Худшие мои опасения подтвердились: в Монреале лучше, чем в Иерусалиме. Безопасней, чище. Озерней, парковей.
Точно бы с дружком подрался по пьянке, а наутро не вспомнить - из-за чего. Ребра болят, "фонари" мигают...
- Вань, чего это мы?..
- А леший его знает!..
- Ну так прости, что ли...
- Да уж и ты меня прости!..
- И что это на нас нашло!..
Так оно в Монреале. Евреи с арабами: "Вань, чего это мы?.. А леший его знает!..". Индусы с пакистанцами: "Ну так прости, что ли... Нет, это ты меня прости!.. Кашмир какой-то!"... Чеченцы с русскими, армяне с азербайджанцами: "И что это на нас нашло?... И что это на нас нашло... И что это на нас нашло..."
Скорее уж "прошло", чем "нашло".
Острота самоопределения прошла. Тягость родового сознания. Корни если и не поотсохли, то истончились.
Канада, пространная, двуокеанная - новая суша после Потопа. Мир уПотоплен в крови.
"Глобализм", "мондиализм", "мировая деревня" - вот будущее человечества. Всякое "я" конфликтно - потому, что "я", а не "ты". Значит, нужно отказаться от "я".
Хочу покаяться в грехе ненависти к израильским "либералам", расписавшим фатальный мир с палестинцами в 93-м. Я считал их циничными шкурниками, врагами народа. В Монреале моя ненависть к ним поутихла. Я понял, что двигало ими. Желая сторговать Арафату священные для нас пески и руины, они искренне пеклись о нашем благе. Высвобождение из-под проклятия "я" есть несомненное благо, поскольку отнимает повод для войны, для смерти.
Но уйдем от теории.
Мне хотелось понаблюдать, как же происходит "глобализация" одного, отдельно взятого, индивида. Не беженца, не "ивана, не помнящего родства", но чтобы - Личность. Чтобы корневое, мощное "я" пронизывало его. Чтоб непросто было мутировать.
Знакомый ресторанщик долго и безуспешно искал музыканта на новогоднюю ночь. Я помогал ему в поисках. Расспрашивал случайных людей. Кто-то дал телефон Давида Маргаряна. "Да, я вполне в состоянии отыграть в ресторане!" - подтвердил он по сеllу. Я был уверен, что осчастливлю моего ресторанщика, но опоздал. Вакансия была уже занята. Но телефон музыканта сохранился.
Я воспользовался им спустя два месяца - когда задумал этот очерк. Предновогодняя беседа по сеll'у оставила во мне зерно интуитивного интереса. Я бывал в Армении, мне знакомы их городские голоса. Угадывался мир. Мы договорились о встрече.
Я направлялся к нему, не зная о нем ни-че-го. Это журналистское хамство, но иногда приходится. И еще был риск. А вдруг - окажется ни рыба, ни мясо, ни горох, ни изюм. Редко, что ли, интуиция подводила?..
Братцы, это такой класс!..
И настолько в "тему"!..
Отыщется ли в чем другом столько ползучей "глобализации", как в... джазе!.. Самое космополитическое из искусств. Даром, что из Африки родом. Играть джаз, а тем более сочинять для джаза - козырно везде. И элитарно тоже.
Вот, даже понятие такое есть: "Realbook 1", "Realbook 2"... то есть "джазовые стандарты". Это семенной фонд жанра, несколько десятков тем, которые звучат на всякой широте, где только есть понятие о том, что такое джаз. А такое понятие существует сегодня повсюду.
... Не то что еще лет 15-20 тому назад.
 В 80-е годы в Ереване было совсем скудно с джазом. По ТВ раз в неделю шла получасовая передача в ночное время. Все в ней начиналось и заканчивалось Оскаром Питерсоном. Салаты, первое блюдо, второе блюдо, компот, десерт - все О.П. да О.П. Техника у О.П. была фантастическая, но ведь не единственная под луною.
Давид же Маргарян, выучившись на конвенционального пианиста, играл в эстрадных оркестрах, где до его слуха и докатились некие другие гармонии. Появились кассеты, клавиры.
