Москва, как и любой мегаполис, таит в себе множество соблазнов, в том числе джазовых. Повинуясь одному из них, я неторопливо шагаю к пропитанному джазом нескольких поколений месту - знаменитому Саду "Эрмитаж". Предвкушаю наслаждение от заключительного концерта ежегодного международного
джаз-фестиваля. Усилиями страстно преданных идее - композитора Юрия Саульского и продюсера Михаила Грина - это мероприятие дарит нам красоту музыки и роскошь общения.
Выйдя со станции метро "Маяковская" на Садовую-Триумфальную улицу, миновав ресторан "Ампир", Воротниковский переулок, пробежав взглядом по шикарным витринам магазина "Мир музыки", я должен был спуститься в новый подземный переход, ведущий на Садовую-Каретную и далее - к "Эрмитажу". Но ноги почему-то не послушались и понесли меня вправо, по улице Чехова (теперь Малая Дмитровка), до конца одного из кварталов. Теперь надо еще разок свернуть направо, и вот я на улице Медведева (это имя прочно засело в памяти). Ан нет, улицей Медведева она была с 1959 по 1994 год, а потом ей вернули историческое название - Старопименовский переулок. Название-то поменяли, а с 70-х годов прошлого века почти все сохранилось, как было. На своем месте высится огромный жилой дом с полуподвалом, над которым все те же слова: "Синяя птица" - ресторан, открытый круглые сутки. Напротив - одноэтажный дом дореволюционной постройки, с фигурными решетками на окнах - памятник, охраняемый государством. Чуть правее - жилой дом с прежним Комбинатом гардеробного обслуживания; на стене красуются знакомые мемориальные доски: в этом доме жили писатель Герой Советского Союза Дмитрий Николаевич Медведев и народная артистка СССР Ксения Георгиевна Держинская. Вдали видны машины, пробегающие по ул. Горького (ныне Тверская). Еще дальше, на Площади Восстания (теперь Кудринская), чуть проступает "высотка".
Тут на меня, как водится и как обычно пишется, "накатили воспоминания", и я медленно прошел по бывшей улице Медведева до Воротниковского переулка, поглазел вокруг, потом вернулся к "Птичке", потоптался у входа, заглядывая в зарешеченные окна - одним словом, изо всех сил старался представить самого себя в начале 70-х годов. А надо вам сказать, что вокруг дверей все очень напоминает вход в парижский джаз-клуб "Blue Note" из фильма Бертрана Тавернье "Около полуночи". Помните кадры, где молодой герой фильма под проливным дождем слушает своего кумира, воспроизведенного Декстером Гордоном? Там такие же окна на уровне тротуара, похожий вход, какая-то меланхолия в атмосфере и даже цвет, обозначенный на вывеске клуба.
В конце концов, мне удалось справиться с машиной времени, и вот я стою, словно неприкаянный, в совершенно пустом переулке.
И тут, как в кино (не в упомянутом, а вообще) подкатывает автомобиль, а в нем - мой приятель, с которым в начале 70-х мы обивали пороги этого кафе. Проезжая по улице Чехова, он тоже бросил ностальгический взгляд в сторону "Синей птицы" и у входа увидел меня. Нет, элемент мистики частенько вторгается в жизнь! С Симоном Авалиани, некогда отчаянным тбилисским модником, страстным джазфэном, у которого водились самые свежие фирменные долгоиграющие пластинки, мы познакомились здесь, а потом нет-нет, да и сталкивались на какой-нибудь джазовой "сходке".
В то время для меня и моих единомышленников самым мощным магнитом были джазовые кафе-клубы, к которым нас тянуло каждый вечер.
Я начинал вечерний обход с кафе "Печора", что на Новом Арбате (тогда - проспект Калинина).
 Если там играл квартет альт-саксофониста Алексея Козлова, попасть в зал было совсем несложно, так как эти концерты вел мой приятель Влад Лихачев - один из преданных фанатов и активист джазовых клубов 60-70-х годов. Квартет Козлова был очень популярен. В нем с Алексеем играли совсем молодые: Игорь Яхилевич на фортепьяно, еще вполне изящный Анатолий Соболев на контрабасе и Михаил Кудряшов на барабанах. Если же выступал какой-нибудь другой состав, то мы проникали в кафе "по знакомству" со швейцаром дядей Колей. Техника была примитивна: кто-то подходил ко входу и, поймав дяди-Колин взгляд, приклеивал к стеклу ладонью огромную взятку - 1 рубль. Много позже, на памятном вечере, посвященном 20-летию кафе "Печора", мы увидели нашего благодетеля, и он нас с Владом узнал.
