| Выпуск #2 |
Расплывчатый дневник джазового критика
Часть III, заключительная |
|
Предыдущую часть своего расплывчатого дневника я закончил призывом к нью-йоркскому корреспонденту Ивану Шокину время от времени интересоваться тем, что происходит в "Roulette". И призыв свой повторяю - бескорыстие энтузиастов новой музыки из этого клуба/зала подтвердила сегодняшняя электронная почта: рассылка "Roulette" извещает о том, что некий кабельный телеканал тогда-то и там-то покажет акцию известного нью-йоркского авангардиста по имени Phil Niblock. Предупреждаю вопрос "ну и что в этом такого?". А то, что композитор-концептуалист Ниблок - владелец и продюсер конкурирующей с "Roulette" "точки", известной в Даунтауне вот уже лет двадцать как "И-Ай" (EI - Experimental Intermedia).
К джазу это вроде бы не имеет непосредственного отношения. Но вот по таким мелочам начинаешь понимать, как и почему в рыночных условиях выживает то, из чего нельзя извлечь непосредственной выгоды. Самоорганизация: если можно выжить в одиночку, то - competition, если нет - то co-operation.
Я не был в США шесть лет, и, честно говоря, ждал больших изменений. Они есть, но менее заметны. И связаны в первую очередь с новыми средствами коммуникации и носителями звука (применительно к нашему с вами предмету). В самолете из Атланты в Нью-Йорк моим соседом оказался парнишка лет двадцати. Провинциальный студент-химик ("родители заставили, я бы предпочел бизнес"), чуть ли не впервые летевший в большой город, он даже интересовался у меня (!), как поступать, если его не встретят в аэропорту. Когда он достал портативный CD-плэйер, я не мог не поинтересоваться, что он будет слушать. Сосед с готовностью продемонстрировал мне дорожный case с десятком CD-R, подписанными от руки "my favorite country", Top 20 и т.п. Был среди них и my jazz favorites. Из дюжины трэков две трети были contemporary, названий и исполнителей мой сосед не знал - просто скачивал из Интернета, что нравилось. "А вот мое любимое!" - с гордостью сказал он. Представьте себе, это оказались... Flamenco Sketches. Расчувствовавшись, я протянул ему один из сэмплеров, которыми меня снабдила перед поездкой в США наша "Богема". Оставшиеся полчаса парень серьезно слушал наш отечественный джаз и, как мне показалось, извиняющимся тоном сказал, что из всего ему понравились "только вот эти три" - "Smoke Gets in Your Eyes"(Four Brothers),
"Once I Loved" Данилина-Ростоцкого-Кузнецова и
Saarsalu-Vintskevitch. И это самый обычный, можно сказать, вполне среднестатистический американец!
Следующая картинка. После посещения J@LC, как слегка пижонски называет себя хорошо нам известный Джазовый департамент Линкольн-центра, я удостоился приглашения на сольный концерт пианиста Джуниора Мэнса из цикла Jazz At the Penthouse . Естественно, дорогое место с панорамным обзором всего Нью-Йорка - $45, на столах только минеральная вода и орешки. Зал набит до отказа - стоят вдоль стен. Обстановка - вполне салонная, как, скажем, в Российском фонде культуры или на вечере в каком-нибудь посольстве. Джуниор Мэнс (вы знаете его по пластинкам Гиллеспи и братьев Эддерли 50-х годов), ненавязчиво шутя и полностью придерживаясь напечатанной программки, играет стандарты и свои пьески, завершая все Louis Armstrong Medley. Из легко предсказуемого stride-piano выделяется Blue Monk, действительно, с монковскими диссонансами и парой забавных цитат. Мои соседи по столику - провинциальная парочка (пожилой босс и его молодая секретарша, хм, "в командировке") пришли и музыку послушать ("у нас в городке джаз-клуба нет"), и Нью-Йорк посмотреть.
