Фестиваль как таковой и фестиваль данный конкретный: Одесса, Четвертый джаз-карнавал
1. Олег Шестопалов, одесский
корреспондент "Полного джаза":
Этот Джаз-карнавал в Одессе начинался для меня не так, как все прошлые. Тогда я был осведомлен и даже до некоторой степени причастен, в этом году я узнавал обо всем оттуда, откуда узнает о фестивале публика - из анонсов. Эта
удаленность от "кухни" фестиваля была, по причине занятости всякими другими делами, очень даже кстати. Понимая, что в отсутствии вестей от музыкального директора фестиваля Юрия Кузнецова есть какой-то смысл, я потихоньку подумал, что с программой, видимо, дела совсем швах и, коли фестиваль все-таки будет, а программа мне не глянется, - так и вовсе не пойду. В конце августа был разговор о фестивале, но не о программе, а о (точнее - около) деловых его аспектах: спонсорах и продвижении; программы в разговоре не касались. О том, что говорили на посвященной фестивалю пресс-конференции, я узнал как раз из того издания, которое, теоретически, должен был бы на ней представлять - из "Полного джаза". В общем, полная неосведомленность.
За неделю до начала стала понятна программа - расклеили афиши. Что же, состоится - и очень хорошо. Не знаю, как там концерты, а встретиться с теми, с кем меня познакомила и сдружила именуемая джазом музыка - это с нашим удовольствием. И уж буквально за день и по совсем другому поводу я задумался о том, что же это такое - фестиваль.
Как и обычно, за простым и привычным словом укрылось довольно сложное образование, состоящее из людей, из связей, интересов, ожиданий и все это - во времени и в обстоятельствах, да еще и в разном времени и разных обстоятельствах. В общем, типичная при анализе любой человеческой деятельности картина. Какой-то одной точкой зрения тут не обойтись: слишком уж много совершенно разных лиц с разными, часто противоречащими интересами создают это дело - фестиваль. Правда, все эти люди хотят успеха, но успех у них разный. Какой? А вот мы сейчас по порядку.
Если публика заполняет зал и рукоплещет - это успех у публики. Добиться его можно двумя способами: простым и сложным. Простой способ - заманить публику на звездные имена. Этим именам, почти вне зависимости от качества самих фестивальных концертов, рукоплещут в полуавтоматическом режиме, ибо публика не только умная, но и боится показаться дурой: если уж перед нами звезды, так давайте рукоплескать! Есть восторг - хорошо, нет - значит, мы чего не понимаем. Механизм успеха концерта признанной звезды почти не зависит от жанра и основывается на неочевидном, но простом принципе: люди любят то, что любят другие люди. Единственный недостаток такого мероприятия - его относительная дороговизна и относительная долгосрочность вложений: если звезды зажигают, это стоит денег, причем уплаченных вперед.
Куда сложнее добиться успеха у публики, предлагая ей не слишком известные имена, пусть даже и самого высокого уровня. В этом случае одними анонсами и вообще рекламой не обойтись. Нужны концерты в течение года - причем такие, где билеты по заоблачной цене не продать, а вероятность потерять деньги, пусть и не очень большие, не очень мала, нужны циклы передач по телевидению и радио, нужна пресса, нужны музыкальные магазины с квалифицированными продавцами и разнообразнейшим ассортиментом, нужен, наконец и специфический своей непредвзятостью и открытостью новому слушатель. Соответственно, нужны люди, готовые изо дня в день делать эту работу на постоянной основе за умеренную плату. Правда, все это можно делать целый год за те же примерно деньги, что уйдут на один звездный концерт. И если такое получится, то это будет успех (напомню - успех у публики) не случайный, а вполне заслуженный, воспроизводимый и развиваемый.
Впрочем, если публика рукоплещет - это далеко еще не все. Чтобы она рукоплескала и впредь, нужен успех у продюсера. Что это такое - сказать трудно. Фестиваль (вообще событие) - это продукт продюсера, теоретически оно делается на продажу. Но не всегда оно продается и не всегда - непосредственно за деньги. Некоторым продюсерам нужно создать свое продюсерское имя, другим - использовать изготовленное событие как взятку, третьим - сами деньги, четвертым - деньги будущих периодов. Цель продюсера не всегда известна, и потому не всегда можно оценить успех продюсера. Казалось бы, на ура прошло событие - но нет, продюсер в полном трауре. Или, кажется, все из рук вон плохо - но продюсер доволен. Но еще чаще продюсер и сам не знает, что с ним такое случилось. И правильно, не может он этого знать, потому для этого ему нужно было бы знать свои завтрашние цели, люди же почему-то не провидят будущего хоть с какой-то надежностью. Так что даже откровенность самого продюсера не обязательно прольет свет на истинное положение вещей, хотя, за неимением лучшего критерия, именно на его собственную субъективную оценку я бы и полагался.
Обычно у фестиваля (вообще крупного организованного события) есть инвесторы и/или спонсоры. Инвесторы хотят получить обратно свои деньги с прибылью, и если они выбрали для своих вложений джаз, я склонен им сочувствовать, ибо вряд ли джаз можно отнести к коммерческой музыке, а в той степени, в какой это возможно - вряд ли это та коммерция, которой может позавидовать нормально-средний прокатчик попсы голимой. Спонсоры денег не хотят (хотя их и могут хотеть отдельные представители спонсирующих организаций), у них другая жажда: выполнить план по охвату населения своей торговой маркой. Я уже битых три года занимаюсь исследованиями действенности (точнее, бездейственности) рекламы и могу твердо сказать - самое большее, на что могут рассчитывать спонсоры, так это на то, что все отчеты будут более или менее в порядке. Поэтому можно сразу считать всякого инвестора, вкладывающего в джаз, не очень уж инвестором, а всякого спонсора - в лучшем случае меценатом. Второсортный инвестор преуспел, если потерял не все, а меценат преуспел всегда, ибо его потребность быть меценатом удовлетворена самим фактом извлечения денег из тумбочки.