После "Печоры" мы направлялись на улицу Горького брать на абордаж "КМ". Вот в это "Кафе Молодежное" попасть было не так легко. Но и туда мы проникали, призвав на помощь и хитрость, и уговоры, а иногда и силу. Особенно я стремился в "КМ", чтобы послушать тенор-саксофониста Владимира Сермакашева. В один прекрасный вечер проблема "прорыва" в "КМ" разрешилась необычно и памятно. Многие подтвердят, что тогда в нашей среде наличие бородки часто заменяло визитную карточку. Слонялся я раз вдоль стен переполненного "КМ" безо всякой надежды проникнуть внутрь, подошел к широченному окну, за которым играл оркестр, и стал наблюдать за руками барабанщика (мое любимое занятие). Володя Аматуни заметил меня, посмотрел с интересом, что-то сказал музыкантам (те покосились на окно), встал из-за барабанов, вышел на улицу и, ни слова не говоря, провел меня, совершенно незнакомого человека, в кафе. Наверняка, он забыл этот эпизод, но "везунчики" такие благородные жесты всю жизнь помнят. Вечера с Сермакашевым я досиживал до конца, а потом отслеживал очередную площадку, где собирался играть мой кумир, чтобы непременно там очутиться. Последним местом, где можно было послушать этого музыканта, вплоть до его отъезда в США, было кафе "Октябрьское" на Калининском проспекте. Там в начале 70-х вместе с ним играли: Валерий Пономарев на трубе, Владимир Кочаров на фортепьяно, Юрий Тушинский на контрабасе и Борис Новиков на барабанах.
Следующим вечерним этапом было джазовое кафе "Ритм", которое сравнительно недолго просуществовало в полуподвале жилого дома на улице Фадеева (теперь ул. Чаянова). Там верховодил мой приятель Александр Салганик, опытный авиационный инженер и видавший виды барабанщик. А уж, коль скоро с ним в одном конструкторском бюро работал Влад Лихачев, то понятно, что попасть в "Ритм" нам труда не составляло.
Так вот именно из кафе "Ритм" мы обычно и держали путь туда, где летом 2001 года стоим с Симоном и никак не можем наговориться, перебивая друг друга, вспоминая все и всех.
В 60-х "Синяя птица" знала, конечно, лучшие времена, но и в 1971 году в нее прорваться было проблематично. Внутри и снаружи всегда полным-полно народу, просто толпа, а на входе - дружинники. Где ты, дядя Коля?
Здесь нужно было подождать перерыва в выступлении оркестра, когда из преисподней, иначе не назовешь, появлялся рыжебородый добряк. По каким-то своим критериям он выбирал из толпы страждущих и уверенно протаскивал их сквозь заслон дружины. С тех пор и по сей день мы с этим человеком добрые приятели. Это - тромбонист Игорь Заверткин, который часто появляется на джазовых сценах Москвы. Тогда молодой ученый, вплотную занятый подготовкой диссертации, он все свободное время отдавал своему увлечению.
Внутри, в небольшом помещении было настоящее пекло - народу битком, многие стоят, сквозь табачный дым с трудом можно рассмотреть сидящих за дальними столиками, потолок весь в разводах от протечек. Но туда тянуло неудержимо.
Здесь поочередно, с одним выходным в неделю, играли два состава. В одном составе: Николай Громин на гитаре, Владимир Миролюбов на бас-гитаре и покойный Валентин Погожев на ударных. Среди многих других постоянным гостем у них был друг Громина - Алексей Кузнецов.
Второй состав: Всеволод Данилочкин на баритон-саксофоне, фортепьяно и бас-гитаре (каково сочетание!), Игорь Заверткин на тромбоне, Виктор Фридман на фортепьяно и бас-гитаре и Валентин Погожев на барабанах. Редко случалось, когда Алексей Кузнецов не приходил и в этот состав. Алексей, если не был занят в других выступлениях и концертах, времени даром не терял - оттачивал здесь свое мастерство.
