| Выпуск # 31 |
| Таня Мария: "У меня три
греха: я женщина, пианистка и черная" |
|
 Пресс-конференция,
которую Таня Мария дала в московском "Ле Клубе" 8 октября, была,
наверное, лучшей на моей памяти: прежде чем начать говорить с
собравшимися журналистами, она больше часа играла для них вместе со
своим ансамблем (басист Марк Берто, барабанщик Луиз Аугусто Кавани и
колоритный темнокожий бразильский перкуссионист Местре Карнейру). Строго
говоря, это, конечно, был затянувшийся саунд-чек, но музыканты работали
"на все сто", не делая друг другу поблажек; более того - Таня Мария то и
дело вводила неожиданные сбивки, смены ритма и темпа, чтобы погонять
ансамбль в нештатных режимах, на что ее музыканты немедленно и с
удовольствием откликались. Слушая Марию, я отметил для себя две вещи.
Во-первых (и этого нельзя было так остро понять четыре года назад во
время ее выступления в "Мираже"), в своем жанре она безукоризненна.
Конечно, это вовсе не straight-ahead jazz и даже не то, что мы привычно
именуем "бразильский джаз", это сложный конгломерат джаза и самбы (как в
традиционной, так и - гораздо больше - в эстрадной, даже попсовой ее
версии), но бесконечно далекий от легковесности активно использующего
бразильские приемы и мотивы коммерческого фьюжн (он же contemporary
jazz, он же smooth jazz). Таня Мария просто крайне искренна - и умеет
все, что дает ей возможность эту искренность реализовать не только на
уровне чувства, но и на уровне мастерства, ремесла.
А во-вторых, у нее превосходный ансамбль: будучи превосходными
профессионалами, все трое владеют огромной культурой исполнения, что
выражается в работе не на себя (по модели "Девушки, Посмотрите, Как Я
Умею"), и даже не на лидера (по модели "Лидер, Конечно, Главный, Но Вот
Как Я Умею"), а на собственно музыку - безо всяких там моделей.
А потом была пресс-конференция - или, скорее, коллективное интервью, в
джазовой журналистике жанр довольно редкий. Дело в том, что обычно
пресс-конференции у нас не слишком интересны. У иностранного гостя болит
голова от jet lag (смены часовых поясов), да и говорить он, быть может,
не мастер, да и журналистов он, вероятно, не любит или боится - и
пресс-конференция вырождается: два-три умных вопроса от гг. джазовых
критиков (чаще всего, для пущей умноты, заданных по-английски - пальцем
я в этом случае тыкаю прежде всего в себя!), три-четыре не очень умных
или просто банальных вопроса от представителей Большой Прессы - и все.
На этот же раз все было не так, и заслуга в этом принадлежит прежде
всего самой Тане. Ее живость, непосредственность и незаурядный ум
позволили состояться редкому событию коллективного интервью, которое мне
впервые за много лет захотелось перенести на страницы журнала почти
целиком.
Откуда у вас такое типично русское имя - Таня?
 -
(смеется) Да, я знаю, что это русское имя. Когда я должна была родиться,
мой отец ждал наконец-то мальчика - до меня в семье уже были четыре
девочки. Родилась я, и на несколько дней осталась без имени. Несколько
дней спустя моя мать читала какой-то журнал и увидела в нем фотографию
маленькой девочки, которую звали Таня. И мама сказала: "я назову ее этим
именем". Второе имя - Мария - появилось потому, что я родилась в мае (9
мая 1948 - ред.), а май в Бразилии - месяц Девы Марии (полное имя
певицы - Таня Мария Корреа Рейш - ред.).
Сколько раз вам уже приходилось отвечать на этот вопрос?
- (смеется) столько, сколько я приезжала в Россию: сегодня - второй раз.
Критика по-разному определяет ваш стиль: бразильская народная музыка,
джаз... Как сами вы его определите?
- Я - женщина. (Пауза. Аплодисменты.) А женщины могут много вещей
делать одновременно: петь, плясать, готовить еду и шить. Чем больше
элементов вы вложите в музыку, тем лучше - тем больше удовольствие.
Честно сказать, я не слишком много думаю, когда играю. Я не говорю себе:
вот сейчас будет джаз, вот сейчас пойдет бразильская музыка. Я просто
люблю музыку - самые разные виды музыки. Так что то, что у меня
получается, получается спонтанно. А как назвать это - дело критиков.