Еще есть музыканты, которым тоже нужен успех. Каков он - оценивать им самим. Кому-то (по счастью, в джазе их не большинство) довольно своевременно и точно выплаченного гонорара, другим, помимо гонорара, требуется еще и соответствие своим собственным художественным критериям. Здесь тоже нет другого способа оценить - только что спросить у самого музыканта. Впрочем, есть еще кое-что важное. Фестиваль - место встречи, тут могут возникать новые музыкальные проекты и приглашения на другие фестивали; если такое состоялось - музыкант не преминет об этом сообщить.
Таковы аспекты успеха. Фактически же оценивают фестивали не по таблице, где ранжируются разные составляющие успеха и в результате по каким-то правилам выводится какое-то число. Этим занимаются не высокоточные аналитики, а какие-то другие люди. Называют их обозревателями или критиками (и мне довольно странно думать, что я принадлежу к их числу, и что меня, возможно, кто-то тоже так называет). Джаз не вхож, судя по всему, в круг интересов профессиональных музыковедов. Да и музыканты, похоже, предпочитают мнение любящих и ценящих джаз дилетантов нерелевантным ученым рассуждениям профессиональных музыковедов.
Лично я не стал бы применять термины "критик" или "обозреватель" в сочетании с квалификаторами музыкальной образованности или без таковых. Скорее я назвал бы тех, кто пишет о фестивалях и, таким образом, дает им какую-то оценку "лицами, считающими себя вправе публично высказывать свое мнение о". Хотя некоторые из этих лиц и пытаются ввести, подобно профессионалам от искусствоведения, какие-то системы нормативной эстетики, в большей части читаемых текстов о джазе все-таки господствуют субъективные шкалы, пусть и
аргументированные. Такой подход мне близок и дорог, поскольку понятно, что читателю с этим делать. Я могу понять чужую субъективную шкалу и соотнести ее со своей, для этого достаточно сверить чужое описание с собственным впечатлением. С эстетическим нормативом так не получается. Впрочем, это мало чему мешает, пока есть выбор, и мое мнение о конкретном музыкальном исполнении (воинствующе субъективистское) довольно часто совпадает с мнением, допустим, г-на Михаила Митропольского (у которого
эстетическая норма имеется). А написал я обо всем этом потому, что намерен оценивать этот фестиваль не только со своей точки зрения, но и с точки зрения других действующих лиц фестиваля. И в этой описательной части я буду весьма краток, поскольку большая часть ее описывается не только мною.
23 сентября. Выступление Леонида Чижика было анонсировано шумно. Когда-то хорошо известный в СССР, Чижик должен был быть, по замыслу организаторов, хэдлайнером всего фестиваля. Лично мне этот ход понятен не был: я ничего не слышал о том, чтобы у Леонида Чижика были успешные концертные проекты с тех пор, как он поселился в Германии. Когда-то я очень любил этого музыканта, много его слушал, и мне не хотелось портить воспоминания. Так что имелись опасения. Вначале исполнялась Соната Моцарта для фортепиано с оркестром. Собственно, не вполне Моцарта - там имела место аранжировка Чижика, а сам Чижик как бы импровизировал. Аранжировка была вполне себе приблизительная, ничем не мотивированная: логика Моцарта была явно нарушена, а какая-то другая логика почему-то не просматривалась. Местами, когда Чижик играл нечто близкое к оригинальному тексту, это было вполне невиртуозным исполнением соответствующей сонаты. С другой стороны, сам по себе Чижик играет хорошо - хорошо по формальным критериям как фортепианного исполнительства, так и фортепианной импровизации: мелодические построения прослушиваются, гармонические обыгрывания точны и даже не просты, ритмика локально вполне выдерживается (но вполне расплывается на границах частей аранжировки). Получается нечто как бы и слушабельное, но в то же время очень приблизительное, ибо отсутствует главное - нет замысла творца. Поэтому все произведение рассыпается на фрагменты, которые, возможно, как-то и связаны, но понимание этой связи требует, на мой слух, длительного интервьюирования автора. Всякий согласится, что в реальном времени концерта это не очень удобно делать.
Все это осложняется тем, что зал для подзвучки крайне сложный, так что добиться сбалансированного разборчивого звучания и фортепиано, и оркестра звукорежиссеру не удалось (забегая вперед, хочу сказать, что это был единственный сет, где звукорежиссер Андрей Макаренко не вполне справился со своей непростой задачей). Был какой-то промельк, напомнивший мне Чижика старых времен, когда это было интересно и точно, но момент этот был краток и наступил только к концу произведения.
