 Когда в 1971 году на незабываемых концертах Дюка Эллингтона в Ленинграде маэстро слегка касался пальцами клавиш рояля, и в ритме трех четвертей только намекал тему "Take The "A" Train" своего друга и коллеги - композитора, аранжировщика и второго пианиста оркестра Билли Стрейхорна - зал мгновенно взрывался аплодисментами. И это были аплодисменты не только великому маэстро, его другу и знаменитому и долгожданному оркестру. Это были аплодисменты и человеку, которого хорошо знали и любили джазмены и джазфэны в СССР, да и во всей Европе - американцу Уиллису Коноверу, имя которого не знает и не помнит Америка.
Не знает и не помнит - потому что он около 40 лет проработал на государственной радиостанции "Голос Америки", где бессменно вел программу джазовой музыки, транслировавшейся на Европу. Ее позывными и была пьеса Билли Стрейхорна "Take The "A" Train" в исполнении оркестра Дюка Эллингтона. Именно благодаря радиопрограмме "Голоса Америки" эта пьеса было хорошо известна миллионам любителей джаза во всей Европе, в том числе и в СССР, и в тогдашнем Ленинграде. И именно поэтому любители джаза Ленинграда (да я уверен, что так было и в Москве, и в Минске, и в Ростове, где пролегал маршрут гастролей оркестра Эллингтона ), узнав по первым тактам тему "Take The "A" Train", приветствовали аплодисментами и американца Уиллиса Коновера, давшего им столько знаний о джазе через свои радиопрограммы.
А в Америке он неизвестен, потому что по законам США единственное государственное средство массовой информации - радиостанция "Голос Америки" - не имело права вещать на свою страну: государство не может оказывать влияние на информацию, распространяемую внутри страны. Средства массовой информации в США, как и в других демократических странах, независимы от органов власти, и именно поэтому жители США ничего не знают о Уиллисе Коновере, который шесть раз в неделю, сначала с 22 до 24, а потом с 23:10 до 24 часов по московскому времени, с конца 40-х годов и до своей смерти в 1996 году, рассказывал радиослушателям в Европе и в СССР о джазе и показывал лучших музыкантов Америки Старому Свету. Как писал в своем эссе о фестивале джаза в Таллинне 1967 года Василий Аксенов, от звуков его голоса "вздрагивали любители джаза во всем мире".
В здании "Голоса Америки", в Вашингтоне, в портретной галерее - нечто подобное нашим "Доскам почета" - есть и его портрет, как признание его заслуг в деятельности "Голоса Америки". Однако широкому кругу американцев его имя ни о чем не говорит. И мне очень жалко, что его соотечественники не знают о нем ничего, не знают, какой огромный вклад он сделал для распространения в Старом Свете информации о прекрасном и интересном жанре - джазе - как элементе американской культуры.
Вспомним: в не очень богатое на культурные развлечения годы в послевоенном СССР, после драконовского постановления ЦК ВКП(б) об опере Вано Мурадели "Великая дружба" и других драконовских постановлений в области искусства, чуть ли не единственным неконтролируемым знатоками искусства в штатском источником информации и была передачи Уиллиса Коновера. Его англоязычная программа "Time for Jazz" не подвергалась глушению, и каждый вечер к радиоприемникам приникали тысячи или миллионы любителей гонимого в СССР джаза, ловя запретные звуки, знакомясь с именами исполнителей, композиторов, аранжировщиков и познавая неведомый мир свободы и свободной импровизации. Вот как пишет об этом в своей книге "Джаз от Ленинграда до Петербурга" музыковед и критик Владимир Фейертаг: "Честно признаюсь, что первые английские слова и фразы я выучил благодаря Коноверу... Думаю, что Коновер был учителем английского языка для целого поколения любителей джаза".
А вот что пишет об Уилисе Коновере газета "New York Times" от 25 августа 2002 года: "...Уиллис Коновер неизвестен в своей стране, но широко известен в остальном мире благодаря джазовым программам на "Голосе Америки", которые продолжались с сороковых годов до его смерти в 1996 году. Коновер делал свои программы шесть вечеров в неделю, демонстрируя безупречный музыкальный вкус и свой завораживающий слушателя голос. Вроде бы и он, и слушатели были аполитичны. Но было это в период холодной войны, радиопрограммы притягивали миллионы слушателей в Советском блоке, способствуя разрушению системы, демонстрируя свободу джазового звучания. Коновер знал, что его программы имеют существенно большее значение, чем как чисто музыкальное явление Но потому, что "Голос Америки", в соответствии с законодательством о вещании, не мог транслировать свои программы внутри США, Коновер и его популярность в мир абсолютно неизвестны дома, в США".
