Выпуск # 33
2002
|
| Нью-Йорк: банджо, Бэла, бананы и "бест оф" в боллруме |
|
 В последнее время в Нью-Йорк, помимо Кировского балета, заехало на гастроли еще несколько творческих коллективов, представляющих интерес для людей без высшего архитектурного образования. Два из них выступили в минувший четверг в зале "Хаммерстайн боллрум", что на 34-й стрит в Манхэттене.
Это "Бэла Флэк и флэктоунс", двухчасовой концерт которого открыл относительно молодой коллектив Deep Banana Blackout. Клянусь, я был уверен, что это очередной мутный и бессмысленный наполнитель из подающих надежду хлопчиков из самого криминогенного в мире бруклинского района Бедфорд-Стайвесант. Но когда мой старший сын услышал название, он заявил (в очередной раз), что я отстал от жизни по меньшей мере на семь лет. Такой срок "бананы" активно гастролируют по стране, выпустив уже четыре альбома.
"Бананы" - банда из восьми разношерстных и разноцветных хулиганов, играющих невероятно заводной фанк, в который вполне органично вписываются партии довольно-таки тяжеленького гитариста Джеймса Фазза СанДжовани, явно выросшего на музыке "Дип Перпл". Хотя иногда он просто копирует Ричи Блэкмора, тот бы, наверное, убил его. Типовые блэкморовские ходы звучат в жанре, который Риччи ненавидел лютой ненавистью, из-за чего в свое время сильно ссорился с Ковердейлом и Хьюзом.
Убрать СанДжовани, и в оркестр с тремя духовиками можно было бы спокойно вставить Джеймса Брауна. Впрочем, и среди духовиков был свой музыкальный диссидент - певица, саксофонистка и флейтистка Хоуп Клейберн. Крутобедрая подруга свистит во флейту, что твой Иэн Андерсен из "Джетро Талла", при этом сопровождает звуки флейты собственными воплями, в этом походя на пианиста Кита Джаррета (будь на то моя воля, я бы перед выходом на сцену заклеивал ему рот пластырем, чтобы только не слышать его вдохновенных стонов, всхлипов и мычания).
Поскольку я тут пошел по пути сравнений (но как еще описать музыку?), то сравнил бы "бананов" с ныне почившей московской группой, присвоившей себе гордое имя средства для стирки "Лотос". Москвичи не имели никакого отношения к фанк-року, но однако, разделяли с "бананами" подход к музыкальному процессу. Куплетик с припевом для затравочки, после чего они минут по 15 развивали тему, давая возможность наиграться всем членам банды всласть. Этот процесс, собственно, и есть то общее, что меня привлекло в обеих группах. Обе, как у нас тут выражаются настоящие музкритики - джэм-бэнды. На всякий случай сообщаю, что этот термин не имеет никакого отношения к кондитерскому промыслу. Я думаю, не меня одного привлекает эта эстетика, если из четырех альбомов у "бананов" три концертных! Т.е. джемовых импровизаций от них ждут все, начиная с их продюсера.
Теперь переходим к основному блюду. Первое, мимо чего невозможно пройти, - звук у Бэлы был смертельно чистый, как с пласта. После этого критикуйте цементный "Хаммерстайн боллрум"! Лучше ищите человеческих звукорежиссеров.
 Самый знаменитый джазовый банджист мира играл со своим обычным концертным составом. На басе был Виктор Вутэн, на саксе - Джефф Коффин и на барабанах Фьючер Мэн.
Квартет, как часы, отбарабанил программу "бест оф...", поставив, кажется, не столько на музыку, с которой все понятно, а на цирковые трюки. Вутен, как обычно, закатил сольную программу пулеметной стрельбы на своем фендере. После чего можно только, утерев пот с чела, сказать, что живой человек так быстро играть не может, а стало быть, Вутен - не человек. При этом он еще время от времени прокручивал гитару на ремне вокруг себя, что твой обруч. Потом он представил публике Джеффа Коффина, привычно пройдясь по его сияющей лысине: "Джефф снова надел свой парик шиворот-навыворот". Джефф врезал соло сразу на двух саксах, вызвав у соседки удивленную реплику: "Как он это все уместил во рту?"
Но, как всегда, в центре циркового представления был Фьючер Мэн, ударник джазового производства, кажется, один из считанных барабанщиков мира, пользующихся электронной машиной - друмитаром. Пластиковая коробка с кнопками и грифом, висящая у него на груди - вся установка, и он играет на ней - зашибись! Но для своего циркового номера он берет еще в руки палку и подсаживается к обычной барабанной установке - создается полное звуковое впечатление, что на сцене работают два барабанщика. Затем он еще демонстрирует свои таланты клавишника, одной рукой управляясь с друмитаром, а второй чего-то выколупывая из детского вида киборда, но это ему удается неважнецки и приходится, позевывая, ждать, когда парень, наконец, закончит.
В сольном номере банджист Бэла демонстрирует совершенно ошеломительную технику, недаром ему дали в прошлом году сразу две "Грэмми" за его последний диск. Правда, он там исполняет классическую музыку, в том числе произведения Баха и Шопена. Прикиньте сами, как надо исполнять на банджо семь вариаций на тему "Боже, царя храни" Джона Вильямса, чтобы удостоиться высшей награды Американской академии звукозаписи, а не смеха в зале.
Возвращаясь к смешному на сцене "Хаммерстайн боллрум", сообщаю, что самым смешным номером был диалог Бэлы и Фьючер Мэна. Бэла запустил свое банджо через синтезатор, отчего оно "говорило" человечьим голосом, который перекривлял Фьючер Мэн. Зал, как говорится, лежал. От смеха, конечно, а не от марихуаны, как вы подумали. Хотя, по правде говоря, перед сценой таки висела сизая, вонючая завеса травяного дыма.
Для тех, кто еще не слышал Бэлу Флэка, родившегося, к слову сказать, не в каком-нибудь синетравом Кентукки, а в самом Манхэттене, могу порекомендовать два его альбома минимум. "Flight of the Cosmic Hippo" - 1991 года, и, выпущенный в феврале нынешнего года двойной концертный альбом "Live at the Quick".
Между прочим, Бела объявил, что этой осенью готовит к выпуску новый двойной диск. Свой 21-й!
 Вадим
Ярмолинец, Нью-Йорк
Первая публикация: "Новое русское
слово"
|
|
| На первую
страницу номера |
|