В этот же вечер я успеваю в клуб "Тоник". Страшная дыра в переулке перед
Вильямсбургским мостом, по сравнению с которой наш "Дом" выглядит Карнеги-холлом. Но зато самое модное и перспективное место Даунтауна. The Kinitting Factory - пуп (новоджазовой) вселенной последнего десятилетия - явно сдает свои позиции ("Трикотажую фабрику" к тому же подкосила размолвка с Джоном Зорном; подробности, если захотите, может рассказать Иван Шокин). Конкуренция между этими местами - нешуточная. В отличие от Roulette, они друг друга рекламировать не будут
(поправка Ивана
Шокина: флаерсы друг друга они у
себя вполне допускают). В "Тонике" играет трио Мэтью Шиппа, программок нет, так что я даже не сразу узнаю басиста и начинаю радоваться: вот еще один гений - он играет соло флажолетами так, что, закрыв глаза, контрабас вполне можно принять за то, что он собственно изображает ("флажолет" - напомню, в переводе - флейта). Выясняется, однако, что контрабасист - увы, Уильям Паркер. То есть открытия не состоялось. Хотя трио в этом составе выступало в Нью-Йорке впервые. Пианист Шипп конструктивной логикой и отдельными постмодернистскими намеками напоминает, скорее, позднего Ганелина, чем Сесила Тэйлора. И даже на бис трио играет, совсем как Ганелин-Тарасов-Чекасин...(название расплылось), какую-то детскую польку (мажорная тоника-доминанта, на 2/4).
После сета я спрашиваю у Мэтью Шиппа: Encore - это всерьез, или так, шутка?
Ответ - предсказуемый: а у нас все - и так и так.
Часто в "Тонике" после объявленной программы играет resident band - коллектив перебежчика из "Вязальной фабрики" трубача Стива Бернстина. Типичный для даунтауна аван-джаз-рок, раскрученный в 90-е годы. Теперь его Sex Mob назвали бы jam-band'ом. Бернстин известен в мире также по Kamikaze Ground Crew, а дома - по группе киноактера-саксофониста Джона Лури Lounge Lizards. Стив Бернстин оказался хорошим знакомым нашего хорошего знакомого Майка Эллиса, так что контакт был установлен сразу. И из разговоров со Стивом я еще раз убедился, что эклектика jam-band'ов - не неопримтивизм народных умельцев, а наоборот - точно просчитанная (без негативного оттенка) постмодернистская эклектика. Бернстин, в частности, рассказал, какое впечатление на него произвела полистилистика Первой симфонии Альфреда Шнитке, которую он слышал на концерте где-то в Европе.
То есть не китч, как сказал бы искусствовед, а кэмп. Кстати, очень советую "Заметки о кэмпе" Сьюзен Сонтаг (эссе 1964 года вроде бы появилось где-то в русском переводе). Это тот случай, когда теоретик обгоняет практику - примерно на четверть века, именно: предсказывает постмодернизм, в том числе джем-бэнды за десять лет до той же Симфонии Шнитке и за двадцать до зорновского Tzadik'а, на котором Бернстин теперь записывается.
Да, чуть не забыл: большую часть своей программы Бернстин играет на редком и эффектном инструменте - слайд-трубе.