Если я не ошибаюсь, Уиллис Коновер был в СССР трижды. Первый раз он был в СССР в 1967 году, во время фестиваля джаза в Таллинне. Он должен был после этого фестиваля приехать в Ленинград вместе со Шведским оркестром, но шведы по какой-то причине уехали домой, а с Уиллисом Коновером приехал в наш город квартет американского саксофониста Чарльза Ллойда. Тут совершенно отдельная история о том, как американских музыкантов не хотели поселить в гостинице, сорвали их встречу с ленинградскими джазменами, и как Чарльз Ллойд, в знак протеста, лег на асфальт под уродливым памятником вождю мирового пролетариата перед Домом культуры пищевой промышленности, и лежа играл на саксофоне свою музыку...
Но этим легендарным вечером Уиллиса Коновера пригласили во Дворец культуры имени Кирова, в джазовое кафе, организованное там джаз-клубом "Квадрат". Уиллис Коновер был приятно поражен уровнем музыкантов, которые играли там, и непринужденной атмосферой джазовой сессии, царившей в этом кафе и резко контрастирующей с обстановкой в стране в целом. И там кто-то предложил Уиллису Кановеру объявить следующий номер...
Это было организационной ошибкой, продемонстрировавшей, однако, Уиллису Коноверу степень его популярности в СССР. Посетители, услышав его так хорошо им знакомый магнетический голос, сошли, как говорится, с ума от того, что увидели живьем человека, благодаря которому они очень многое узнали о джазе и которого регулярно слушают по радио. В конечном счете Уиллиса Коновера с трудом удалось эвакуировать из зала, музыкантов заставить играть, а публику с трудом удалось заставить слушать джаз. Эта история долго передавалась из уст в уста, обрастая всевозможными подробностями, имевшими и не имевшими места в действительности. Мне, к сожалению, не довелось там присутствовать в тот вечер, и я пересказываю только одну из версий событий.
В 1969 году Уиллис Коновер привозил на Московский кинофестиваль короткометражный фильм о праздновании 70-летнего юбилея Дюка Эллингтона.
И еще один визит Уиллиса Коновера в Россию был году в 1983 - во время празднования дня независимости США. И где-то в районе 4 июля тогда в Ленинградское Генеральное консульство США приехал квартет Чика Кориа и Гэри Бертона. Вместе с ними приехал и Уиллис Коновер. Мне довелось присутствовать на встрече с музыкантами в Генконсульстве и побеседовать с Коновером. Это было незабываемо - этот голос живьем в беседе со мной! На журнале "Америка", оказавшимся под рукой, Коновер оставил мне автограф. Но к истории, которая побудила меня рассказать что-то об этом человеке, имеет отношение его второй визит в СССР и демонстрация там короткого документального фильма о юбилее Дюка Эллингтона, оставшаяся, видимо, незамеченной в фестивальной круговерти. Во всяком случае, я об этом узнал только 25 августа 2002 года.
Но сначала несколько слов о почти мистических случайностях в моих "отношениях" с Уиллисом.
В 1996 году я был в командировке в США, в Вашингтоне, и, в том числе, был на радиостанции "Голос Америки". Президент старейшего в России питерского джаз-клуба "Квадрат", членом которого и я являюсь долгие годы, Натан Лейтес попросил меня передать Уиллису Коноверу буклеты джаз-клуба и какие-то звукозаписи. Я несколько раз пытался поймать Уиллиса в его офисе на "Голосе Америке", но мне не везло - он либо вышел, либо не пришел, и так несколько раз. В конце концов я встретился с другим известным в России американским музыкантом, искусствоведом, историком, бэндлидером и пр., пр., пр., - Фредом Старром, автором, кстати, книги о советском джазе "Red And Hot: Jazz in Russia from 1917 to 1990". Ему я посетовал на то, что никак не могу встретиться с Уиллисом Коновером. Фред сказал, что регулярно встречается с Уиллисом, и взялся передать ему привезенные мной материалы.
Вскоре я вернулся в Санкт-Петербург. Один мой спутник по поездке в США в первый день пребывания в Вашингтоне по моей просьбе сфотографировал меня около входа в здание "Голоса Америки", и через какое-то время после возвращения я получил от него несколько фотографий. Каково же было мое удивление и огорчение, когда на моей фотографии у здания "Голоса Америки", недалеко от меня, за моей спиной, я увидел стоящим и курящим... Уиллиса Коновера! Дело в том, что в здании "Голоса Америки" запрещено курить, и любители этого занятия постоянно толкутся и курят на улице, перед зданием. Коновер был заядлый курильщик. А еще через некоторое время из Америки пришло печальное известие - Уиллиса Коновера не стало. Известно было, что у него уже давно был рак горла.