Далее Чижик сыграл три пьесы соло - две импровизации на темы Чайковского и одну - на свою собственную тему. В этих импровизациях Чижик был очень похож на себя - себя времен чуть ли начала своей артистической карьеры. Слушал я его впервые в те времена, когда ему нечасто удавалось получить хороший зал. Было это в концертном зале Физтеха - это был не самый плохой зал того времени, в нем не гнушались играть ни Ойстрах, ни Ростропович, ни Гилельс. Не погнушался и Чижик. В то время Чижик играл почти исключительно импровизации на темы классической музыки (предпочитая Баха и Моцарта) и делал это интересно, темпераментно, технически совершенно, с замыслом и не без блеска. И сегодня никаких претензий технического плана к Чижику нет. Напротив, его технические умения вызывают восторг. Он вполне способен вести диалог с самим собой, создавая левой рукой мощную, устойчивую базу страйдового типа, а правой рукой играть фактуры с очень мелкими, точно рассчитанными временными смещениями относительно заданной левой рукой ритмической сетки. У него прекрасное звукоизвлечение. Тут следует "но": эта игра фактурами осталась такой же, какой она была чуть не 3 десятилетия тому назад. Уж 2 - точно. И мне совершенно понятно, чему может научить и учит своих студентов профессор Мюнхенской консерватории Л.Чижик. Менее понятно - чему он учился сам все эти годы.
Собственная пьеса Чижика, самба, - хорошо сыгранная, полная, как это характерно для Чижика цитат, намеков, реминисценций, обращений к себе самому. Гармонически тонкая и даже довольно интересная вещь. Но - все это перепевы самого себя.
Далее был дуэт с Юрием Кузнецовым. Импровизировали две темы. Первая сложилась неудачно. Чижик явно стремился доминировать, не оставляя своему партнеру-сопернику Кузнецову достаточно пространства. Эта импровизация не показалась мне удачной: она была недооформленной и вялой. По счастью, Кузнецов не стал бунтовать - он спокойно отступил и подыгрывал Чижику, даже не используя возможности сыграть три-четыре нотки по-своему. По-видимому, Чижик не был доволен результатом: во второй пьесе он дал больше места Кузнецову - к выгоде всей композиции, ибо более развитое у Кузнецова чувство музыкальной формы эту импровизацию вытащило таки на вполне пристойный уровень. И все-таки было ясно видно: Чижик - сольный музыкант, взаимодействие с партнерами, будь то оркестр или другой солист, для него скорее трудность и помеха, нежели радость и возможность.
Мои опасения оправдались: Леонид Чижик не сказал мне ничего такого, чего бы я уже не знал от него и от других. Он остановился в развитии и, следовательно, стал фигурой исторической. Но это - мое личное отношение. Зал же был переполнен (я не шучу) и восторгался. Не знаю, что хотела публика, но она это от Чижика получила. Возможно, она радовалась тому, что талант Чижика не увял. Возможно, она считала уникально высокими его и в самом деле немалые пианистические умения. Возможно, она удовлетворяла свою тоску по собственному прошлому - тому, в котором Леонид Чижик был молод и блестящ. Я этого не узнаю, я могу только констатировать несомненный успех у публики и оказавшееся a posteriori точным продюсерское решение. Я могу порадоваться за публику, за продюсера, за музыкантов - за последних с грустью о том, что им не хватило вкуса и/или смелости осознать, что этот сет - музыкальный провал.
Во втором сете - международное трио. На трех участников пришлось два лидера: саксофонист Хайнц Грюнберг и контрабасист Сергей Макаров. Единственным сайдменом был знакомый мне по участию в Er J Orchestra барабанщик Алекс Фантаев. Это выступление было вполне на уровне, играли такой вот свой вариант пост-бопа, что вполне понятно, когда лидер - саксофонист. Грюнберг - крепкий, вполне профессиональный саксофонист, у него хороший, вполне плотный звук, он вполне техничен, изобретателен, в меру быстр, нормально слушает своих коллег. Примерно таковы же параметры и двух других участников - они умеют и делают все, что им положено делать. Пожалуй, басист с барабанщиком чуть лучше взаимодействуют между собой и еще, пожалуй, басист Макаров самый интересный в плане мышления, а барабанщик Фантаев - самый быстрый, когда требуется подхватить. Не могу сказать, что это была какая-то феноменально захватывающая музыка, но внимание она вполне удерживала и удовольствие доставляла почти везде, а там, где саксофонист был подчеркнуто прост и давал много места взаимодействию баса и барабана - так даже и совсем было замечательно. Зал внимал, но внимал как-то более равнодушно, оживляясь лишь временами. И слушал он все больше саксофон Хайнца Грюнебрга, а не все сразу. Картина довольно понятная: публика любит красивые соло, любит она и высокотехничные пассажи. Что же, она их в этом выступлении получила. И, стало быть, опять прав продюсер, пригласив этот коллектив. Да и с моей точки зрения это трио вполне может выступать, а в клубном формате они, думаю, совсем хороши.
Последний сет дня - трио "Рэгтайм" из Нальчика. Играют блюз-рок. Не могу сказать об этом коллективе ничего плохого - по крайней мере, по тем двум пьесам, что я слушал, они в своем жанре весьма профессиональны, а их вокалист-гитарист Арсен Шомахов - так даже и просто хорош. Но сам жанр этот к моим предпочтениям никакого отношения не имеет и, по глубочайшему моему убеждению, не имеет отношения и к джазовому фестивалю. Ни к этому, ни к какому-то другому. Нет, это не плохая музыка, это другая музыка. Та, в которой сделано все или почти все, и сделано давно. Я отдаю должное музыкантам, но ухожу из душного зала.
Странным образом публика реагирует похожим образом. Виной тому не только выпадение из жанра, но и чисто временной фактор: концерт начался позже планового начала, выступления и перерывы оказались чуть длиннее, проветривание в зале отвратительное. Люди просто устали. Оставшиеся же, видимо, любят именно блюз, пусть даже и в его блюз-роковом варианте. Не совсем успех, да.
24 сентября зал был почти полон.