В это же время австралийский скрипач (живущий по большей части в Европе) Джон Роуз проводил в "Тонике" двухнедельный фестиваль струнных инструментов - и смычковых и щипковых- The Strung Festival. Роуза знают посетители московского "Дома", он выступал в прошлом году с проектом Slawterhouse. Название фестиваля - непереводимое, подойдет даже "Нервный фестиваль". Он, похоже, таким и был - программа менялась. Из запланированных трех отделений в вечер пару раз вообще было бы одно, если бы каждый раз на сцену не выходил сам Роуз и не спасал бы положение. Самым неинтересным мероприятием оказалась вечеринка по случаю дня рождения Шона Леннона. Хотя - сами понимаете - звезд на ней было выше крыши (трио Медески-Мартин-Вуд в полном составе, например; кажется, была даже венценосная мамаша, но ее выхода на сцену я не дождался). И вообще весь авангардный поп на "Нервном фестивале" был какой-то ...провинциально-претенциозный. Дуэт альтистки по имени Martha Mooke, которую пресса объявляет открытием, и электрогитариста из модной лет десять назад панк-группы Bongwater удивительно напомнил мне наш "Ансамбль 4:33" в самые попсовом его варианте. Два скрипичных дуэта с электроникой удались лишь отчасти, несмотря на то, что играли в них одни легенды. Устроитель Фестиваля скрипач Роуз играл с основателем первой группы live electronics Alvin Curran'ом (в 60-е он был одним из четверых американцев, которые жили в Риме и назывались Musica Elettronica Viva). Мой пиетет перед всеми четырьмя, в том числе Курраном, безграничен (он автор гениального альбома 'Canti e Veduti", отрецензированного в 70-е даже в Jazz Forum, хотя с джазом у этой музыки не больше общего, чем у какого-нибудь нью-эйджа). И я каждый раз
не стесняюсь ему об этом напоминать, но в импровизационной ситуации Курран меня разочаровал. Он старался воспроизвести на сэмплере мелкую технику скрипача Роуза, как на Yamaha DX7, и, по-моему, так ни разу и не дал ни одному из сэмплированных звуков прозвучать полностью. Странно!
Несколько хаотичным мне показался и дуэт скрипача Малькольма Голдстейна и клавишника Дэйвида Бермана (продюсера одной из первых в истории серий грамзаписей электронной музыки).
Зато Голдстайн соло (ему посвящал свои вещи сам Джон Кейдж) - это откровение. Его спонтанные композиции - это моментные формы, по законам джазовой импровизации или классической композиции их судить нельзя. Но в каждый отдельно взятый момент поражает слитность человека и его инструмента. А еще говорят, что в авангардисты идут те, кому не удается исполнение классической музыки. Пришедшая со мной в "Тоник" выпускница Московской консерватории по классу композиции Альбина Стефану тут же испросила у Голдстейна разрешения сэмплировать его игру для своей электронной композиции. Но, похоже, что кульминацией Strung-Фестиваля стало трио Билли Мартина (из Medeski Martin
& Wood) со скрипачом и мандолинистом (!) Чарльзом Бернэмом (Charles Burnham) и тем же Стивеном Бернстином. Но на самом концерте я не был - если верить присланной мне позже записи, внутренней энергии там хватило бы не то, что на один клуб, но и на всю Сибирь с Дальним Востоком в придачу.
В эти дни я был уже в Бостоне на трехдневном фестивале 4th Annual Autumn Uprising с участием легендарной британской команды AMM.
Это повод сказать о том, что увеличение количества джаза за последние годы и размаха салонного мэйнстрима - вопреки мнению скептиков - положительно отражается и на всей импровизационной музыке в целом. Новый джаз тоже распространяется как вширь, так и вглубь. Достаточно сказать, что теперь в США есть свой новоджазовый журнал Signal To Noise, в том же Бостоне появилось новоджазовое объединение Boston Creative Music Alliance.
И - как ни парадоксально это прозвучит - между мэйнстримом и авангардом наблюдается определенное сближение - благодаря "традиционной составляющей" постмодерна, в том числе и пресловутых джем-бэндов.
Ну разве можно было себе представить лет десять назад, что в простой биллиардной (пусть в Даунтауне на Бликер-стрит) будет играть весьма продвинутый ансамбль саксофониста Грега Тарди. И биллиардисты будут его слушать!
Даже у бывших наших дело движется. Аркадий Кириченко после десяти дет работы таксистом ведет теперь свое шоу "Час с Петровичем" на русскоязычном радио, Николай Левиновский открывает собственную фирму
NLO. И собирает для записи биг-бэнд (с Борисом Козловым и Александром Сипягиным, разумеется)! Бывший барабанщик "Арсенала" первого призыва Василий Изюмченски (так он себя теперь называет) продюсирует в Беркли-колледже группу Moksha, играющую в стиле Bitches Brew. Может показаться, что я восторженный оптимист. Нет, но, как сказала одна умная женщина, "оптимисты считают, что мы живем в лучшем из миров. Пессимисты - опасаются того, что так оно и есть".
 Дмитрий Ухов
|
|
| На первую
страницу номера |
|