Никто не обязан любить мою музыку, каждый свободен в своем выборе - как
воспринимать ее.
Ну хорошо, а какую музыку вы слушаете?
- Прямо сейчас? Много техно-музыки. Дело в том, что я записывалась с
техно-группой Next Evindence во Франции (одну композицию для их нового
альбома), это был большой творческий вызов для меня. Это потребовало
большой адаптации: это сложная музыка, все ее элементы должны быть очень
точно расположены. Но это очень интересно: мне за 50, а я работала с
20-летними ребятами. Они обо мне знают больше, чем я сама! У них есть
все мои альбомы... Это была сложная работа, одна композиция потребовала
два или три месяца работы.
Как вы считаете, почему именно бразильская музыка очаровала стольких
джазовых мастеров, начиная со Стэна Гетца и заканчивая Сарой Воэн и
Эллой Фицджералд?
- Во-первых, это очень чувственная музыка. В ней много свежести и
открытости. Ведь в Бразилии много разных видов музыки. Это молодая
страна, молодой народ, в котором много талантов. Для нас музыка - способ
отстраниться от действительности, не видеть, что происходит в социальной
жизни. Так что, когда мы играем и поем, мы предельно сконцентрированы на
музыке, она исходит прямо из сердца.
(вопрос Дмитрия Ухова) Я видел вас на сцене пять лет назад и
пятнадцать лет назад, и вот теперь вижу здесь, на этой сцене - и ваша
музыка все молодеет...
- Может быть, это потому, что в молодости человек отягощен проблемами. А
теперь мои дети выросли, и я осталась наедине со своей музыкой.
Каковы ваши ориентиры в джазовом вокале?
 -
Я не могу назвать слишком уж много имен. Конечно, Сара, Элла, Билли (Воэн,
Фицджералд, Холидей - ред.). Увы, но я не вижу никого, кто
может их заменить. Все так изменилось! Можно записать диск у себя дома и
сидеть часами, шлифуя звучание. А сорок лет назад у вокалиста был один
дубль, ну - два дубля в студии, и все. Вот это было подлинное
мастерство.
Как часто вы выступаете в Бразилии?
- Да уже больше двадцати лет не я не выступала в Бразилии.
Но вы ездите туда?
- Да, отдыхать - дома у моей матери в Рио. Когда я уехала из Бразилии во
Францию, я решила, что буду только приезжать туда в отпуск, чтобы
впитать немного энергии своей страны. Но я больше не хочу бороться за
свое место под солнцем в культуре Бразилии - ведь у меня там не так
много шансов. Если здесь, вне Бразилии, женщине трудно стать музыкантом,
то в Бразилии это почти невозможно. Если вы знаете бразильскую музыку,
вы обнаружите, что там нет - кроме Тани Марии - другой женщины, которая
бы играла на фортепиано и пела. Дело в том, что в Бразилии самый
типичный инструмент - гитара. Но не фортепиано. Так что против того,
чтобы оставаться в Бразилии, были три моих греха: я женщина, пианистка и
черная.
Разве в Бразилии есть расовая сегрегация?
- Не в том смысле, как в США - у нас нет боязни межрасовых контактов, к
тебе не брезгуют прикоснуться, как в Штатах. Но социальные,
экономические барьеры есть. Посмотрите на бразильское правительство:
сколько там черных? То-то и оно. Или вы знаете другую черную пианистку
из Бразилии? Если знаете - скажите мне. Конечно, сейчас все меняется. Но
я говорю о том, что было лет сорок назад, когда я росла. И я не жалуюсь.
Я люблю свою страну, это лучшая страна в мире, но я, будучи черной, не
могла делать в своей стране то, что мне хотелось делать.
Какова ваша обычная публика, каков их возраст?
- А я не знаю. Я не смотрю в публику, когда играю. Когда я играю, я не
здесь. Я в космосе. Я - музыкант, который в первую очередь играет для
себя. И кроме того, я на сцене ношу темные очки: я близорука, и мне надо
защищать глаза от яркого света. Зато я могу слышать свою аудиторию. Я
слышу, что они аплодируют (смеется).
 Записал
Кирилл Мошков
|
|
| На
первую страницу номера |
|
