В последний раз я видела Якова Аршаковича Кюльяна, когда он, как всегда улыбаясь и каждого называя "солнышком", суетился возле отъезжающего в Москву автобуса музыкантов. Ребята ехали демонстрировать возможности "свингующего Ростова" в Большом зале филармонии. А за месяц до этого я пришла в Ростовский муниципальный киноконцертный центр им. Кима Назаретова (РККЦ) с идеей написать историю джаза в Ростове и с этой целью побеседовать со всеми ныне живущими. "Давно пора", - сказал генеральный директор РККЦ и согласился на интервью.
Потом я несколько раз приходила советоваться, разыскивать факты, что-то уточнять. Яков Аршакович терпеливо выслушивал, находил нужные телефоны, предлагал известные ему фамилии, подсказывал, кого еще непременно следует вспомнить... Тогда я еще сказала: "Давайте низко поклонимся всем живущим, а не только тем, кому уже все равно". Еще чуть-чуть, и я опоздала бы... Возвращаясь из Москвы вместе с музыкантами, Яков Кюльян скончался прямо в автобусе.
- Меня всегда тянуло к музыке, эти звуки просто завораживали. Но жили мы довольно сложно, инструмент было не купить, и я пошел в клуб им. Фрунзе, где в процессе обучения можно было его взять бесплатно. Двумя клубными оркестрами (детским и взрослым) руководил бывший царский капельмейстер Филатов. Семен Тарасович определил меня на альт. Я довольно быстро все "схватывал", и буквально через год меня - двенадцатилетнего пацана - пересадили во взрослый состав. Это была просто сенсация.
Конечно, я играл больше по слуху, чем по нотам. Но каждый вечер работал (мне даже платили!) на танцплощадке, которая находилась рядом с клубом (сегодня там ДК "Красный Аксай"). Потом я потихоньку перешел на тенор, затем - баритон.
Как-то на очередной "халтуре" я познакомился с педагогом училища Мураховским. Виктор Дмитриевич спрашивает: "А хочешь научиться играть на тромбоне?" - "Очень", - ответил я, потому что уже год как мечтал попасть в настоящий эстрадный оркестр, который был для меня совершенным волшебством. Все решилось в один момент. Отыграв пьесу на инструменте, которого нет в училищном курсе, после заверений Мураховского "Яша - способный мальчик и легко освоит тромбон", меня приняли в музыкальное училище (1954).
Мураховский был замечательный педагог и прирожденный тромбонист, хотя и самоучка. Работал в симфоническом оркестре и музыкальном училище. Он обладал совершенно потрясающим по красоте звуком и владел инструментом безукоризненно.
Я не знал толком нотной грамоты, не слышал о сольфеджио. Да и инструмент мне достали "самоделкин". Сейчас даже удивляюсь, как на нем вообще хоть какие-то звуки можно было извлекать. Первый курс я преодолел с большим трудом. На втором курсе - разочарование педагога, и у меня руки опустились: вроде бы инструмент, аналогичный тромбону, но какая-то трещина в зубах не давала возможности правильно брать звук. Мы долго мучались, что же придумать, и, наконец, нашли выход: надели на здоровый зуб коронку, и на 3-м курсе я совершил колоссальный скачок, который потряс не только город, но и самого Мураховского. После этого меня пригласили (1956) в оркестр "отца Зикеева" (на Сельмаше).
Конечно, этот самодеятельный эстрадный коллектив был далек от джаза, но через него прошли практически все музыканты: Ким Назаретов, Володя Попов, Володя Туманов... Сам Михаил Зикеев весьма посредственно играл на барабанах, но был очень хороший организатор. С ним тогда работал аранжировщик Дима Головин. И хотя его жизнь была далеко не безупречна, на качестве джазовых композиций это не отражалось. Нам вообще тогда даже казалось, что лучше сделать просто невозможно.
В 1957 году работал у Олега Хромушина, сменившего Ивана Павловича Морошина в к\т "Родина". Потом меня "переманили" в к\т "Победа", где я попал в замечательную компанию трубача Георгия Михайлову и саксофониста Павла Ефремова. В Ростове это были единственные, на мой взгляд, музыканты с пониманием джазовой манеры исполнения. Я у них очень многому научился.
В 1958 меня приглашает Константин Орбелян в первый джаз-коллектив Закавказья, и я уезжаю в Армению. Через восемь лет, вернувшись в Ростов, я с небольшим интервалом попадаю в два оркестра: Леонтия Гасретова (1966, парк Горького) и Кима Назаретова (1975, оркестр РУИ). Это были совершенно разные по составу и духу коллективы, хотя и существовали одновременно. У Гасретова - большой и типично советский эстрадный с соответствующим репертуаром и редкими "вкраплениями" джазовых пьес. У Кима- биг-бэнд педагогов и студентов РУИ. Кстати, когда в 74-м году у Кима возникла идея создания именно джаз-оркестра со всеми вытекающими требованиями к репертуару, то некоторые недоуменно вопрошали: "Зачем, есть же биг-бэнд!" То есть люди даже не понимали, что один и тот же по составу оркестр может играть разную музыку, да и звучать совершенно по-разному.