Мой прорыв в "Синюю птицу" пришелся очень кстати Вале Погожеву, которому помимо основной инженерной работы вечерами приходилось играть в двух составах. Несколько слов о нем. Это был очень приятный в общении, доброжелательный человек. На барабанах учился играть у Валерия Буланова, долгое время аккомпанировал Николаю Громину. В последние годы своей жизни весьма удачно вел бизнес. У него была мечта - создать джаз-клуб. Этим он поделился со мной, уходя в больницу на серьезную операцию. Оттуда Валя не вернулся. Пусть земля ему будет пухом.
Самый дорогой мне вечер в "Птичке" был в разгаре. Мы с Владом примостились где-то возле эстрады. Уже вовсю играет оркестр, на сцене расставлены барабаны, но... барабанщика все нет и нет. А у меня в то время почесывались руки - года два они не держали палочек. В голове крутилась шальная мысль - взобраться на сцену. Я знал о непростых отношениях на сценах московских джаз-клубов. Подобная попытка могла оказаться чреватой неприятностями - доводилось видеть, как иного смельчака провожали со сцены пинком в зад, без всяких церемоний и оценок его вклада в искусство. Хотя... Можно было бы назвать имена некоторых пострадавших, равно как и их судей, в дальнейшем сделавших себе солидные артистические карьеры.
Одним словом, я уже перед тарелкой и щелкаю по ней палочкой. Игорь Заверткин повернулся и говорит: "Давай-давай, садись!" Отыграли пьесу на три четверти. Вот-вот начнем играть следующую. Я попытался выяснить, что будем играть, а Игорь мне: "Тебе понравится". Ничего не скажешь, обнадеживает, но ничего не проясняет - ни названия темы, ни ритма, ни темпа. Кто-то уже считает: "Раз, два, три, четыре" с частотой примерно 140-150 четвертных нот в минуту. Темп не утомительный, играю на четыре четверти. С первых же тактов по характеру музыкальных фраз понимаю, что играю очень медленно. Стал играть в дубле, то есть в два раза быстрее, и чувствую, что к концу пьесы моим давно не тренированным рукам не сдобровать. Зачем, думаю, понадобилось играть в таком бешеном темпе? Музыканты косятся на меня. Что-то мне пытается объяснить Алексей Кузнецов, но безуспешно - я не могу его расслышать. В конце концов, он рукой по гитаре начинает стучать восемь восьмых. Я не ожидал такой ритмической подложки в джазовой пьесе, но с готовностью сваливаюсь на этот размер. Вот теперь моим рукам хорошо! Словно тяжелый груз сбросил. А в зале за столиком сидит какой-то парень и улыбается. "Какой понятливый, - думаю, - только тебя еще не хватало!". Публика в кафе бывала разная.
 То забредет какая-нибудь танцевальная группа и давай человек в 8-10 отплясывать заранее подготовленный танец. Или кто-то страстно захочет петь и карабкается на сцену; вот таким-то и доставались иногда пинки. Бывали и нелепости: на сцене музыкант только настраивает инструмент, а в зале уже самозабвенно танцуют несколько пар.
Помню один потешный случай. Как-то еще в 60-х в Воронеже мы с моим другом Юрой Василевским в приподнятом, скажем так, настроении, зашли в переполненное молодежное кафе. Был перерыв, и оркестр отдыхал в музыкальной комнате. Юра был очарован ударными инструментами, но не играл на них. Я, в свою очередь, никакой пианист. Пользуясь отсутствием на сцене наших приятелей-музыкантов, я предложил ему сесть за барабаны. Юра, полагая, что я буду ему что-то показывать, отреагировал на это с энтузиазмом. Пока он гнездился за установкой, я сел за пианино и с чувством положил локти на клавиатуру, затем пальцами и ладонями стал извлекать из него бессмысленные неритмичные фрагменты. Какое-то время "барабанщик" смотрел на меня в полном недоумении, а потом закатил такой же хаос на ударных. Мы куражились, оттягивались. Музыканты, наверное, какое-то время прислушивались, видно пытаясь определить, к какому же "стилю", "течению" отнести подобную организацию звуков, а когда с в выпученными глазищами выскочили из "музыкалки" спасать инструменты, натолкнулись на толпу танцующих под наш стеб.
