. Вскоре мне передали из Праги один из дисков, относящихся к серии "Джаз в Пражском Граде". Первый трек этого альбома начинался со вступительной речи Президента Клауса, а затем шел записанный концерт коллектива под руководством Людека Гулана, с которым сыграл в последней композиции классик чешского джаза Иржи Стивин.
Мы прибыли в Прагу 12 февраля, то есть накануне концерта, чтобы иметь возможность выспаться и на следующий день заняться проверкой аппаратуры, настройкой звука. Для нас этот момент всегда очень ответственен, поскольку нередко мы попадаем в ситуацию, когда нас хотят озвучить как акустический джазовый состав. А мы относимся к современному электронному стилю, который условно можно обозначить как "фанки-фьюжн". Это означает, что каждый инструмент должен быть озвучен и заведен в звуковую систему, чтобы все участники коллектива могли слышать друг друга через стоящие на полу специальные колонки-мониторы, обращенные внутрь сцены. Обычно, выступая "Арсеналом", мы отказываемся от использования акустического рояля, поскольку он улавливает все, что идет из мониторов, а это приводит к тому, что в зале появляется фон, то есть звук "завязывается". Поэтому мы используем особый тип синтезаторов, обладающих настоящей рояльной клавиатурой, и целым рядом тембров, практически не отличающих такой инструмент от роялей разных фирм. Но такие изделия нетранспортабельны, они громоздки и тяжелее обычных синтезаторов. Все это я описываю так подробно, чтобы читателю было яснее, с какими проблемами мы сталкиваемся на выезде. Нередко, получив наш райдер, устроители уверяют меня, что у них все есть. А по прибытии мы обнаруживаем, что синтезатора с рояльной клавиатурой вообще в городе нет, что мониторные колонки слабенькие, микрофоны не соответствуют нужным параметрам, микшерный пульт устаревшей конструкции.
13-го числа, пообедав, мы, слегка волнуясь, направились в Пражский Кремль, в Град, где нам предстояло играть уже через три часа. Нас провели через рамки, тщательно проверив инструменты, и вот мы в Испанском зале Града, представляющем собой громадное вытянутое помещение с высочайшим потолком, откуда свешиваются пышные люстры. В отделке стен и потолка, отражая Средневековье, преобладают золоченые детали. Специально для концерта здесь была возведена сцена, на которой стояло все, что нам требовалось. Оставалось самое главное - настроить звук.
"Арсенал" на сцене

По этой части нас ожидали большие проблемы. Оказалось, что в этом помещении уровень естественной реверберации равен приблизительно 10 секундам. На обычном языке это означает, что каждый изданный здесь звук не затихает последующие десять секунд, смешиваясь с теми, что издаются вслед за ним, создавая звуковую кашу. А главное - у слушателей возникает ощущение чрезмерной громкости. Мне приходилось сталкиваться с такой акустикой - в залах Петербуржской или Киевской филармонии, в Колонном зале Дома Союзов. Нам предстояло, исходя из ситуации, составить программу так, чтобы гости, в первую очередь, не оглохли. Но, нельзя же было ограничиться исполнением только тихих пьес. Тогда невозможно будет показать технические возможности солистов ансамбля. Посовещавшись, мы включили в программу несколько "ударных" вещей в расчете на то, что ухо слушателя постепенно привыкнет к ненормальной акустической обстановке.
Передо мной стояла еще одна, не менее важная проблема. Я отчетливо представлял себе предпочтения президента - традиционный американский джаз стиля бибоп или хардбоп, с контрабасом, роялем, с тихим свинговым аккомпанементом на барабанах. А мы давно уже играем предпочтительно собственную музыку, а уж если американскую - то либо фри-джаз, либо фанки-фьюжн. Известно, что положительные эмоции у слушателей на концерте вызывают узнаваемые мелодии, "хиты". Поэтому перед нами возникла дилемма: либо, играя знакомые темы, понравиться, но оставить впечатление вторичности, несамостоятельности; либо - рискуя не произвести должного эффекта, показать, что в России джаз развивается по-своему, И вот, когда публику начали пускать в зал, мы, удалившись в служебное помещение, стали думать над программой. Получилось, что немного более половины программы составили мои композиции, такие как "Небесный Голос", "Голубоглазый блюз", "Легенда", "Французский вальс", "День рождения". Остальное пришлось на такие джазовые "хиты" как “Flamenco Sketches” Майлза Дэйвиса, “Rambling” Орнетта Коулмена, “Freedom Jazz Dance” Эдди Хэрриса, а также на французскую и русскую классику в нашей интерпретации - "Фарандолу" Жоржа Бизе, "Павану" Мориса Равеля и "Половецкие пляски" Александра Бородина. В результате, как мне показалось, нам удалось решить сразу несколько задач: насколько это было возможно - показать свое лицо, продемонстрировать умение играть (несколько по-своему) американскую музыку, а также подчеркнуть, что мы все-таки европейцы, уважающие свои исторические корни.
"Арсенал" на сцене

Перед нашим выступлением на сцену вышел президент Чехии Вацлав Клаус и посол России Алексей Федотов. Они произнесли короткие речи, и мы начали концерт, который длился с антрактом около двух часов. По традиции в самом конце второго отделения в моей пьесе "Пролог" мы оставили на сцене одного Юрия Семенова, который исполнил длинное соло на барабанах. Обычно, выступая в стандартных концертных залах, мы довольно быстро исчезаем из поля зрения публики, уходя за кулисы, а когда его соло подходит к концу, быстро занимаем свои места и заканчиваем композицию эффектной кодой.
Вацлав Клаус и Алексей Козлов

Здесь оказалось, что быстро исчезнуть не удастся, поскольку до двери, находившейся в торце огромного зала, было огромное расстояние. Получалось не совсем сценично, но это было все равно лучше, чем стоять на сцене и отвлекать внимание от солирующего барабанщика.
В общем - концерт прошел, как мне показалось, с большим успехом, публика заставила нас сыграть "на бис". Вацлав Клаус вышел на сцену, поблагодарил нас и вручил мне букет цветов. Остальным "арсенальцам" цветы вручили красивые чешские девушки.
Вацлав Клаус и Алексей Козлов

После концерта состоялся прием с фуршетом, где мне удалось побеседовать с президентом. Он оказался чрезвычайно простым в общении человеком, интеллигентным и искренним. Мы возвратились в Москву с чувством выполненного долга - честь российского джаза поддержали.

Алексей Козлов

На первую страницу номера