Вернуться к оглавлению книги
Другие книги о джазе
В конце 60-х, после известных событий в Чехословакии, начались очередные гонения на джаз: закрылись кафе «Молодежное» и «Синяя птица», прекратились фестивали и концерты. Надо было как-то трудоустраиваться, и многие подались, и я в том числе, в Москонцерт. Нанялись в легендарный оркестр п/у А.Е.Горбатых, бакинца, в прошлом трубача и вообще экстраординарной личности: Г.Лукьянов, А.Аваков, А.Сухих, В.Шеманков, Н.Панов, Л.Чижик, Л.Журов, И.Высоцкий и ваш покорный слуга.
Пытались пристроить туда и будущего артблэйковца В.Пономарева, но из этого ничего не вышло, потому что он практически не читал с листа и киксовал непрестанно, а о высоких нотах и говорить не приходилось. Так что, не подойдя в оркестр п/у А.Горбатых, он подошел в дальнейшем Арту Блэйки. Бывают же такие чудеса!
Настал черед трудоустройства и Василькова — он долго сидел без работы, проживал в квартире ученика-товарища Андрея Русанова на улице Станкевича бесплатно, питаясь колбаской и водкой, кои регулярно приносили друзья-товарищи.
Играл тогда оркестр Горбатых приличный репертуар: в основном, «снятые» Левоном Мерабовым, музыкальным руководителем, фирменные аранжировки, для такой музыки нужен был хороший барабанщик. Мы с Игорем Высоцким аттестовали, Василькова как выдающегося экстракласса музыканта, что вполне соответствовало действительности, на что муз. рук. сказал: — Хорошо, приглашайте!
Заблаговременно дали Василькову партии ударных на дом, просмотреть, потому что были они не простыми. Времени на просмотр, как выяснилось потом, у нашего виртуоза не нашлось (между попойками практически не было перерывов). Надо добавить, что Володя всегда считал всех оркестровых музыкантов жлобами неритмичными, что было недалеко от истины, а себя, разумеется, эталоном, что тоже приближалось к ней. Притом всех с его точки зрения неритмичных он именовал не иначе как: — Эх вы, мразь белокожая!
И на резонный довод: «Ты же сам белый», отвечал решительно: — Я черный! Я почернел от труда! (И вправду, о трудолюбии его ходили легенды).
И вот решительный час настал — идет долгожданная репетиция. Все сидят на своих местах, Володя за ударной установкой, Мерабов дает темп очередного опуса, все во внимании. Зазвучала пьеса К.Бэйси. Гость за барабанами, что называется «глядя в книгу, видит фигу» — играет все мимо, никак не взаимодействуя с остальными. Отыграли одну пьесу, затем другую — та же картина, все «мимо денег». Наконец, антракт, и народ выходит в фойе: кто в сортир, кто покурить, кто — и то и другое — в зале остались двое: испытуемый и испытатель. Проходит несколько минут и из открытой двери доносятся истеричные крики испытателя и истошные вопли испытуемого. Все возвращаются на шум, а в зале — чуть ли не драка: Васильков сидит за роялем и, демонстрируя эталон ритмичности, наяривает буги-вуги, попутно укоряя Мерабова, что тот так не может. Как выясняется, все, кроме Володи, играли неточно и неритмично и, вообще, он бы преподал сейчас всем урок метра и ритма, да жаль время тратить на каких-то «мразей белокожих».
Подводит конец дискуссия контр-довод муз. руководителя: — Заткни свое самомнение в ж… !
Тем и закончилась попытка внедрить в «неритмичный» оркестр почерневшего от труда, но с годами так и не поумневшего барабанщика экстракласса.