Но вернемся в "Синюю птицу" к моему "дебюту". Через пару вещей без приключений с моей стороны исполняем босса-нову. Кто-то заканчивает квадрат, вдруг подходит ко мне Заверткин и выдает: "А ну-ка, ковырни". Это он дал мне соло! Ну не изверг? Деваться некуда - сижу, ковыряю что-то близкое к аккомпанементу, пытаясь разнообразить его. Музыканты с улыбками наблюдают за моими муками. А в зале сидит все тот же широколицый парень и ржет от удовольствия. "Вот тип! - думаю. - Откуда только такие берутся?" В перерыве он подходит ко мне. Знакомимся. Так это хозяин барабанов Валя Погожев! А весело ему так было оттого, что с ним в свое время приключилась похожая история. Как-то играли они на концерте в Риге. Заканчивая импровизацию, Громин наклонился к нему и говорит: "А ну-ка, ковырни, Валь". Сказал и отправился за кулисы. Валентин, поставленный перед фактом, в ужасе "отковырял". А кто из барабанщиков может сказать, как часто ему приходилось играть соло в босса-новах, да по целому квадрату? А если и приходилось, то сможет ли он припомнить, когда это было в последний раз? Этот случай он рассказал музыкантам, те намотали на ус и время от времени тешились над нашим братом.
 В конце концов, ребята предложили мне играть с ними, а Валя любезно предоставил возможность целый год с лишним, до самого закрытия легендарного кафе, пользоваться его замечательными инструментами. Удобнее этой установки я просто не встречал, большего комфорта не ощущал ни за какими фирменными барабанами. Валины инструменты были изготовлены искусным мастером Владимиром Рамзани. Я не знаком с этим человеком, но с его работами встречался не раз. Погожевская установка была особенной, сделана с учетом многочисленных пожеланий, под его фигуру, а мы с ним были одной комплекции. Валентин очень дорожил этими барабанами, продавать их не стал, хранил дома как память. Напомню, Валя был вполне благополучным и благодарным учеником Валерия Буланова.
Пару слов о барабанах учителя. В то время советские барабанщики играли в лучшем случае на "Люфимах", "рамзаниевских" (ручной работы), и "Премьерах". А за установки "Premier" огромное отдельное спасибо бывшему музыканту оркестра Эдди Рознера заслуженному артисту России Борису Матвееву. Как только из Англии в нашу страну по бартеру начали поступать эти барабаны, он был приглашен в качестве эксперта и оценил их с таким умом, что преподнес неоценимый подарок многим и многим советским "барабанщикам без барабанов".
Небольшое отступление. В Тель-Авиве на витрине отдела музыкальных инструментов самого модного торгового центра "Дизенгоф" выставлена не для продажи, а для обозрения полная стационарная установка "Premier", выполненная под золото, с массивными стойками и ножками, похожими на львиные лапы. А на табличке под ней: "Легендарная ударная установка Premier начала 60-х годов". Ручаюсь, что такой у нас в продаже не было; наверное, эта модель уж очень дорого стоила.
"Профессор" ("официальное" прозвище Валеры Буланова, "Булкиным" его дозволено было называть только немногим, близким коллегам) обладал, ни много, ни мало, самой популярной среди мировых джазовых барабанщиков ударной установкой фирмы "Gretsch". Однажды эти именитые барабаны взял да и подарил Валере какой-то финский дипломат, поклонник его таланта. Не правда ли, не самый плохой способ тренировки души? Ух, ему Там зачтется за эту "ложку к обеду"! Даже не представляю себе реакцию Валеры на такой жест. Фирменные барабаны "Профессора" в нашей стране были музейной редкостью. Все ходили, иногда даже специально приезжали из других городов, посмотреть на них, потрогать, если удастся, а для полноты удовольствия - послушать Валеру.
Конечно же, подобные инструменты были предметом зависти многих, в том числе и нечистых на руку. После одного покушения на это богатство Валера лишился всей дорогой "меди" - набора из четырех шикарных тарелок "Zildjian", которыми была укомплектована эта установка. По инициативе ныне покойного альт-саксофониста Виктора Алексеева, московское джазовое общество восстановило утрату - в складчину был закуплен и подарен Валере равноценный комплект.
