У фестиваля "Джазовая провинция" появились свои традиции. Одна из них - американский саксофонист Майк Эллис. Привычен Майк в Курске, где мы его и оставили в преддверии 27 мая, т.е. третьего дня фестиваля, обещавшего аншлаг в Доме Офицеров, поскольку воскресенье и билеты раскуплены заранее. Поэтому гала-представление, поэтому повторы составов, калейдоскоп музыки. Все это не рассчитано на утомляемость народа из российского Черноземья и прекращение работы транспорта задолго до наступления ночи по московским понятиям. Кстати, Майка оставили не только мы, но и гитарист Барри Уэджл, отбывший в свою Заокеанию по делам, срочно. Так что г. Мордвиноффу оставалось выступать в качестве гостя проекта "Второго приближения", чего ему явно не хватило, и его сопрано звучал во всех джемоподобных составах в течение всего оставшегося фестиваля.
Однако, по порядку. Последний фестивальный концерт в Курске вполне мог дать неизбалованной впечатлениями публике серьезный обзор джазовых возможностей на сегодняшний день безо всяких ссылок на российскую отсталость. Между прочим, профессиональный уровень всего фестиваля был необычно высок. Необычно для нашей действительности, о которой нам периодически приходится писать, что придает нашей профессии остроту и элемент риска. Это не значит, что на сцене отсутствовали проходные номера. Они были, но настолько не портили общую картину, что их можно и не вспоминать. Собственно, в концерте были: Семейный дуэт Винцкевичей, квартет Давида Голощекина, проект "Второе приближение", гитарист Газинур Сафиуллов, немецкое трио "Бойтельтиер" и секстет Дэйнюса Пулаускаса. "Второе приближение" выступало за эти три дня впервые, так что им была обещана полноценная по времени программа. Остальным дано по 15 минут. Разумеется, это оказалось благим пожеланием.
Леонид Винцкевич, отягощенный многочисленными и противными фестивальными хлопотами, оказался музыкально невыговоренным. А тут еще и пластинка новая вышла, и не показать хоть кусочек нового материала было никак невозможно. Две композиции вылились в значительные полотна, на которых напрягалась и отдыхала душа. Фортепианные фантазии, огромный потенциал, накопленный музыкантом в академической, народной и джазовой среде, получил органичное воплощение. Отцу пришлось "загнать" неуемного сына-саксофониста в рамки ECM-ского звучания, что в случае альт-саксофона сделать непросто. Кроме того, ложь и спекуляция в этой музыке сразу видна. Мало, что ли, мы поели сладенькой ECM-ской кашки в последние годы от самой фирмы? Здесь же переживания имели конкретное выражение, а фирменная медаль обернулась своей рельефной стороной с чеканным профилем русской музыкальной насыщенности. Музыка Леонида Винцкевича - замечательный и редкий образец органичного соединения позитивного багажа академической музыки ХХ века, медитативных полос неевропейских культур, глубокого композиционного мышления и импровизационного состояния джаза, не отвергающего свой афро-американский генезис. Остается пожелать дуэту выступать не в условиях фестивальной заморочки, в которой явно сквозила усталость директора фестиваля. Впрочем, читатель может ощутить дух этой музыки, став обладателем новой пластинки "Фive songs" ("Landy Star Jazz" J19).
На мой взгляд, залогом успеха всего фестиваля стало появление на сцене трех составов, синтезирующих не только чисто импровизационный подход к своей музыке. Сильное впечатление произвел литовский бэнд Дэйнюса Пулаускаса с совершенно иной стилистикой, нежели у Винцкевича. Второе выступление секстета (о первом см. в первой части репортажа) представило совершенно иную музыкальную ипостась. Прозвучавшая в условиях жесткого цейтнота сюита развернулась в контрастную, тщательно скомпонованную картину. Искусно собранные эпизоды меняли настроение от пасторальной лирики до жесткого напряжения. Структура позволила ярко высказаться всем солистам. А не-солистов в команде нет. Слушатель, знающий Витаутаса Лабутиса по двум последним десятилетиям, не был поражен открытием. Саксофонист настолько ярко проявил себя во всевозможных проектах, как чужих, так и собственных, что уже давно воспринимается в качестве мэтра высочайшего уровня. В России его, быть может, лучше знают по группам Владимира Чекасина, Пятраса Вишняускаса или по Вильнюсскому джазовому квартету с Недой. А это лишь три из многочисленных лиц музыканта. Его собственные проекты в высшей степени интересны, продуманны, полистилистичны. В сюите Пулаускаса саксофоны Витаса звучали в меру - как ни странно использование этого слова по отношению к в высшей степени эмоциональной, но дозированой игре.