Был колоссальный случай, который я никогда не забуду. В 72-ом году в Ростов приехал оркестр Тэдa Джонса - Мела Льюиса. Его гастроли совпали с коммунистическим субботником, после которого обычно в парках проходили большие "гулянья под оркестр". Должен напомнить, что в то совдеповское время программы для подобных мероприятий самым тщательным образом изучались и перепроверялись: песни только патриотические (о партии и Ленине) и никакого слова "джаз". И вот представьте себе! Американские музыканты в полном составе прогуливаются по парку Горького и видят советских музыкантов в роскошных золотистых парчовых пиджаках. Заметив, что мы "заряжаемся" на эстраду, они тут же все подтянулись и настроились слушать, заранее эмоционально аплодируя, подбадривая нас. Когда мы начали играть, они застыли в недоумении, не понимая, что мы делаем (ну как можно полным биг-бэндом играть музыку такого рода!) и не зная, как реагировать: Правда, потом они напрямую ничего не сказали (хотя, чего говорить, и так все видно по лицам!), но задарили нас мундштуками и тростями. Так у нас на концерте побывали заокеанские знаменитости!
Когда в 74-м году с открытием джазового отделения в РУИ Ким начал создавать собственно джаз-оркестр, то к нему потянулись многие джазовые музыканты, в том числе и я. Рассказать о том, как проходили репетиции, в двух словах невозможно. Прежде всего, это были лекции-уроки. И никто не мог рассказать о джазе так, как это делал Ким. Некоторые приходили и уходили, случайные люди не задерживались. Но постепенно создался "костяк" - так называемая "школа Назаретова", - в недрах которой "вызревали" практически все сегодняшние ростовские джазовые музыканты. И, наверное, самый яркий в этом отношении показатель - то, что сразу же по окончании училища наших студентов мгновенно "разбирали": Игорь Уколов в Канаде, Игорь Великанов в Бельгии, а об Андрее Хижнякове говорят, он сейчас в Германии вообще "джазовый музыкант №1".
Ким Назаретов - это особая страница моей жизни. С ним меня связывает долгая и крепкая дружба. И конечно, он меня привлекал не только как человек необычайного обаяния, но и как талантливый профессионал. И если кому-то педагоги в училище ставили препоны, то Кима это никогда не касалось. В его руках инструмент всегда звучал очень убедительно. И не важно было, как это называлось. Главное - он играл музыку, которая даже недоброжелательно относившихся к джазу не могла оставить равнодушными.
Ким очень серьезно рассматривал вопросы образования. Он считал, что каждый джазовый музыкант должен иметь диплом (к слову, в "бездипломниках" в Ростове ходили Карп Деланьян, Володя Попов, Костя Олейников, Клава Шуваева...). Я стал отнекиваться, но он настоял. Благодаря этому у меня анекдотическая запись в дипломе: поступление 1954 - окончание 1979. Вот так я в одном училище "проучился" 25 лет.
В 85-м меня назначили замдиректора филармонии, и совмещать эту работу с игрой в оркестре становилось просто невозможно. С большим трудом "дотянул" до 88-го года. "Лебединая песня" - поездка в Шотландию (1988). Тромбониста оркестра "зарубили", и Ким мне говорит: "Яша, бери тромбон и вперед!" А я уже два года не прикасался к инструменту. От того, что ушла нагрузка, стали и зубы шататься, и губы упругость потеряли. Доходило до смешного: заклеивали жвачками, воском закладывали, но все равно зубы "ходили ходуном", создавая неприятный зуд во время игры. В Шотландии я, конечно, отыграл, но после этого окончательно сложил тромбон.
После филармонии я работал в Союзе концертных деятелей. Потом - перемены, и Ким вновь решает попробовать создать муниципальный оркестр. Для этого уже сложилась более-менее благоприятная почва: нас услышали и даже дали "добро". Когда вопрос встал о месте будущего джаз-центра, предложили несколько вариантов: к/т "Прибой", "Победа". Но тогда мэр Погребщиков сказал сакраментальную фразу: "Если мы создаем культурный центр, то он должен быть "визитной карточкой" города". И он определил нам к/т "Россия". Так что при жизни Ким уже знал, что будет "Центр Кима Назаретова", а претворял в жизнь этот проект глава администрации города М.Чернышев. К сожалению, судебные тяжбы с "квартирантами" кинотеатра протянулись более полугода, и мы вошли сюда 21 декабря 1993 года, но уже без Кима. И сейчас мы здесь живем и работаем, стараясь сохранить все то, что было. Хотя с каждым годом это все труднее и труднее.
Сейчас я - Генеральный директор Ростовского киноконцертного центра Кима Назаретова (РККЦ). Честно говоря, долгое время я эту должность воспринимал с трудом. Какой же я "генеральный", если у меня вообще не было больше ни одного сотрудника? Это просто какая-то мания к "громким" титулам. В принципе, такая должность должна была быть у Кима. Он собирался открывать Центр, в котором было бы несколько концертирующих коллективов разного состава, клуб, танцплощадка и многое другое. Но жизнь показала, что джаз-комбо с трудом укладываются в жесткие рамки: им хочется больше независимости и самостоятельности. Сегодня в РККЦ, помимо джаз-бэнда, существует ансамбль старинной камерной музыки "Каприччио" (руководитель - профессор Маргарита Черных), а с апреля будет оркестр русских народных инструментов п/у профессора Крикора Хурдояна. Так что скоро нас здесь станет трое, и тогда статус "генеральный" возымеет смысл...
Апрель для Якова Аршаковича так и не наступил.
 Ольга Коржова,
Ростов-на-Дону
Это интервью войдет составной частью в книгу Ольги Коржовой "Джаз в Ростове-на-Дону", презентация пилот-макета которой состоялась в Ростове 16 апреля.
|