Незабываемое время, незабываемые встречи, незабываемые знакомства. Часам к 10 вечера в "Птицу" стекались многие музыканты, некоторые из них были постоянными желанными гостями. Помимо Алексея Кузнецова, в начале 70-х здесь часто выступали саксофонисты Владимир Сермакашев, Александр Пищиков, очень любил поиграть в "Птице" Вадим Вядро (вспомните известный рижский квартет 70-х годов: Вадим Вядро - тенор- и сопрано-саксофоны, лидер; Наум Переферкович - фортепьяно; Борис Банных - контрабас; Владимир Болдырев - ударные). Часто захаживала попеть Валя Пономарева. Из барабанщиков постоянными гостями были покойный Владимир Журавский, Женя Пырченков и Игорь Левин. Все знали, что около 10 часов вечера в кафе начинается джэм-сэшн.
Бывало и так, что на сцене стояла булановская "Gretsch" - Валера никогда не играл на чужих барабанах.
Мы с Булановым жили по соседству. Как-то его пригласили в "Синюю птицу" на джэм-сэшн, и мы с моим другом контрабасистом Гдалием Левиным помогли ему доставить установку в кафе. Предложили взять по дороге каких-нибудь напитков. Валера отказался, показав термос. Понятно - месячник здоровья.
Попив чайку из термоса, отыграл Буланов. За барабанами занял место Игорь Левин. За столик уселись: Валера, его друг Анатолий, Гдалий и я. На столике - наши стаканы с вином и валерин термос.
Оставив мирно беседующих приятелей, я выбрался на свет Божий подышать свежим воздухом. Возвращаюсь - картина не для слабонервных, в которой еще и не сразу разберешься: Гдалий смотрит на меня с какой-то кривой неопределенной улыбкой, а Валера, глядя на сцену, заливается крупными горючими слезами, разнюнился так, что остановить невозможно.
Я к Гдалию:
- ?!
- Чаек... И украдкой указывает на пустой термос.
Я к Валере:
- Что случилось?!
Сквозь ручьи слез:
- Да вот Игорь..., мой лучший ученик!... (Видно, Мастера что-то там не устроило в игре его последователя).
Игорь узрел из-за барабанов эту отчаянную мизансцену и, не дождавшись окончания пьесы, в тревоге ринулся к нам.
- Валера, что с тобой?!
Валера сначала оторопел от такой бурной реакции. Затем с укоризненной улыбкой сквозь слезы:
- Ну что ты там сыграл?..
Кажется, Игорь все понял. Не говоря ни слова, поскольку выражение его лица было достаточно красноречиво, он посмотрел на нас, потом на Буланова, махнул рукой и с той же кривой улыбкой, что и у Гдалия, поспешил на сцену.
Постепенно эмоции за столом утихли, и все спокойно попивали "чаек" из стаканов.
А в конце вечера "Gretsch" пришлось спасать. Выбираемся мы с Гдалием очередной раз на свежий воздух, недалеко от входа маячат какие-то фигуры, а перед нами в снегу лежат два знакомых серых барабана. Пока решали, что делать, появился Валера, который почему-то сам вынес стойки, бросил их в сугроб и - обратно. Кому-то светила хорошая добыча.
Да-а, вышли мы вовремя, и стоявшая у кафе "Волга" пианиста Виктора Лифшица тоже оказалась очень кстати. До сих пор не могу себе представить, как уместились в автомобиле: полная "Gretsch", сам Виктор, пианист Вадим Сакун, Валера Буланов, его друг Толя, Витя Алексеев, Гдалий Левин с подругой и я!
Уселись, дружно закурили, достали "чаек" и двинули по страшной гололедице.
Виктор - за рулем; Гдалий через мадам и меня травит ему анекдоты. Это - первая линия салона. На заднем сидении в углу смирно сидят Валера и Витя Алексеев, заваленные барабанами. В другом углу - Вадим с Толей играют в шахматы. Мне места не хватило, и я полустою за водителем, пытаясь, в кураже от "чайку", то закрыть ему ладонями глаза, то оторвать руки от руля. Ситуация для водителя серьезная, но Виктор покладисто этак: "Ну, и опасный ты человек!" А сам в целях, как ему казалось, особой безопасности, резко тормозя, круто разворачивает "Волгу " на виражах, рулит по левой стороне, уходит от преследователей. Подобное передвижение в центре Москвы - кошмарный сон для ГАИшников: мимо них неслась белая "Волга", напичканная барабанами и дымящими любителями "некрепленого чайку". Нас-таки остановили, но ненадолго: Виктор умел улаживать дела.