В первом сете - квартет Адама Перончика и Петра Войтасика. На басе - Адам Ковалевский, на барабанах - Гжегож Гжиб. Дождался и я того, чего хотелось услышать. Я предпочту не описывать сам сет, поскольку это уже отлично (и даже с некоторым, на мой вкус, избытком technicalities)
описано в "Полном джазе" моими друзьями Анной Ф. и Кириллом М. Скажу только, что впечатление яркое, внутреннее напряжение у музыки квартета сильнейшее, все время нужно как-то поспевать за мышлением музыкантов. И, как в старом анекдоте, это просто красиво. Очень хотелось слушать их еще. Пластинок, увы, не нашлось. Публика, насколько я могу судить, не всегда понимала, что такое происходит, но была все-таки безусловно подчинена замыслу, энергии и мастерству квартета. И принимала соответственно.
Во втором сете - вокальный секстет Jazz Expromt. Я даже не хочу называть участников. При первых звуках захотелось бежать, а на вторых - было сбегнуто. Не желал я видеть и слышать как граждане вокалисты попросту не попадали в ноты - и это на фестивале, где выступали и потрясающая "Камерата", и замечательный ManSound (увы, потерявший несколько дней назад своего лидера Владимира Михновецкого, светлая ему память). Что стало на этом сете с взыскательной обычно одесской публикой - ума не приложу. Они рукоплескали. Они были в восторге. Как? Почему? Как можно было аплодировать квартету Перончика - и через двадцать минут вот этому секстету? Я же видел, публику в зале не меняли. Ладно. Им понравилось. Они правы. И прав продюсер. И неправ я.
В третьем сете - JazzAhead из Австрии. Саксофонист Хайнц фон Херманн - отличный "стандартный" музыкант. Может поучить играть стандарты легко, непринужденно, звучно и увлекательно кого угодно. Он возглавляет такое вот университетское трио высокого профессионального уровня, в игре которого нет открытий, но есть надежность, умение, опыт, а в данном случае - еще и безусловная артистичность лидера. Несомненно, это музыка для "джазового отдыха", если можно так выразиться, но именно такая и была уместна в третьем сете опять затянувшегося концерта. Публика принимала соответственно и отдыхала с удовольствием. Опять успех. И опять прав продюсер.
25 сентября зал был опять переполнен. В первом сете - испанский гитарист Эдуардо Ньебла. Должен, согласно анонсам, играть фламенко-джаз вместе с еще одним аккомпанирующим гитаристом. Поэтому публика в зале помолодела в сравнении с первым днем фестиваля. Слушаю. Да, гитарист отличный. Звук, скорость, построение пассажей - все есть. Аккомпанирующий гитарист, он из Мексики, тоже все умеет, что от него требуется, тоже вроде как все есть. Чего нет: нет ни джаза, ни фламенко, ни, тем более какого-то авторского синтеза сиих субстанций. Есть некий латинский колорит, более характерный для самой что ни на есть попсовой попсы. Почему ее играет столь мастеровитый музыкант и почему она играется не в заведении "Фидель", что на Дерибасовской, а в филармоническом зале во время джазового фестиваля - ума не приложу. Люди вскакивают на местах и кричат от восторга. Да, и мешают мне спать, потому что меня все это ритмически ровное упражнение на беглость пальцев при обыгрывании чего-там-положено-в-этой-традиции моментально вгоняет в сон. И вогнало таки, еще и духота в зале помогла. Добрую половину сета я добросовестно проспал. Но опять не прав я со своими критериями, а права публика и угодивший ей продюсер.
Во втором сете - трио Mind The Step из Чехии. Это басист Павел Якуб Рыба, он лидер этого трио, с ним - саксофонист Петр Альберт Венкрбек и перкуссионист Иржи Коллман. Играют довольно прямолинейный джаз-рок, но джаз-рок качественный и даже, местами, мастерский. Слушалось с удовольствием, отмечались отдельные находки (я думаю, их лучше опишут мои друзья Анна Ф. и Кирилл М.), но слушал как что-то вполне знакомое и не заставляющее втягиваться в замечательный процесс музыкотворения слишком уж глубоко. Разумеется, уровня этих музыкантов вполне достаточно для фестиваля и даже для фестиваля сильного - но лишь как "одного из" выступлений. А вот в клубе это трио, показалось мне, могло бы быть просто превосходным, ибо, подозреваю, сам Рыба весьма нуждается в более сильном потенцировании со стороны слушателей, в более явной обратной связи с аудиторией. Публика, в целом, тоже была довольна.
В третьем сете я, наконец, дождался своей музыки. Как и ожидалось, секстет Дайнюса Пулаускаса привел в полный восторг. Настоящие литовцы, со всеми присущими ей признаками отличной школы, внимания к цельному звучанию, точно выстроенной драматургии как каждой пьесы, как и выступления в целом. Классные солисты и изощренное взаимодействие солистов по два, три и четыре. Сама музыка не кажется особенно новаторской, все новации в ней запрятаны, они не макияж, а скелет. В общем, мощь исключительная, а детали, я уверен, добавят все те же А.Ф. и К.М. (и мало не покажется).
Вот так оно было для меня - но не для публики. Публика устала от длинного концерта, от духоты в зале. Да и пришла она слушать не эту музыку, а вон тот знаменитый-фламенко-джаз. То есть, да - аплодировали. Но - тихо. То есть да, слушали. Но и уходили. И это, конечно, продюсерский просчет. Потому что это тот случай, когда заведомый хэдлайнер был поставлен в заведомо проигрышные условия. Его продали не той публике и не в тех условиях.