А в августе текущего года, будучи в Сан-Франциско по делам, я рассказал своим американским друзьям о Уиллисе Коновере (о котором они ничего не слыхали), посетовал на то, что в Америке его не знают, тем более - как о человеке, вещавшим на весь мир, человеке, которым Америка может гордиться. А в бывшем СССР его слушали школьники и студенты, инженеры и музыканты, профессора и слесари, да масса людей всех слоев нашего затурканного и обворованного общества. Они узнавали имена американских музыкантов, музыку, которую они играли, слышали, что где-то за "железным занавесом", есть другой мир и другая жизнь, есть свобода, есть другие радости и боли, есть другие ценности, и главная из них, прилетавшая на волнах эфира - свобода музыкального творчества, неотделимая от свободы вообще.
Не могу не вспомнить, как, будучи шестиклассником (наверное, год 1950-й или 51-й), вместе со старшим приятелем из 9-го класса я записывал передачи Уиллиса Коновера на какую-то чудовищную магнитофонную приставку, лентопротяжный механизм которой приводился в движение от 78-миоборотного проигрывателя, а звук мы брали через микрофон от динамика приемника. Потом мы многократно прослушивали запись, пытаясь понять имена музыкантов, названия тем...
Мои друзья с интересом это выслушали, но... мало ли что расскажет наш русский друг. Людям, живущим в стране с уровнем личной свободы и независимости, просто несоизмеримым с состоянием этих понятий в СССР, трудно было это и понять, и поверить в то, что музыка - музыка, доступная им в любое время, - могла оказать какое-то влияние на формирование самосознания людей в СССР...
Так случилось, что на следующий вечер я снова был у моих добрых и заботливых, довольно пожилых, друзей в Сан-Франциско. Я подчеркиваю возраст, потому что более молодое поколение в США тоже не очень хорошо знает джаз, хотя степень оглушения среднего американца современной поп и рок музыкой в США значительно меньше, чем в Европе и, тем более, в России. Все-таки серьезный джазовый слушательский опыт как-то защитил среднего американца.
Итак, я пришел к моим друзьям, а они встретили меня каким-то бурным рассказом. Интеллигентнейшие супруги, перебивая друг друга, что-то возбужденно мне рассказывали, забыв, что я плохо понимаю английскую речь. Для меня, учившего английский в советской школе и в техническом вузе, надо говорить медленно и тщательно произнося слова, с паузами для моего филологического тугоумия, порожденного системой обучения языку, ориентированной в лучшем случае на способность прочитать какую-то статью по своей профессии в иностранном журнале, а вовсе не на владение языком, представлявшим идеологическую опасность для существующего строя.
Наконец я понял, что на следующий день после моего рассказа в газете "New York Times" напечатана статья, где рассказано в том числе и об Уиллисе Коновере. А статья посвящена сенсационной для любителей джаза находке в архивах Белого дома. Но все по порядку.
В понедельник, 25 августа, "New York Times" опубликовала статью "Новая находка в Белом доме времен Никсона". Статью написал Леонард Гармент, юрист, директор музея джаза в Гарлеме, автор мемуаров "Сумасшедший ритм". Он рассказал читателям, что в архивах Белого Дома обнаружена запись концерта33-х летней давности, посвященного семидесятилетнему юбилею великого маэстро джаза Дюка Эллигтона. Эта запись, после решения всех вопросов с авторскими правами и правами наследников, переведена фирмой "Blue Note" в CD диск, и что во вторник, 26 августа в Нью-Йорке состоится презентация этой пластинки. Далее приводится история этой находки.
Приблизительно во времена подготовки первой инаугурации Никсона в 1969 году Коновер вынашивал идею проведения празднования юбилея Дюка Эллингтона. Он обратился через помощника тогда еще вице-президента Никсона, Чарльза МакИортера, с предложением провести 70-летие Дюка Эллингтона в Белом Доме. Будущий президент США Никсон одобрил эту идею и дополнил ее, предложив вручить маэстро Медаль Свободы.
Как говорят в России, "процесс пошел". Уиллис Коновер готовил этот вечер - подбирал музыкантов, договаривался с ними, подбирал и согласовывал репертуар, готовил списки приглашенных и т.д.