Веселый экипаж проследовал до 2-й Фрунзенской улицы. "Gretsch" и Мастер были благополучно доставлены к двери в квартиру. Мы выстроили барабаны пирамидой, прислонили к стене стойки и тарелки, сориентировали Валеру на дверь, нажали кнопку звонка и на лифте ринулись вниз, точно зная, что его встретит мама.
Повторю, что среди прочих учеников Валеры Игорь Левин был лучшим, любимчиком. После смерти "Профессора" "Gretsch" справедливо должна была бы достаться Игорю, но прославленными барабанами кто-то распорядился как обычной вещью - их элементарно продали за ненадобностью.
Безрадостная участь постигла и саму "Синюю птицу". Разводы от протечек на потолке кафе стали принимать угрожающие формы. В разных местах на полу стояли тазики, в которые капала вода. Потом тазики уже не справлялись, стали подставлять корыта. Невеселая деталь в интерьере молодежного кафе.
Стали ходить слухи, что "Синяя птица" доживает последние деньки. Не хотелось верить этому, но однажды, придя на работу, мы увидели на входной двери объявление "Кафе временно закрыто в связи с капитальным ремонтом дома".
Увы, так совпало, что почти в одно и то же время под самыми разными предлогами были закрыты все места джазовой славы СССР - молодежные кафе: московские - "КМ", "Аэлита", "Юность", "Печора", "Ритм", "Синяя Птица", тбилисское "Метро", киевская и днепропетровская "Мрии", воронежская "Россиянка", ярославская "Юность" и так еще далее по всей необъятной стране.
Истинной причиной ликвидации таких кафе была их нерентабельность, а также преступная потеря к ним и беспокойной молодежи интереса горкомов комсомола при явном желании избавиться от лишних хлопот. У верхних эшелонов комсомола стали появляться другие интересы. Молодым руководителям сияли иные вершины, которые они с успехом покорили через пару десятилетий. А молодежь была "облагодетельствована" густой сетью интимных полутемных баров с хорошей выручкой. Да и руководители общепита вздохнули с облегчением, избавившись, наконец, от невыгодных точек, которые впоследствии превратились в заведения не самого лучшего сорта, а официанткам, обворовывающим клиентов, уже не нужно было врать про вечно слипающиеся костяшки на счетах.
После ремонта "Синяя птица" долгое время была просто рядовым кафе. Впоследствии с одноименным названием на том же самом месте стал функционировать джазовый клуб-ресторан, который посещал, в основном, круг избранных. Сейчас, после смены руководства, "Синяя птица" работает круглые сутки, по-прежнему представляя джазмэнам работу.
Не возродились и другие подобные молодежные кафе, несмотря на самоотверженные неоднократные попытки со стороны истых энтузиастов. Не увенчались успехом отчаянные попытки возродить "КМ", "Печору", создать там новые джазовые клубы.
Настоящий Ренессанс клубного движения наступил в 80-90-х годах, когда мастерство и авторитет среди музыкантов замечательного тенор-саксофониста Виталия Клейнота, а также организаторский опыт Олега Черняева позволили создать в Центральном Доме Медицинского Работника (Дом Медика), что на ул. Герцена (теперь Большая Никитская), в центре Москвы, тогда чрезвычайно популярный, теперь уже легендарный, джазовый клуб "All Stars".
Потом этот клуб трансформировался в "JazzLand", им руководили Олег Черняев и Борис Кивелевич. У этого клуба тоже славная история, прокатившаяся по залам ЦДРИ, отеля "Савой", ДК АЗЛК, Центрального Дома Актера, огромного полуподвала в доме на углу Кутузовского проспекта и ул. Генерала Ермолова. Но, надо заметить, возврат в Дом Медика оказался крахом для этого клуба - там была спета его лебединая песня. "В одну реку..." и т.д.
Да! Эти и приятные, и немного грустные размышления и воспоминания с Симоном возле "Синей Птицы"... Наговорившись вдоволь и напоследок окинув взглядом ул. Медведева, мы поехали в "Эрмитаж" на праздник, который, напомню, ежегодно устраивают Юрий Саульский и Михаил Грин.