Итого: публика получила все или почти все, на что могла рассчитывать. Хоть мытьем, хоть катаньем - ее удовлетворили. Продюсер - это Михаил Фрейдлин, который продолжает делать свое нелегкое дело, за что я ему благодарен вне всякой зависимости от своих личных музыкальных пристрастий - по-видимому, тоже может быть доволен концертной программой. Обязательства по отношению к музыкантам, не сомневаюсь, выполнены. Организовать все описанное - а ведь была еще куча мероприятий, в том числе и гала-концерт на открытой площадке, где я не присутствовал - это тоже нужно было побегать, и побегано таки было, и все так или иначе состоялось.
Но мое субъективное - вот оно-то в трауре. Потому что это, строго говоря вообще не фестиваль: его программа, если есть вообще, абсолютно и ненамеренно эклектична, а отдельные номера попросту пришиты к нему нитками на живую. Музыки настоящей оказалось досадно мало, только два сета из девяти, и это при двух музыкальных провалах (да-да, я имею в виду именно горячо принятых публикой Чижика и Ньеблу). Ну и пусть. Все-таки был Перончик и был Пулаускас. И, возможно, следующий фестиваль будет лучше.
 Олег Шестопалов,
корреспондент "Полного джаза" в Одессе
2. На первом дне фестиваля не было московских авторов "Полного джаза". Зато был автор из Киева. Ему - точнее, ей - слово для продолжения описания четвертого "Джаз-карнавала".
В первый день фестиваля действие началось с традиционной "торжественной части", к счастью, весьма непродолжительной, но содержательной. А именно: почетный президент Одесского джаз-карнавала Михаил Жванецкий сказал коротко, но емко, и в его спиче было две метких мысли. Первая: теперь солисты уехали, и бывшие оркестранты играют их роли. Вторая: очень передового джаза не будет, но зато, будет настоящий ( за точность слова "передовой" не ручаюсь, но содержание передано). И он как в воду глядел.
 Действительно, первым на сцену Филармонии вышел Леонид Чижик. Он и вправду уехал на Запад 13 лет назад. Живя в Германии, он преподает джазовое фортепиано в Ваймаре и Мюнхене. Ученики его потихоньку получают разные классные премии: в Нью-Йорке на конкурсе Телониуса Монка, "Золотое эхо" - высокую награду для молодых талантов и "Премию Баварии", в которой он живет и работает.
Что же сам маэстро? В исполненную пианистом программу вошли: Фантазия-вариации на тему Моцарта для фортепиано и струнного оркестра, импровизации на темы из "Времен года" Чайковского и дуэт с одесским пианистом Юрием Кузнецовым. Темой Фантазии стала моцартовская Ля-мажорная соната. Написанная венским классиком в виде фактурных вариаций, 1-я часть сонаты дает пищу для развития. Пианист начал его с выдержанных как бы в классическом стиле поисков, перейдя затем к разностилевым, даже близким поп- музыке интонациям. Ощущение разворачивания музыкального процесса прямо передо мной было буквально физиологическим. Меня это действо захватило и долго приковывало к себе. Как верно сказал в нашей последующей беседе пианист, "у многих исполнителей технология сейчас высоко развита, но мало кто произносит свои слова". Чижик говорит свои "слова", это очевидно, он говорил их и 20 лет назад. Они глубокие, серьезные, у него несколько "тяжелый слог". Но это он, Леонид Чижик, такой, какой есть.
 Хорошо и старательно аккомпанировал Одесский камерный оркестр, которым руководит опытный музыкант Игорь Шаврук. Не был правильно выведен звук, не хватило почему-то времени для саунд-чека - жаль, так как на репетициях все звучало лучше. На темы "Подснежника" и "Баркаролы" композиции получились повеселее, покороче и подоступнее, но это и хорошо, напряжение спало. С Юрием Кузнецовым играли "на пару", старались поприкалываться поавангарднее, и это удалось.
На следующий день мне довелось пообщаться с Леонидом Чижиком. Во время нашей встречи маэстро рассказал, что много работает в стиле crossover, соединяющем классическую музыку и джаз. В этом направлении созданы и сыграны программы на музыку П. Чайковского, Г. Генделя, несколько моцартовских вариантов. Один из них недавно прозвучал в Карнеги-Холле с оркестром Kremerata Baltica Гидона Кремера (сам маэстро исполнил несколько специально для него написанных скрипичных вариаций). На вопросы о перспективах джазового процесса Леонид Аркадьевич ответил, что наблюдает транснациональное развитие джаза, являющегося сегодня универсальным языком музыкального общения. Рассказал и о концертах, незадолго до Одессы сыгранных в Харькове, городе юности (Чижик закончил харьковскую десятилетку при консерватории как пианист и композитор). Там музыканта не только хорошо приняли, но буквально каждый старался прямо "потрогать руками".
Выходить играть после такого большого музыканта, как Чижик, очень сложно. Киевское трио играющего в наших клубах молодого немца-тенориста Гетца Грюнберга, басиста Сергея Макарова и барабанщика Алика Фантаева выглядело, прямо скажем, не очень интересно. А я, если честно, у себя даже пометила, что после Чижика играть - себе вредить. Чистый мэйнстрим с нередкими интонационными простоватостями. Хотя отдельные хорошие моменты были - например, звуковая напористость Грюнберга и в хорошем смысле "приспособляемость" Фантаева, безусловно, отличного ансамблиста.
Последними в этот вечер играли ребята из совершенно электрического трио "Регтайм" (Нальчик). Если, опять же, честно, джаза в их стиле маловато будет. Меня и Хайрам Буллок в такой манере через полчаса напрягает. А хлопцы из "Регтайма" притомили сполна. Играют, конечно, громко, этого не отнимешь, но мысли несколько неглубоки, опять же, пардон. Вот и все, что случилось в Одесской филармонии 23 сентября 2004 года.