Второй духовой инструмент состава - трубач Валериус Рамошка - по-настоящему раскрылся именно в третий день фестиваля. Материал сюиты оказался выигрышным именно для его инструмента. В полистилистичности музыки выявился опыт молодого музыканта. Удивительно приятно слушать в импровизационной музыке трубача, имеющего академическую закваску - парадокс, но владение академическим звуком необыкновенно обогащает палитру и дает новые возможности для реализации идей композитора. А поскольку в современной импровизационной музыке Валериус уже имеет немалый опыт, преимущества этого сочетания становятся очевидными.
Наличие двух ударников - принцип ансамбля. Богатые ритмические рисунки - составная часть фьюжн, а две яркие индивидуальности Аркадия Готесмана и Линаса Буды невзаимозаменяемы. Кстати, функции собственно ударных и перкуссии музыканты эпизодически передают друг другу. Однако главная личность бэнда - лидер Дэйнюс Пулаускас. Как клавишник, он отрадно выделяется из массы подобных инструменталистов. Бесконечные возможности звуков электронных инструментов часто завораживают музыкантов, которые закапываются в технологии, в искусственной красивости. Здесь нет этого и в помине. На первом плане Музыка, а электроника служит лишь для выполнения художественной задачи. Пулаускас принадлежит второму поколению литовских джазменов (после ветеранов времен ГТЧ), он великолепно образован в композиторском отношении и лишен комплекса борьбы. Ему не нужно самоутверждаться - он занят музыкой. Кроме того, Дэйнюс имеет богатый опыт работы на поп-сцене, так что теперь он может сосредоточиться в самовыражении. Этот состав объездил всю Европу, заслужил самые лестные оценки; тем не менее отдача российской провинциальной публики для него важна и значима.
Впрочем, эта отдача, невзирая на неизбалованность среднерусской публики, была вполне адекватной и не только в случае литовцев. В Курске уже стало традицией нетерпеливое ожидание выступления "Второго приближения". Оказалось, что слушатели запомнили репертуар (но не названия пьес), перед концертом можно было слышать заявки со словесными портретами композиций Андрея Разина. Выступление проекта состояло из двух частей - собственно трио Андрей Разин, Татьяна Комова и Игорь Иванушкин, а затем - с присоединенным американцем Майком Эллисом. Привычные пьесы звучали именно во второй части выступления, поскольку Майку некогда было готовить новый репертуар. Надо заметить, что постоянно декларируемая импровизационность "Второго приближения" основывается на огромной композиционной работе, точной структурном подходе, большом числе сложных ансамблевых связок. А это все требует существенной репетиционной работы.
Обновленная первая часть выступления только-только успела ввести слушателей в особое музыкальное время и состояние, а уже пора было менять настроение. В сущности, рояль (в этом концерте замененный на клавиши), инструментальный голос, контрабас и перкуссия, используемая всеми тремя основными участниками "ВП" - это составные части импровизационного драматического спектакля, который как-то даже неловко называть сценическим шоу. Существующий меньше трех лет ансамбль четко определил свою нишу, в которой сочетаются в лаконичной форме любые музыкальные языки с очень тщательным построением композиций. Несмотря на композиторский подход к музыке Андрея Разина, легко заметить, что импровизационная составляющая в новой для нашей сцены музыке подчас больше, чем в мейнстриме. Этот эффект особенно заметен как раз в серии концертов "Джазовой провинции" - именно мэйнстримовские ансамбли воспроизводили самих себя в разных выступлениях с весьма высокой точностью. Здесь уместно вспомнить бесценные слова, сказанные кем-то из слушателей о "ВП" - о свободе, которую дарит выступление проекта, который консервативная джазовая "тусовка" старается не относить к "джазовому".
Я не вполне уверен, что урезанные выступления трех концептуальных составов, о которых шла речь в этой части путевого дневника "Джазовой провинции", достаточны для серьезной части публики, но такова жизнь. Эта жизнь и без того преподносит сюрпризы. Среди них и необходимость обходиться без рояля таким великолепным пианистам, как Леонид Винцкевич и Андрей Разин, и появление милых девушек с цветами во время самой драматической части "приближенческих" композиций. Ну что ж - на то он и джаз в условиях, приближенных к боевым. Главное ведь состоит в том, что великолепный зал состоял из людей, которые не просто разобрались в хитросплетениях непростой музыки, но и устроили бешеный прием всем героям этих заметок. Причем продолжалось это и в следующей части фестиваля, проехавшего по средневолжским городам Самаре, Тольятти и Ульяновску. Но об этом уже в следующей части, которую я постараюсь представить в другой раз.

Михаил Митропольский