Миша в постоянном творческом поиске. Его старания найти места оптимального приложения джазовых сил в Москве (джаз-клубы "Birdland" и "Авантаж" на ул. Щипок, 16, а также джазовые рестораны - МХАТа, "Маска", а теперь "Реставрация", в самом центре Москвы, в Леонтьевском переулке, 7) не пропадают даром. Теперь джазолюбы, и стар и млад, получили летом в свое распоряжение шикарный Сад, где в уютной обстановке, под открытым небом, каждый вечер они могут наслаждаться "живой" музыкой. Ну, и апогей летних вечеров в "Эрмитаже" - Международный джазовый фестиваль на открытом воздухе, который в особой рекламе уже не нуждается.
Это только летом... Но любовь к джазу в остальные времена года отнюдь не слабеет.
Если помните, я начал с того, что в Москве довольно много соблазнов. Сайт "jаzz.ru", который Вы только что вызвали, даст Вам исчерпывающую информацию, и Вы обнаружите, что джазовая жизнь в городе кипит круглый год.
Несомненно, самая качественная музыка исполняется в "Ле Клубе". Там можно получить освежающий глоток американского джаза, так как на сцене постоянно выступают как лучшие наши джазмэны, так и звезды мирового уровня - новые и легендарные. Заведение крепко стоит на ногах. Музыкальную политику в нем определяет лучший российский тенор-саксофонист Игорь Бутман. Завсегдатаям клуба доступны сильные джазовые переживания. Непохоже, что лебединая песня этого заведения будет спета в ближайшем будущем.
По Москве время от времени мигрируют джаз-клубы, создаваемые Алексеем Баташевым.
На Большой Бронной улице есть кафе-клуб "Форте", в котором на протяжении двух лет дважды в неделю в числе других играет Алексей Козлов.
С перерывом на летние каникулы работает "Джаз Арт" Клуб, с его еженедельными джазовыми концертами, горячими молодежными джэм-сэшнз, презентациями компакт-дисков выступавших в клубе джазмэнов, ежегодными международными фестивалями вокального джаза и пароходными баталиями.
Неутомимы в концертной и просветительской деятельности Алексей Баташев, Леонид Переверзев, Владимир Фейертаг, Игорь Бриль, Алексей Козлов, Рафаэль Аваков.
Всегда полон грандиозными замыслами Виктор Лившиц - спонсор биг-бэнда JVL, состоящего из лучших джазмэнов страны. С удовольствием отмечу, что в этом оркестре набирает силы молодая талантливая джазовая певица Карина Кожевникова.
На российском "Jazz.ru" консолидирует разбросанных по всему миру единомышленников Кирилл Мошков - ответственный редактор сайта (гм, спасибо за новую должность! - ред.). У него вы найдете практически все о концертной и клубной деятельности, джазовом образовании в России, педагогах, планах. Там же узнаете о тех, кто готовит джазовые программы на отечественном и зарубежном радио и телевидении.
 К их числу я хотел бы отнести и моего друга Игоря Рыбака, который в 1991 году внедрил джаз в сетку вещания на радио "Эхо Москвы". Теперь он живет в германском городе Мюнстере, но продолжает свое дело на муниципальном радио, по мере сил преодолевая трудности немецкого языка. За три года у него уже появилась своя признательная аудитория. Время от времени Игорь посылает мне переводы интересных статей, взятых им из немецкой прессы.
А на "Эхе Москвы" теперь "царствует" двоюродный брат Игоря - Моисей Рыбак. Моисей - глубоко эрудированный, тонкий ценитель джаза, всегда умеющий сообщить своей аудитории что-то необычайно интересное. Подбор музыки в его передачах отличается безукоризненным вкусом.
Вообще радиоэфир сейчас достаточно насыщен джазовой музыкой. Гурманы имеют возможность отведать лучшие образцы зарубежного и отечественного джаза любого направления. Могут быть возражения - эфир, мол, дают в не самое удобное время суток. Но это проблема, так сказать, глобальная, она существует не только у нас. С недавнего времени в Москве работает "Джаз-Радио". Передатчик у них, правда, слабоват; но те, кто может принимать эту станцию, имеют возможность "купаться" в отборном джазе на волнах 89,1 FM. Это заслуга Михаила Иконникова, который в марте 1991 года первый начал наполнять отечественный эфир лучшими образцами джазовой музыки (станция "Радио 101", передача "Джаз. Частная коллекция").