Ольга Кизлова
музыковед, Киев
фото Олега Владимирского
3. Взгляд из Москвы (окончание)
Московскому дуэту авторов, вырвавшемуся, как мы доложили в
предыдущем выпуске, в Одессу всего на два фестивальных дня из четырех, осталось, как сообщил выше Олег Шестопалов, осветить в музыкальном плане уже охваченный им в плане общечеловеческих ценностей третий день фестиваля (25 сентября), ибо день второй был в этом плане охвачен нами неделю назад. Этот вечер в зале Одесской филармонии открыло выступление испано-мексиканского дуэта гитаристов Эдуардо Ньеблы и Хуго Элицальде. Состав, бесспорным лидером которого выступал г-н Ньебла, был представлен как дуэт, исполняющий джаз-фламенко. На поверку эта характеристика оказалась, как справедливо и прозрачно намекнул наш коллега, не вполне соответствующей действительности. Правильнее было бы все-таки говорить о качественно исполненной инструментальной музыке, стилизованной в числе прочих музыкальных направлений под джаз и фламенко. Впрочем, о том, как нам открывалась эта музыкальная ткань - по порядку.
 Состав исполнил композиции с трех своих последних альбомов. Первая пьеса носила название "The North Wind". Спокойный темперамент, триольные рисунки, минор -
таким было вступление Ньеблы; затем вступил Элицальде, и начались перкуссионные переклички, общеузнаваемые намеки на испанскую стилистику. Именно намеки: то, что звучало - сразу звучало прежде всего как некий "общеевропейский инструментал", звучало виртуозно, но прежде всего без свойственных подлинному фламенко эмоциональных выхлестов и надрыва.
Так и пошло. Встречались, встречались в игре этого дуэта интересные гармонические последовательности, фактура витиеватая, много гитарной мелизматики. Встречались и попсоватые мелодические обороты, обыгрывания (хоть и не слишком пошлые) "золотой каденции" и шаблонных испанских гармонических оборотов. На джазе и фламенко эти музыканты, факт, явно не зацикливаются. Влияние имеет место, но не более того.
Потом пошло суровее. Примерно к пятой пьесе в саунде двух акустических гитар явственно зазвучал сначала smooth, чтобы не сказать - Easy Listening, а к шестой - уже и откровенно цыганский разухабистый кабак. Увы, но публике это понравилось сильнее всего.
Так оно и пошло. Перкуссия на гитарных корпусах, испанщина, кабак. Публика хлопает на первую долю, что особенно приятно на джазовом фестивале (впрочем, справедливости ради надо признать, что так хлопать ей показал Элицальде). К нашему полному моральному удовлетворению, хорошо и надолго запомнившийся попытками организовать в первый вечер сельскую дискотеку осветитель в явственном восторге ритмично мигает лампочками. Овация начинается, не дождавшись конца пьесы...
 Второе отделение было чешским: играл басист Павел Якуб Рыба со своим составом. Сразу стало видно, что это люди веселые и, как бы это сказать, не отягощающие себя чрезмерно серьезным подходом к Высокому Искусству. Играют они здорово, но предпочитают не рвать органы своих тел на глубокие бездны человеческих эмоций или же горние выси духа, но попросту оттягиваться, играя друг с другом в безобидные, но внешне эффектные музыкальные игры, вполне соседствующие с современным креативным джазом и даже базирующиеся на его приемах и идеях. Вот отделение открывает стандартный-престандартный "St.Thomas". Тему играет альт-саксофон (Петр Альберт Венкрбек) с басом в унисон. Начинается рваное соло саксофона. Виснут большие, эффектные, но никак не мотивированные шаблонными ремесленными подходами паузы. Один из нас пишет в блокноте: "Видимо, саксофонист совсем псих".
Вторая пьеса - ритмически это среднетемповый свинг, а тему бас и саксофон снова излагают в унисон, по полутонам вверх четвертями. Бас продолжает играть тему, поверх рубится саксофон - импровизирует. Временами кажется, что налетает откуда-то запах импровизационных построений Эрика Долфи. Но не в звуке - звук у пана Венкрбека вполне обычный, а вот подход к импровизации - весьма неформальный.
 Так оно и дальше идет. Все по очереди играют соло. Технично (особенно лидер: с басовой техникой и с умением развить на бас-гитаре как характерно басовые, так и совсем гитарные линии у пана Рыбы все в порядке). Безбашенно (это - в особенности - саксофонист). Да, с башней тут не то чтобы не дружат, но как-то не утомляют себя, повторимся, излишней серьезностью. Вот музыкантам дарят розы. Пан Рыба и перкуссионист Иржи Коллман попытались их приделать к стойкам микрофонов, а саксофонист, не найдя подходящей стойки, засунул розу в раструб своего инструмента, чем вызвал в зале крики "браво"...
 Третье отделение - еще более восточная Европа, а именно - Литва: Дайнюс Пулаускас (клавишные), Владислав Бабковский (бас), Аркадий Готесман (перкуссия), Римантас Бразайтис (саксофон), Еугениус Юнавичус (гитара), Линас Буда (ударные).
Литовская школа из европейских по самобытности может равняться разве что с норвежской и польской. Особенно - музыка тех, кто шел уже вслед за первым поколением, поколением легендарного трио Ганелина. Это второе поколение и составляет сейчас основную силу литовского джаза (есть и третье, молодежное, крайне разнообразное и разнонаправленное в своем поиске). И в этом поколении кряжистый, немногословный клавишник Дайнюс Пулаускас, возглавляющий этот секстет, играет далеко не последнюю роль.