Не могу не перечислить музыкантов, принявших участие в этом праздничном концерте, перечень которых, безусловно, подогреет интерес к этой пластинке и доставит удовольствие знатокам джаза: Луи Беллсон, ударные; Кларк Терри и Билл Берри - труба и флюгельгорн; Пол Дезмонд - альт-саксофон; Джерри Маллиган - баритон-саксофон; Джей Джей Джонсон и Урби Грин - тромбоны; Джим Холл - гитара, Милт Хилтон - бас. Сам Эллингтон, Эрл Хайнс, Билли Тэйлор, Дэйв Брубек и Хэнк Джонс играли на фортепиано, Джо Уильямс и Мэри Майе пели (Для неофитов в джазе - обо всех этих музыкантах, кроме вокалистов, можно почитать в недавно выпущенном энцоклопедическом справочнике "Джаз. ХХ век" Владимира Фейертага). Кстати, в этот вечер, на праздничном концерте музицировал и вице-президент Спиро Эгню, и члены семьи Никсона, а с ними импровизировал и Эллингтон, и Маллиган, и еще некоторые музыканты, которые были в числе приглашенных, но не участвовали в основном концерте. Президент Никсон вручил Дюку Эллингтону Медаль Свободы. Эта медаль - эксклюзивна, и никому более такой награды не вручали.
Несколько месяцев спустя, в июле 1969 года, Уиллис Коновер вместе с Леонардом Гарментом в составе делегации США прибыли на кинофестиваль в Москву. Коновер привез с собой короткий документальный фильм о юбилейном концерте в честь Дюка Эллингтона. Но в суматохе фестиваля этот фильм собрал небольшую аудиторию фактически где-то в частном показе, где собралось и небольшое количество московских знатоков джаза, Эллингтона и Коновера. Видимо, в Москве можно найти участников этого просмотра.
По возвращении в США Коновер и Гармент пытались что-то сделать для выпуска записи юбилейного концерта, но дело как-то заглохло и постепенно забылось. Время от времени возникал вопрос и о распространении фильма об этом юбилее, но тоже в повседневной текучке как-то отпал.
После кончины Уиллиса Коновера Леонард Гармент попытался разыскать тот короткометражный фильм о юбилейном вечере в Белом Доме. Длительные поиски ни к чему не привели. Может, в Москве кто-то что-то знает о судьбе этого фильма? Однако неожиданно в архивах Белого Дома была найдена аудиозапись того памятного концерта, что и привело к выпуску фирмой Blue Note компакь-диска, о предстоящей презентации которой и сообщала New York Times.
А еще через день мои добрые друзья в Сан-Франциско сделали мне неожиданный подарок - эту самую пластинку "1969: All-Star White House Tribute to Duke Ellington" Я уж не знаю как - в Америке многое можно - но на второй день после презентации в Нью-Йорке эта пластинка была на другом конце США, куда самолетом добираться 6 часов. (Конечно, у оптовиков диск был за несколько дней до начала продажи, да и к ретейлерам поступил не в тот же день, что была открыта его официальная продажа, а загодя: в США релиз пластинки объявляется не ДО производства тиража, как у нас, а ПОСЛЕ. - ред.).
В конечном счете моя коллекция джазовых записей пополнилась этой уникальной пластинкой. Конечно, соблюдая все законы об авторских правах, я постараюсь показать ее в эфире то ли на радио "Эрмитаж", то ли попрошу Давида Голощекина ее показать в его джазовой программе на "Эхе Петербурга". Но для меня важно, что выход этой пластинки - это не только дань великому Дюку Эллингтону и звездам, участвовавшим в этом концерте. Это еще и дань памяти Уиллису Коноверу, одному из тех, кто сделал огромный вклад в торжество идей демократии и свободы в странах Центральной и Восточной Европы, входивших в так называемый социалистический блок, или как там его называли еще. И самое удивительное, что Уиллис Коновер сам никогда не думал о своей гражданской миссии. Ему никто не вручал Медали Свободы, но большинство из тех, кто стремился к свободе в мрачных бараках социалистического лагеря, черпали силы, в приверженности к свободе в его программах и в той музыке, жизнерадостной и печальной, строгой и озорной, но всегда свободной, и существующей только тогда, когда творят ее и слушают независимые и свободные люди, и когда слушатели своей свободной и независимой реакцией на то, что они слышат - помогают музыкантам творить и импровизировать.
Так импровизировать, как импровизируют в джазе, могут только свободные люди.