Если бы не джаз, в нем не проснулся бы композитор. Есть такая версия. Факт, что консерваторским его дипломом была композиция... джазовая. И это в классе Эдуарда Мирзояна, тогдашнего советского Председателя всей армянской музыки.
Ну а в поздне-советское, и тем более в "смутное" развальное время ранних 90-х джаз превратился в настоящую тропку-торопку Давида, вывел в люди, стал хлебом и компасом.
Джаз привел его в Монреаль.
Монреальский джазовый фестиваль - один из престижнейших в мире. Есть по меньшей мере несколько десятков ресторанчиков, пабов, где ежевечерне утюжат-переутюживают джазовый стандарт. Став аспирантом джазового отделения, Маргарян не раз был свидетелем официальных (!!!) университетских зачетов, проходивших в питейных подвальчиках down-townа, где полумрак, джин-тоник и еще что покруче. Словом, это правильное место - город Montreal, провинция Quebec.
Но мы о "глобализации".
Сначала происходило обратное. Тылами Маргаряна-эмигранта были армяне. Сородичи, но не обязательно земляки. Армянская диаспора в Монреале невелика, но разновидна. "Дашнакцутюн", "Bolsahay", "Рамковар", "текеяновцы", "Сурп-Акоп" - вот, навскидку, названия главных партий. Последний по времени концерт "David Markarian Trio" прошел в декабре в Foundation Bolsahay, основанном армянами, выходцами из Истамбула.
Несколько слов о трио. Помимо самого Давида - это еще Карл Сюрпренан (Karl Surprenant, контрабас) и Матье Тессье (Mathieu Tessier, ударные), франкоязычные квебекуа, в жилах которых едва ли сквозит армянская кровь. Познакомились в университете на джазовом отделении. Попробовали "сombo". Сыгрались. Маргаряновское "трио № 1" (1987) точно бы расцарапало их натруженный подыстертый слух. Самобытные ориенталистские кольца маргаряновских гармоний звучали новаторски для этих берегов.
С тех пор они репетируют и выступают. Университетские педагоги, хотя и путают временами Армению с Румынией (фонетически - "рм-рм" - это корректное "путанье"), настоятельно рекомендуют аспиранту Давиду не менять своей ориенталистской манеры. В ее своеобразии шанс - на привлечение внимания, на успех. Вопреки очевидной логике этих рекомендаций сам Давид полагает, что говорить об "армянском" джазе - не приходится. "Я могу использовать армянские темы, но армянским от этого джаз не станет!" - утверждает он.
Такая определенность делает честь музыканту. Он не желает занимать "представительскую", "этнографическую" нишу в гамбургском счетоводстве настоящих профи. Стремится играть на их поле, по их понятиям.
Самое время порассуждать - а что же это, собственно, такое: национальная музыка?.. Уж не химера ли?.. Не китч?..
Достаточно ли изобразить музыкальными средствами горный ручей, шумящий в вознесенных лесах Дилижана (как этого требовал Мирзоян на занятиях в консе), для того чтобы эта музыка стала армянской? Допустим, сонатные акварели Рахманинова, действительно, по-новгородски и по-тамбовски пейзажны, но в приеме ли дело?..
Грешным дело,м я не очень-то верю в полную искренность великого Хачатуряна, заявившего о своем "Спартаке": "Я старался писать музыку для всех, не выпячивать колорит, не дай Бог!.. но все кругом твердят про национальный характер этой музыки!".
Сказано кокетливо и... лукаво.
К моменту написания "Спартака" Хачатурян уже несколько десятилетий как проживал в Москве. Его учеба, общения, кругозор... все было завязано на Москве. Тем более - всесоюзная слава. Самородок, артист, он перфектно разыграл национальную карту. Попробовал бы стать Мясковским или Шостаковичем ... глядишь, и музыку писал бы не хуже. Таланта, может быть, и хватило бы. Да вот сталинских премий не видал бы - это уж точно.
Сами "армянские" армяне с известной долей иронии относятся к патриотизму армян иноземных.
Гора Масис, река Аракс, коньяк "Наири", композитор Хачатурян... - вот остекленевший набор ценностей, альтернативных т.н. ценностям западным.