 Московским авторам довелось в марте сего года видеть в российской столице другую инкарнацию квартета - где основные мелодические линии принадлежали саксофону и трубе. Теперь в секстете сменился саксофонист, а вместо трубача объявился гитарист. Сразу можно ожидать усиления джаз-рокового элемента. И не без оснований. Уже первая пьеса - вполне джаз-роковая, а со второй начинаются фирменные пулаусковые тембровые сложности: синтезатор то совсем "синтетичен", то переходит на тембр флейты, то - фортепиано (и играет этим тембром соло), затем в медленном темпе следует очень мелодичное соло баса, темп возрастает, и на зал вновь обрушивается синтезаторно-рояльное соло Пулаускаса - изложенное уже не в классической европейской мотивности, а языком бибопа. После соло перкуссиониста ожидаем темы, но перкуссия трансформируется в еще одно, почти шумовое соло клавиш - и только тогда следует вновь быстрый темп и завершающая тема.
 Следует "Самба", так ее объявил басист. Трудно сказать, насколько это самба, но в этой пьесе плотная фактура, звучит она весело, подвижно - хоть и не по-бразильски, а вполне по-литовски. А вот четвертая пьеса - почти манифест Пулаускаса: синтезатор подвешивает аккорды, поверх которых играет тему гитарист, причем сразу с "наворотами", с тонкой мелизматикой и элементами импровизации. Но это, оказывается, была только тема вступления! Присоединяется весь ансамбль, и необычная музыкальная фактура, развившись как баллада, трансформируется в "слабо классифицируемую авторскую музыку в размере 9/8", как отмечает один из московских авторов в блокноте. Сложно, красиво, камерно - и очень насыщенно.
 Примерно так же можно определить и весь остальной материал литовского секстета. Они не злоупотребляют динамическими рывками, и их ансамблевую ткань трудно назвать рыхлой - и это, допустим, в сравнении с ансамблем пана Рыбы происходит отнюдь не потому, что у Рыбы три инструмента, а здесь шесть. Просто Пулаускас преследует совсем иную цель. Он не играет в музыку, он играет музыку. Он готовит эту музыку, заботливо расстилая изобильные, но очень деликатно устроенные основы для протяженных, насыщенных и чаще всего очень интересных, если следить за развитием мысли музыкантов, импровизационных кусков - которые вполне произведут впечатление и на менее подготовленного слушателя, каковой, быть может, и не сумеет так уж подробно проследить за тем, как там развивается импровизационная мысль гитариста или саксофониста, но будет просто впечатлен тем, как здорово этот музыкант (и все остальные музыканты ансамбля) играет, ведь даже совсем не подготовленному слушателю ясно, что если вон тот мужик с дудкой играет очень много нот на единицу времени, то он, скорее всего, молодец, раз уж ноты эти не просто производят впечатление водопада звуков, но и вызывают у него, слушателя, некие эмоциональные отклики - а они таки вызывают. Правда, эмоции в музыке Пулаускаса сдержанны, логичны и объяснимы. Но такова уж природа его умной и непростой музыки.
Да, думают московские авторы вслед за своим одесским коллегой и другом Олегом Шестопаловым (ну, то есть, на самом-то деле одновременно с ним, просто читатель видит эти строки именно в такой последовательности). В этой фестивальной программе было два выдающихся коллектива, польский и литовский. В ней было также несколько коллективов, за которые ничуть не было стыдно, хотя выступление полным отделением в большом филармоническом зале для этих коллективов представляло собой очевидный прыжок хоть на полсантиметра, но выше своей собственной головы. В ней были также коллективы, необходимость присутствия которых в программе явно ничуть не уступала необходимости присутствия других коллективов, которые тем не менее в этой программе не присутствовали. Но и им, этим не-необходимым, досталась толика, и немалая, народной любви, ибо слушатель одесский оказался снисходителен к попсовой халтуре как минимум настолько же, насколько открыт, терпелив и даже благорасположен к необычной, яркой и новаторской музыке. В общем, карнавал оказался карнавалом. Шумным, пестрым, ярким, мозаичным, многосоставным и широко раскинувшимся, и даже не претендующим на равноценность всех своих элементов. Следует ли это, вслед за первой частью сегодняшней "темы номера", оценить как неудачу продюсера? Да ни в коем разе. Напротив: именно с точки зрения продюсера здесь все сделано здорово.
Ну, другое дело, что, возможно, следовало чуть настойчивее разделить жанры. Что стилизациям было место на открытой сцене, клубным составам - на клубных подмостках, а новаторам и творцам - таки в филармоническом зале. Что формирование фестивальной программы стоило бы рассматривать не просто как один из элементов праздника, но - как его ключевой элемент, потому что салют, в ходе которого только часть припасенных фейерверков выстреливает, другая же часть чадит и воняет, а третья и вовсе отсырела и никуда не полетит - не самый увлекательный салют, пусть даже выстрелило
относительно много и разноцветно.
И дай-то Бог, чтобы выяснилось, что мы просто необоснованно высоко задираем планку, размышляя о том, каким может быть хороший салют!
 Анна Филипьева (текст),
Кирилл Мошков (текст, фото)
|
Не стало Владимира Михновецкого. Неожиданно, безвременно, бессмысленно. 41 год - не просто безвременный, а обидно безвременный уход.
