Вернуться к оглавлению книги
Другие книги о джазе
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые…
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Новосибирск, которым, как известно, прирастает богатство новой России, уже в третий раз собирает немощную и разобщенную теоретизирующую джазовую братию. В третий раз за последние двадцать лет. Кроме того, братия дважды собиралась в Ленинграде и однажды в Москве. Немного. Публикаций и того меньше. Посему научной или даже псевдонаучной жизнью это мерцающее и бликующее существование джазовой мысли нашей в мыслительном пространстве страны назвать нельзя, но и устраняться, пусть и из такого убогого и глубоко ненаучного процесса, грех непозволительный для члена немногочисленного сообщества или в терминологии Баташева «диаспоры». Остается расслабиться и получить удовольствие, выступив и выслушав друзей и коллег. Ибо истинная ценность таких собраний, конференций и симпозиумов не в отрывочной своей «научности», а в живом и ничем не регламентированном общении теоретиков и практиков, «мыслителей» и функционеров, продвигающем, как тех, так и других в одном, общем для всех нас, направлении — вперед и вверх.
Несмотря на неизбывное течение социального времени и неизбежность включения в него общеджазовых процессов, так или иначе корреспондирующих с процессами, происходящими в пространстве социума, тематика настоящего симпозиума находится как бы вне этого времени, представляя собой коллекцию ментальных и более или менее монументальных экзерсисов многоуважаемых коллег. Программа прошлого симпозиума была составлена из докладов с подобной тематикой, по всей видимости, и двадцать лет назад происходило нечто подобное (подтвердить или опровергнуть мои слова должны или могут мои старшие товарищи, так как сам я в первом симпозиуме участия не принимал). Происходит это, прежде всего по причинам вышеизложенным, из-за «осколочного» подхода к проблемам, а также еще и потому что пока не существует базисных и общепринятых теоретических основ предмета обсуждения, мы будем вынуждены топтаться на отдельных смысловых «лужайках» с большим или меньшим «покрытием» и вытаптыванием оных.
Но прекращая непродуктивные сетования и стенания, прямо и без дальнейших обиняков перехожу к предмету своего сообщения.
ЧАСТЬ 1. РУССКИЙ НОВЫЙ ДЖАЗ
Слово «русский» здесь употребляется для пущей значительности, актуальной сегодня «государственности», да и попросту, чтобы соответствовать тематике симпозиума. Ибо национальная принадлежность джаза (как и само определение национальности) — понятие далеко не бесспорное, крайне путаное и обсуждать его здесь мне представляется неуместным. Предлагаю сейчас остановиться на определении «русского джаза», как джаза звучащего на территории России в исполнении музыкантов постоянно проживающих на этой самой территории или же постоянно проживающих и играющих на любой другой территории, но имеющих достаточно прочные корни (этнические и/или эстетические), привязывающие их к этой территории (термин «территория» здесь трактуется не в чисто географическом смысле, а как совокупность географических, эстетических, этнических, этических, наконец, свойств и качеств, присущих конкретному участку пространства и времени). Понимая всю неполноту и уязвимость этого определения, тем не менее, хочу вынести за рамки этого доклада дальнейшее его уточнение и, приняв его за рабочее определение, двинуться на его основе дальше.
Новый джаз в России (как правопреемнице СССР) возник практически в то же самое время, что и в остальном мире, то есть на рубеже 60-х и 70-х годов. В отличие от остального мира, где он появился на прочной основе развитого в течение ряда предшествующих лет джаза свободного, в нашей стране, почти не поддержавшей традицию классического фри-джаза 60-х (попросту не успевшей этого сделать из-за своей всегдашней, особенно заметной в предыдущие десятилетия, но впрочем достаточно актуальной и сегодня, отсталости и задержки в развитии). Новый же джаз, впервые в европейской джазовой истории обретший изрядную долю независимости от джаза американского благодаря новому подходу к джазовому стилеобразованию, наконец-то сумевшему преодолеть «афроамериканоцентризм», сразу же весьма уютно почувствовал себя на многонациональной и технически продвинутой музыкальной почве «страны непрошеных советов». Советский джаз, становясь новым, из музыки физиков стал превращаться в музыку лириков, то есть консерваторски образованных и профессиональных музыкантов (немногих из них незашоренных и открытых), впрочем оставаясь и для последних всего лишь хобби, пусть креативным и всепоглощающим. Так было. Практически также дело обстоит и сегодня. Но такая «неполная занятость» и востребованность абсолютно нормальна и для общемировой практики, где только единицы креативных музыкантов, сумевших сделать себе имя, имеют «full-time job» и живут плодами своего творчества.
С уходом в небытие незабвенных времен джазстоя, джазостройки и джазности ситуация в нашем новом джазе нормализовалась еще больше. Из концертных залов ушли толпы алчущих не искусства, но сублимированной в его формах свободы слова, печати, собраний. И оказавшись сначала (90-х годов) в шокирующем меньшинстве, наш новый джаз, тем не менее, удар выдержал и стал потихоньку возвращать аудиторию обратно, но уже не с помощью фиг в карманах и эзоповых речений, а за счет своего художественного качества (по крайней мере, хотелось бы в это верить) и потребности новой аудитории именно в таком культурном продукте.
От эскизного описания общей ситуации перейдем к не менее эскизному (телеграфному) обзору частностей, то есть в первую очередь персоналий. Ограничимся здесь лишь перечислением имен. (Сегодняшняя и предшествующая активность каждого из культурных героев в случае необходимости может быть откомментирована.)