Похоже на анекдот, но правда. "Где вы будете работать после Университета?" - спросил жену Давида, Арусяк, один из бейрутских армян с многолетним монреальским стажем. Арусяк, флейтистка-докторант, отвечала скромно: "Надеюсь, что в каком-то из местных симфонических оркестров!". "А что, в Монреале есть оркестры?"
С другой стороны - та же Арусяк не может забыть странного и трогательного явления, происходившего с Давидом в первые полгода по прибытии в Монреаль. "Вечерами он крутился в кухне возле меня и рассказывал одну нескончаемую повесть под условным названием "Детство". В итоге я знаю всех его соседей по улице, их странности и привычки, причины их многолетних склок и привязанностей, имена их домашних кошечек и собачек,.. я знаю о них все".
Странности соседей по улице, внутрисемейные их расклады, даже имена их кошечек и собачек ... - звучит почему-то подлинней, чем гора Масис или река Аракс. Потому что частное-личное.
Но вернемся к нашему "глобализму", не признающему этого частного-личного.
Хотим мы или не хотим, но джаз навсегда прописан в наборе тех побрякушек, словечек, сокровищ и хлама, которые мы называем "западными ценностями". Подразумевая под Западом ... в основном, Америку.
В условиях сегодняшнего, пока еще весьма либерального "глобализма", Маргарян располагает площадью для маневра. Он может позволить себе быть Хачатуряном и Шостаковичем одновременно.
В нем исподволь, из-подземно, как по жароустойчивому абрикосовому стволу в араратской долине, поднимается первый его CD. Эстрадные шлягеры Роберта Амирханяна уживутся там с bossa nova и блюзовой медитацией, сочиненными здесь, в окованной снегами квебекской провинции.
Арусяк, работающая на part-time в музыкальном салоне Archambault, уверена в том, что диск будет замечен. Музыкальная подготовленность монреальских меломанов - залог тому.
Хочется постучать по дереву и разделить эту уверенность. Потому что - если диск "пойдет", то и остальное приложится. Музыкант реализует себя, презреет все, что отвлекает от главного: частные уроки... ресторанные приработки...
Я почти не сомневаюсь в благоприятной музыкальной судьбе Маргаряна. Но я решительно не способен предсказать, что произойдет с его колеблющимся "я". Как, впрочем, и с десятками тысяч современных ему эмигрантских "я", прибитых к антлантическим берегам.
Надолго ли сохранится комфортная сегодняшняя ситуация умеренного "глобализма", или же, как некогда Советский Интернационал, она будет взрезана неистовым гением этнических само-поисков и само-определений?
Если арабоевреи, индусопакистанцы, русскочеченцы переплавятся в условных канадцев, то тогда еще куда ни шло.
А если не пожелают?..
Великий, подлинно-великий Комитас, родившийся и умерший до и вне пределов досягаемости Сталинских премий, был европейски-знаменитым и по-европейски же образованным музыкантом. Явно не почвенник. Его лекции-концерты в Париже и Берлине стали абсолютным открытием. Древнецерковная музыка Армении, ее уникальная нотная система, ее моносодический до-христианский фольклор были исполнены неотразимого шарма для подыстертого на всяких там "дебюссях" европейского слуха. Да и сама визуабильность Комитаса, монашеская, планетарная строгость его черт, добавляли силу произведенному впечатлению.
И что же... Пришли война, геноцид армян в Турции. По пути в ссылку Комитас стал очевидцем ужасной трагедии соплеменников. На его глазах были убиты сотни детей, женщин. Это сломило его дух, лишило разума. Последние 20 лет он провел в Виль-Жуифе - предместье Парижа - в больнице для душевнобольных.
Такова была плата за "я".
Нужно высвободиться из под фатального "я", нырнуть под глобалистский зонтик - чтобы выжить.
С другой стороны - "глобализм" обессмыслил Историю.
Поэтому - я не знаю, как правильно.
Мы желаем талантливому и артистичному Давиду Маргаряну того, чтобы особое, художническое Провиденье охраняло его.
Борис Клетинич,
Монреаль, Канада
|