С 7 по 9 октября в рамках "недели фортепианной музыки" в московском "Ле Клубе" выступил пианист Андрей Китаев. Очень бы хотелось сказать, что пианист российский, но, к сожалению, Китаев уже очень давно не живет в России, места его обитания менялись достаточно часто: разные уголки Америки, Испания, а теперь и Австрия. "Я цыган. Цыган без табора," говорит Андрей. "Я не знаю, где мой табор, где моя страна, где моя семья. Я слишком часто в разъездах и если честно, я очень устал. Даже собаку завести не могу, я же почти не бываю дома". Вместо собаки музыкант завел игуану. Они не так сильно привязываются к человеку, и за ними проще ухаживать в
отсутствие хозяина. 
Этот приезд Андрею Китаеву дался нелегко, потому что в данный момент у него была дополнительная миссия. Он должен был захоронить прах матери, которая умерла всего несколько месяцев назад. Вдобавок каждый день концерта менялся кто-то из музыкантов: в четверг играли Виталий Соломонов (контрабас) и Сергей Остроумов (ударные), уже в пятницу Соломонова сменил Сергей Хутас, а в субботу вместо Остроумова сыграл Александр Машин. Кстати, от этого барабанщика пианист был просто в восторге: "Столько эмоций, экспрессии. Удивительный музыкант". 
Выступления Китаева были отмечены некоторой грустью. И периодически это передавалось публике. Лиричные композиции вызывали у женской части аудитории слезы на глазах, а затем, как бы хватаясь за соломинку, зрители с ажиотажем воспринимали такие хиты, как "Love For Sale". 
Дирекция театрально-концертных программ и компания Elephant Records под патронажем Федерального Агентства по культуре и кинематографии, при поддержке Министерства Культуры Бразилии, Министерства Иностранных Дел Бразилии, Бразильско-Российской Торгово-Промышленной Палаты, Министерства культуры Кубы, Министерства иностранных дел Кубы, Посольства Бразилии в РФ и Посольства Кубы в РФ представляют:
Милчо Левиев - легендарный пианист, композитор и аранжировщик из Болгарии, живущий в США на протяжении последних трех десятилетий. Сегодня его имя ассоциируется с такими музыкальными направлениями, как классический американский джаз, симфоджаз, джаз-рок. Многократный обладатель премии Грэмми, почетный доктор парижской, лондонской и мадридской музыкальных академий. Получив серьезное консерваторское образование, Милчо Левиев являлся пианистом, музыкальным директором и аранжировщиком таких всемирно признанных звезд, как Дон Эллис (Don Ellis), Кармен Макрэй (Carmen McRae), Жуан Жильберту (Joao Gilberto), Арт Пеппер (Art Pepper), Майкл Фрэнкс (Michael Francs), группа Manhattan Transfer, Ал Джарро (Al Jarreau), Хэрби Мэнн (Herbie Mann) и многих других. По мнению одного из столпов американского джаза, ныне покойного бэндлидера Каунта Бэйси, Милчо Левиев - один из ярчайших пианистов-виртуозов в истории мирового джаза.
Жуан Донато (Joao Donato) - композитор, пианист и аранжировщик. Его причисляют к основоположникам одного из самых ярких направлений латиноамериканского джаза - босса-новы. Великий музыкант на протяжении последних 40 лет является культовой фигурой не только в Бразилии, но и во всем мире. Чувственность и элегантность мелодий, облеченных в изысканные ритмы босса-новы, навсегда покорили публику, независимо от возраста и музыкальных пристрастий. Пластинки и альбомы Донато давно стали классикой и расходятся в Японии, США, Латинской Америке и Западной Европе. Несколько альбомов с участием Жуана Донато номинировались на "Грэмми" (в том числе "Латин Грэмми" - специализированную разновидность этой престижной премии, предназначенную специально для латиноамериканской музыки). Жуан Донато оказал влияние на несколько поколений пианистов и композиторов разных стран. 
Ванда Са (Wanda Sa) является одним из лучших женских голосов за всю историю бразильской современной музыки. Уже в возрасте 19 лет она стала солисткой легендарного оркестра Brazil - 66 под управлением Сержио Мендеса (Sergio Mendes). Диски с ее записями до сих пор расходятся миллионными тиражами в Японии и Западной Европе. Одним из последних достижений певицы стал выход альбома с Жуаном Донато, получивший высочайшую оценку. Ее голос, бархатный, многогранный, свободный, ее фантастическая игра на гитаре навсегда врезаются в память тех, кому довелось побывать на концертах певицы. 
Эмилио Сантъяго (Emilio Santiago) - сегодня один из самых известных певцов в Бразилии, о чем говорит тот факт, что ему часто заказывают исполнение национального гимна перед матчами футбольной сборной Бразилии. Дебютировав в начале 1970-х, выпустил целый ряд интересных альбомов, охватывающих широкой спектр бразильских музыкальных стилей. Обладатель премии "Грэмми". За последнее время пять его альбомов разошлись столь высокими тиражами, что получили "платиновые диски".
В программе будут исполнены известнейшие произведения латинской музыки и американского джаза в уникальных обработках Чучо Вальдеса.
15 и 16 октября, "Cool Train Club" (ул. Б.Садовая 8, развлекательный комплекс "Б2") - Jazz Festival в честь двухлетия клуба "С днем рождения, Cool
Train!!!"
26 октября в клубе "Марика" в цикле братьев Михаила и Андрея Ивановых "Звезды Черного Гарлема" поет нью-йоркская вокалистка Мелба Джойс. 28 октября она же будет петь в концертном зале им. Чайковского в очередном концерте цикла "Мелодии симфоджаза", посвященном 70-летию саксофониста Георгия Гараняна и 30-летию созданного им ансамбля "Мелодия".