(Увы, информация устарела: со сменой владельцев Радио Джаз (именно так оно правильно называется) - см. "Полный джаз"
#25-26 - формат изменился в сторону худшего варианта "смут-джаза", и Михаил Иконников покинул этот проект -
ред.).
Как видите, не перевелись люди, которым, помимо горячей любви к джазу, небезразличен культурный статус общества в целом и то русло, куда направлена энергия молодежи, в частности. "Наши" люди - это, в основном, шестидесятники, крепкие орешки, "птицы" долгого полета - некоторые уже солидные папы, дедушки (продолжать страшновато). Многие из них принадлежат времени, когда и руководители клубов, и джазмэны, и джазфэны были примерно одного, юного, возраста.
Эти "чудаки" не ходят по коридорам власти, они окружены целеустремленной молодежью, жаждущей знаний, самовыражения. Воспитанные в джаз клубах, получившие образование в джазовых колледжах, училищах, приобретя опыт на фестивалях, они входят в музыкальную элиту страны, разлетаются по всему миру, с успехом проявляя себя за рубежом.
Чем не яркие примеры? Москвич Валерий Пономарев - член семьи музыкантов легендарного всемирно известного комбо "Jazz Messengers". Выпускники московского Училища им. Гнесиных контрабасист Борис Козлов (Москва) и трубач Александр Сипягин (Ярославль) - участники легендарного американского биг-бэнда им. Чарльза Мингуса, причем Борис - директор этого оркестра.
А сколько джазмэнов и джазфэнов дал стране и миру ленинградский джаз-клуб "Квадрат" (президент - Натан Лейтес)! Поверхностно написать о них было бы неэтично с моей стороны. Пусть этим займется коренной житель города на Неве.
Близкий сосед Москвы - красивый Ярославль. Скажу немного о нем. Возможно, у вас возникнет желание побывать там.
Джазовой среде Ярославля, безусловно, знакомы многие достойные имена земляков-музыкантов, но я вспомню добрым словом тех, кого хорошо знаю.
Покойный (Боже, как часто приходится писать это слово!) саксофонист и пианист Геннадий Комаров, один из столпов джазового общества Ярославля. Кстати, на него меня вывел мой друг Гдалий Левин - джазовый мир очень тесен. С Геной в 70-х годах мы близко сошлись на почве общего увлечения - переводили с английского тексты по джазовой тематике. Приезжая в Москву, Гена любил бывать в "Синей птице". Это был благодарный слушатель, всегда скромно и уютно сидевший в уголке кафе.
Барабанщик Алик Нурутдинов был тогда на взлете, и я немало провел времени в оркестре, где он играл.
И Геннадию, и Алику было невдомек, что они были инициаторами моих тогдашних частых командировок в их чудесный город.
Тромбонист Владимир Воробьев долгое время с успехом выступал на московской джазовой сцене. Теперь он передает свой опыт молодежи родного города.
Примером человеческого подхода к работе с молодежью может послужить многогранная деятельность Ярославского джазового центра, руководимого уважаемым в городе человеком Игорем Гавриловым. Родители могут быть спокойными, если их дети проводят время именно там. Пусть не станут они заметными музыкантами, но культурные люди из них уж точно получатся. Отнюдь не во всяком городе можно найти подобные примеры.
А что происходит в других городах и весях, некогда гремевших джазовой славой? И снова я вам советую почаще обращаться к уже дважды мною упомянутому сайту "Jazz.ru", а также к журналу "Джаз Квадрат". Кстати, вы можете обогатить эти средства массовой информации собственными воспоминаниями, мыслями, идеями, оценками, выразив их, как теперь говорят, на различных носителях.
Название моих записок дышит оптимизмом. Миновали времена, когда "джазовых птиц" запирали в клетки. Джаз живет, он придает нам сил, горячит кровь, а иногда и бередит душу, даже вызывает слезы - он ведь так многообразен и, по-моему, годится на все случаи жизни, наш дорогой "Доктор Джаз"! Честное слово, приятно видеть и на сцене, и в публике молодые лица и сознавать, что эта музыка вовсе не пахнет нафталином и совсем не собирается сдавать позиции массовой культуре.
Ну, а привкус грусти есть в любых воспоминаниях, и ясно почему...
 Георг Искендер
Литературный редактор - Игорь Рыбак (Мюнстер, Германия)
|
