Тяжело писать о таком событии мне, безъязыкому: опять пожалел, что не имею музыкального образования. Концерт 24 апреля был очень изощрен технически, и наверняка заслуживает более тщательного обсуждения, чем это могу сделать я.
С другой стороны, вспоминаю реплику Георгия Гараняна, услышанную лет 25 тому назад. У себя дома он предложил послушать какой-то диск (кажется, Дона Эллиса), пригляделся ко мне и позавидовал тому удовольствию, которое я получал от музыки. А для него - сказал он - удовольствия от музыки не существует: музыка вызывает лишь профессиональные рефлексы. Так что, несмотря на свое невежество, все же попробую рассказать, что я увидел и услышал.
 Выступал польский пианист Иоахим Менцель, про которого раньше я ничего не знал. А пошел я на концерт ради российского саксофониста Олега Киреева, которого слышал ранее и который произвел на меня прекрасное впечатление.
Г-н Менцель оказался очень гибким и живым молодым господином. Его "фишка" - необычайное обаяние игры. В процессе игры он немножко танцует - согласитесь, что для пианиста это редкость. А кланялся слушателям г-н Менцель так, как этого я никогда не видел у отечественных музыкантов, ограничивающихся кивками той или иной глубины.
Сначала меня несколько удивило отсутствие в трио контрабаса: вместо него был электрический бас (Аркадий Овруцкий). Но очень быстро выяснилось, что связка Менцель-Овруцкий очень хороша: дистиллированный звук бас-гитары чудесно сочетается с очень живым и теплым звуком г-на Менцеля. Ударные (Игорь Игнатов) и бас обычно держали хард-боповый ритм, и от пианиста можно было ожидать соответствующего стиля. Но этот пианист был ритмически и гармонически намного свободнее, чем принято. Сочетание "забойного" хард-бопа и "человечного" рояля оказалось необычным и очень привлекательным.
Взаимодействие музыкантов было великолепным. Музыку украшали "мини-кульминации", в которых, как по волшебству, синхронно участвовали все три музыканта.
Что, возможно, мешает г-ну Менцелю - так это избыточная техника (возможно, следствие молодости). При демонстрации своей техники этот пианист похож на других хороших джазовых пианистов: место для свободы сокращается, обаяние съеживается. Прекрасное чувство паузы, присущее пианисту, становится невостребованным.
 Во второй половине концерта к трио присоединился Олег Киреев.
Тенор-саксофон, вероятно, наиболее гибок из всего саксофонного семейства. Он может звучать и женственно, и мужественно - в соответствии с индивидуальностью музыканта. Саксофон г-на Киреева - ярко брутален.
Эталоном мужественного тенор-саксофона обычно справедливо считается Джон Колтрейн. Г-н Киреев играет совершенно по-другому: в его соло отсутствует горняя тоска и скупая мужская слеза. Зато имеется прекрасная техника: при жестком музыкальном напоре звук саксофона по-мужски красив и "эталонен". Даже когда саксофонист извлекал из инструмента тихие, чуть дрожащие звуки верхнего регистра, было ясно, что это - нежность именно мужчины.
На концерте две яркие индивидуальности взаимно обогатили друг друга, причем, судя по вступительному слову Кирилла Мошкова, далеко не в первый раз. "Жаль, что вас не было с нами".
 Владимир Головач,
технический писатель
|