А на радиопрограммах Уиллиса Коновера воспитывались в духе внутренней свободы и независимости не только миллионы рядовых радиослушателей. Слушали Уиллиса Коновера наши знаменитые теперь джазовые музыковеды и критики - Владимир Фейертаг, Алексей Баташев, Аркадий Петров, Леонид Переверзев и многие другие, блистательный переводчик большого количества книг о джазе, изданных в то идиотское время в джазовом самиздате в провинциальном Воронеже по 5 экземпляров (столько пробивали механические печатные машинки "Эрика" или "Москва") - Юрий Верменич, и работающие ныне на Би-Би-Си Ефим Барбан (в эфире - Джеральд Вуд), и Александр Кан, и Сева Новгородцев, игравший когда-то в джаз-оркестре Иосифа Вайнштейна, и ведущий джазовых программ на радио "Свобода" Дмитрий Савицкий... Почти все наши джазовые музыканты слушали эти передачи, записывали на пленку, "снимали", учились и стали на уровень, сравнимый с уровнем американских джазменов. То же происходило во всех республиках СССР, в Польше, Чехословакии, Румынии , Венгрии, Болгарии... Но учились они не только музыкальной технике и музыкальным идеям. Они впитывали дух свободы, присущий джазу, и несли его в концертные залы, на концертные площадки, в студенческие аудитории и залы НИИ и КБ, в радио и звукозаписывающие студии. И именно поэтому тоталитарная власть на интуитивном, подкорковом уровне ненавидела джаз, что у Гитлера, что у Сталина, что у Брежнева.
Как знать, не будь программ Уиллиса Коновера, коммунизм, может быть, еще какое-то время продолжал бы уродовать людей.
Как бы плохо сейчас ни было в рухнувшем социалистическом лагере, жизнь настала другая. Свобода не просто пробивается ростками через лед, бетон и асфальт тоталитаризма. Она дала бурные всходы, к сожалению, с сорняками, с мусором, с глыбами льда, бетона и асфальта прошлого. Но джазу сегодня ничего не угрожает, кроме дурновкусицы, доставшейся нам от прошлого. Слушать можно все, играть - тем более. В Санкт-Петербурге можно насчитать более полутора десятков мест, где играют джаз, он звучит регулярно в эфире, есть даже почти чисто джазовая радиостанция "Эрмитаж", можно купить любые записи, найти любые ноты. А Интернет... В 50-е годы нам такое и не снилось. И это залог грядущего торжества свободы и благополучия страны...
И все-таки я бы хотел снова послушать программы Уиллиса Коновера. Где-то ведь они сохранились. Дмитрий Савицкий говорил как-то по "Свободе", что этими записями распоряжаются члены семьи Коновера. И я надеюсь - может быть кто-то, может быть, фирма Blue Note, преодолеет консерватизм, снобизм, какие-то юридические препоны, связанные с авторскими правами и правами наследников на программы Уиллиса Коновера, и выпустят одну-две CD пластинки с его непвторимым "Willis Conover speaking. Time for jazz", и незабываемые звуки знаменитого Стрейхорн-Эллингтоновского "Take The "A" Train"...
Это было бы подарком для всех неамериканских любителей джаза, открытием для американцев и шагом к признанию заслуг Уиллиса Коновера на его родине и прекрасным памятником самому Уиллису Коноверу, сделавшему, по моему глубокому убеждению, так много для крушения тоталитаризма в ХХ веке.
И еще: мечтать так мечтать. Может быть, где-то в архивах Петербурга найдут записи концертов Дюка Эллингтона в концертном зале "Октябрьский". И выпустят пластинку. Или альбом из двух пластинок. Ибо каждый джазовый концерт, тем более в разных странах и городах, неповторим. В каждом - своя атмосфера на концертах, разный контакт зрителей с музыкантами, и совершенно разный ответ музыкантов на реакцию зрителей. Звукозапись воспроизвела бы обстановку в зале более чем тридцатилетней давности. Я не знаю, с чем можно сравнить часовое сольное выступление Дюка Эллингтона после окончания последнего концерта его оркестра, когда у сцены "Октябрьского" собралось, может человек 300. Они просили его что-то сыграть, и он послушно выполнял просьбы зрителей, играя тему за темой, сопровождая это своей обворожительной улыбкой, адресованной нашим любителям джаза... Это был не глоток свободы, а вал. Может, есть где-то и эта запись - ведь в "Октябрьском" все писали на всякий случай.
Юрий Вдовин,
Сан-Франциско - Санкт-Петербург
|