— Вячеслав Ганелин
— Владимир Тарасов
— Владимир Чекасин
— Сергей Курехин
— Анатолий Вапиров
— Владимир Миллер и Оркестр Московских Композиторов
— Вячеслав Гайворонский
— Владимир Волков
— Михаил Альперин
— Аркадий Шилклопер
— Владимир Резицкий
— Саинхо
— Валентина Пономарева
— Сергей Летов и Три О
— Юрий Кузнецов
— Владислав Макаров
— Михаил Жуков
— Пятрас Вишняускас
— Витас Лабутис
— Сергей Беличенко
— Владимир Толкачев
— Александр Нестеров
Новые лица в новом джазе:
— АМА Джаз и Игорь Паращук
— Алексей Айги и 4:33
— НеТе
— Вершки Да Корешки
Все эти и немногие другие персонажи существуют в новоджазовой среде нашей (впрочем, так же, как и в пятнице и субботе). А среда дает не так много возможностей для активного в ней существования. Не так много, но дает. Прежде всего, это концерты и фестивали, редкие, если не редчайшие, клубные оказии, радио и телепередачи, грамзапись, наконец.
Новоджазовых клубов в этой стране нет. И это не удивительно. Их не так много и в разных прочих странах. Здесь же, где клубное движение началось лишь несколько лет тому назад, и началось, конечно, с удовлетворения нехитрых запросов владельцев бритых затылков, золотых цепей и тугих кошельков, до столь элитарного жанра дело еще не дошло, но, несомненно, вскоре (или через несколько лет) дойдет. Тем не менее, уже сейчас самые продвинутые «новые» клубы, ориентирующиеся на артистическую публику, изредка приглашают к себе, то Саинхо, то Чекасина, то Шилклопера. «Открытые» джаз-клубы, такие как JFC в Питере или Джаз-арт клуб в Москве тоже время от времени не гнушаются авангардистов. Но все это редкие эпизоды, отнюдь не становящиеся (да и не могущие пока стать) системой.
Значительно лучше дело обстоит на концертных площадках. Как концертный жанр новый джаз довольно прочно утвердился в обеих столицах и порой мелькает в Екатеринбурге и Новосибирске. Особенно неплохо дела идут в Москве (что совсем не удивительно). У нового джаза здесь есть постоянная площадка — Центральный Дом Художника, где такие концерты проходят 2-3 раза в месяц, и, кроме того, без особого отвращения эта музыка принимается Домом Композиторов, изредка Залом Чайковского и уж совсем редко Малым или Рахманиновским залами консерватории. Питер менее активен, но периодически встряхивается и демонстрирует преимущественно свои новые импровизационные достижения на своих же площадках. При жизни Курехина он сам являлся катализатором всей питерской (и не только) художественной жизни, теперь с его уходом, и эта жизнь замерла, словно выжидая чего-то, но по инерции продолжая шевеление и конвульсивные эстетические подергивания. Пару лет назад в Екатеринбурге успешно проходил полугодовой филармонический новоджазовый абонемент, но, к сожалению продолжения это начинание не получило. Ситуация в Новосибирске немногим лучше, но об этом много лучше знает уважаемая аудитория.
Фестивальная жизнь нового джаза в этой стране ограничена одним Архангельском (который, похоже, в этом году завершает свое пятнадцатилетнее существование) и «попутным» фестивалем, который уже три года проходит по дороге в Архангельск — в Вологде. Архангельский фестиваль в процессе своего нелегкого роста постепенно все больше сдвигался в сторону нового джаза, пока пару лет назад окончательно не раздвоился на летний мэйнстримовский и осенний авангардный фестивали. Можно ли считать Вильнюсский ежегодный новоджазовый фестиваль российским — вопрос риторический.
В противоположность постоянно колеблющейся (от полного штиля до бури и натиска) концертной и фестивальной жизни нашего нового джаза, его же фиксация на разнообразных носителях (в первую очередь, компакт-дисках) развивается однонаправлено и в сторону медленного, но верного увеличения интереса немногочисленных, но самых разных фирм грамзаписи к этому странному и нестабильному образованию. Снова ограничимся лишь перечислением этих фирм (возможны самые подробные комментарии):
— SoLyd Records
— Sonore Records
— Ermatel Records
— Long Arms Records
— Leo Records
— AVA Records
— RDM
— ECM
Радио о новом джазе вещает. Российское радио, в основном, устами Дмитрия Ухова. ВВС до самого недавнего времени устами Алексея Леонидова, то бишь Лио Фейгина (к сожалению, сейчас он выпал из сетки и его передачи можно услышать лишь эпизодически). Радует активность некоторых провинциальных радиостанций (например, екатеринбургский гуру Геннадий Сахаров, решивший побить рекорд длительности нахождения в джазовом эфире вышеупомянутого Ухова и ведущий ежедневную часовую радиопередачу о джазе). Но, увы, безвозвратно прошли времена когда «диаспора» в урочную пору дружно приникала к радиоприемникам и, ликуя, впускала в себя вражеские голоса. Сейчас, пожалуй, поиск джазовой информации в радиоэфире — удел неофитов. О телевидении, как о телевидении, умолчим.
Подводя итоги первой части доклада, хочу подчеркнуть, что пафос настоящего доклада в том, что, на мой взгляд, наш новый джаз существует в адекватной себе социокультурной ситуации (и наоборот — вполне адекватен окружающему его миру). Иначе и быть не может. И ни к чему, мне кажется, посыпать голову пеплом и расцарапывать себе разные части тела, как мы привыкли делать — занятие это хоть и приятное, но отдает фарисейством, а главное, непродуктивное.