Фил Вудс и полумесяц
Уже работая в муз.
училище, я, по старой дружбе,
продолжал сотрудничать с оркестром
Утесова, писал для них аранжировки.
Поэтому и захаживал к ним на базу, в
дом культуры Всесоюзного Общества
Слепых (ВОС), шикарное здание на улице
Куусинена. Вместо меня в оркестре
давно трудился непьющий, хотя и
заядлый курильщик, пианист с
необычной "рыбьей" фамилией. От
него я и узнал, что оркестр приобрел,
наконец, электро-пиано "Родес".
Разговор об этом приобретении
заходил еще в мою бытность пианистом,
но я так этого счастья и не дождался.
Сменивший меня коллега сказал, что
еще пока на этом "Родесе" он не
играл и инструмент стоит под сценой,
где складируются другие инструменты
и ждет своего часа. Не скрою - я питал
слабость к электро-пиано, к его
таинственно завораживающему звуку,
да и игра Чика Кориа и Херби Хэнкока
звучала в ушах. Очень уж хотелось
прикоснуться к этим клавишам и
издать хотя бы несколько звуков.
Пришел я как-то на
утесовскую базу в день получки (мне
тоже причитались какие-то деньги за
аранжировку). Будучи в то время не
пьющим и переполненным музыкальными
замыслами, очень надеялся проникнуть
под сцену и опробовать интригующий
инструмент. Но получив деньги, я
сразу же попал в привычно жаркие и
цепкие объятия бывших коллег-собутыльников.
Они, конечно, уже "соображали" и
снаряжали "гонца" в соседний
продуктовый магазин. Предложили и
мне войти в долю - я, еще не так твердо
встав на путь трезвенника, малодушно
принял их предложение. Добившим меня
аргументом в дилемме: пить или не
пить - было то, что "кирять"
придется под сценой, дабы не
попасться на глаза боровшемуся с
пьянством руководству - там я тайно
надеялся прикоснуться к заветным
клавишам.
Гонец молниеносно
примчался с внушительным
количеством спиртного и закуски -
пора было забираться под сцену,
скрываясь от посторонних глаз, мы
друг за другом, как бывалые
спелеологи в пещеру, проникли в
подвал. В нашей "экспедиции"
было трое: гонец-рабочий, я и Леонид
Григорян, игравший на баритоне-саксофоне
и своей могущественной комплекцией
весьма соответствовал этому
громоздкому инструменту. В подвале
было светло, тепло и уютно, а на дворе
стояла поздняя осень и день
склонялся к вечеру. Несмотря на
уютность, чего-то подобного столу,
куда можно было поставить
бутылки и стаканы, не оказалось.
Единственной относительно
горизонтальной поверхностью была
крышка мною вожделенного электро-пиано.
Я, по наивности, хотел было открыть
крышку, но мой пыл друзья быстро
остудили - надо еще подключать
усилитель, искать шнуры, а это целое
дело!
- Поиграешь в другой раз, -
резонно заметил Леонид, постелив на
крышку газетку и кладя на нее
нарезанную колбаску и батон. Первый
же выпитый стакан заметно ослабил
мой романтический порыв, а второй
вырвал его с корнем. Играть уже не
хотелось и без игры стало на душе
хорошо и спокойно. Полились беседы о
джазе. Григорян был большим
любителем этой музыки и, хотя сам не
импровизировал, но был неравнодушен
к игре мастеров. Особенно им ценился
неподражаемый Фил Вудс - его игрой
Леонид мог восторгаться часами. Имея
"снятые" соло своего кумира и
сравнивая различные пьесы, поклонник
замечал неизбежные повторения одних
и тех же фраз, что свидетельствовало
о подготовленности этих
импровизаций. Но это на трезвую
голову! Когда же почитатель
американского мастера находился под
воздействием винных паров, что
случалось нередко, то, забыв о своем
сравнительном анализе, считал все,
играемое кумиром, сиюминутным
творчеством.
- Это от Бога! - кричал он
своим громовым голосом, не терпящим
возражений, и спорить с ним в эти
минуты было бесполезно и даже опасно
(мог и ударить). Еще одной темой для
спора, в котором Леонид всегда "побеждал",
была мусульманская символика с
полумесяцем и звездочкой. Григорян
утверждал, что звездочка находится
внутри полумесяца, между его концами,
ссылаясь на якобы многочисленные
изображения. Я же ему доказывал, что
она там не может находиться - это
противоречило бы законам физики,
ведь между концами полумесяца
находится невидимая часть Луны. Как
же сквозь тело Луны может
просвечивать неугомонная звездочка?
Она, по идее, должна находиться рядом
с полумесяцем, - твердил я. Но никакие
аргументы моего друга не убеждали:
быть звездочке между концами
полумесяца - и все тут!
Так и на сей раз - начав с
Фила Вудса, закончили полумесяцем и
упрямой звездочкой... Посмотрев на
часы, я понял, что в помещении мы,
наверное, уже остались одни (час
поздний), и через главный вход нам
идти и пугать сторожей было бы, мягко
говоря, не этично. Я поведал об этом
распалившемуся в споре собеседнику.
Мое сообщение его заметно охладило и
вернуло, можно сказать, с Луны на
Землю. Он оценил ситуацию и предложил
по-хорошему расходиться по домам. Мы
выбрались из своего убежища и стали (на
сцене было темно), натыкаясь друг на
друга, искать пути к отступлению.
Наконец, за кулисами мы нащупали
большую (до потолка) дверь, которая
открывалась прямо на улицу - через
нее грузились громоздкие декорации.
Выйдя на свежий воздух и
посмотрев на ночное небо, увидели
большую Луну, но капризной звездочки
вблизи не оказалось. Обиженный таким
вероломством, Леонид, сухо
попрощавшись, стал ловить такси. Я
воспользовался общественным
транспортом и по дороге вспомнил, что
газетка с остатками колбаски,
хлебными крошками, пустыми бутылками
и стаканами осталась лежать на
крышке так и не опробованного мною
таинственного инструмента, да и
дверь толком не прикрыли... украсть
могут электро-пиано! |
