Толстовец и сурдина для
трубы
Находились мы с
оркестром Горбатых в Новосибирске на
репетиционном периоде, готовили
большую программу с кордебалетом и
прочими радостями. Надо сказать, что
это было роскошью - везти оркестр,
певцов, балет, костюмы, декорации и
прочий реквизит в другой город,
расселять всех в гостиницах, платить
(и не мало) за аренду сцены оперного
театра, чтобы отрепетировав и
показав здесь премьеру, лететь
обратно в Москву и оттуда, уже после
московской премьеры, начинать
гастроли по Союзу. Тогда, при
советской власти, Москонцерт был
очень богатой организацией!
Но наш рассказ не о богатых
организациях, о забавных случаях,
имевших место в то время. В оркестре
из звезд первой величины был лишь
один Герман Лукьянов. Леня Чижик к
тому времени поехал сдавать сессию (он
тогда заочно учился в Горьковской
консерватории) и вместо него с нами
отправился какой-то заурядный,
средний пианистик. Я же играл на
контрабасе и писал аранжировки, но
вернемся на сцену Новосибирского
театра.
Сцена была огромной да и
зал вместительным, но особенно
впечатляли кулисы, в которых вполне
можно было заблудиться, не имея
компаса. На служебном входе я заметил
весьма необычного человека. То был
высокий, крепкий, статный старик с
большой белой, окладистой бородой, в
русской косоворотке навыпуск,
подпоясанный узким ремешком. Ну
просто вылитый Лев Николаевич - впору
писать портрет с натуры.
Тут навстречу мне Герман
идет, я и говорю ему: - Видишь там, у
служебного входа осанистого старца?
- Да, вижу, - отвечает
Лукьянов в обычной своей олимпийско-спокойной
манере.
- Так вот он толстовец: не
пьет, не курит, вегетарианец, -
импровизирую я, - Не хочешь ли с ним
познакомиться?
Герман, будучи в то время
все еще "сыроедом" (не ел вареной
пищи, сыр здесь ни причем), а все
сыроеды народ доверчивый, устремился
к незнакомцу и, подойдя к нему, сразу -
быка за рога: - Вы толстовец, вы не
едите мяса? А я тоже...
- Какой еще толстовец? -
басит возмущенный псевдо-Лев
Николаевич, - я член партии,
заслуженный пенсионер!
Герман, теряя олимпийское
спокойствие, в гневе бросается ко мне,
а меня уже и след простыл!...
Это случай первый, а второй
- чуть позже, в день Новосибирской
премьеры.
... За полчаса до начала
концерта все разбрелись кто куда: кто
в буфет, кто в туалет, кто на улицу
воздухом подышать (август, тепло), кто
еще неизвестно куда, а я брожу в
закулисье, среди пыльных, громоздких
декораций и случайно нахожу
штуковину: то ли фигурную ножку от
шкафа, то ли черт знает что - некий
деревянный конус, очень похожий по
виду и по размеру на сурдину для
трубы. Ну прямо вставляя и играй!
Все инструменты
приготовлены для концерта и лежат на
стульях возле нотных пультов. Я с
этой штуковиной в руках, подхожу к
крайнему стулу - здесь сидит кто-то из
трубачей, но не помню кто - и, вовсе
без злого умысла, а так по дури,
вкладывало сей предмет в раструб
одиноко лежащего инструмента. Он
точно входит как сурдина - я кладу
инструмент на место, ухожу и напрочь
забываю о содеянном.
Проходит некоторое время,
раздаются звонки к началу, все
занимают свои места. Герман садится
на место (он оказался крайним), берет
в руки трубу, пробует, нажимает
клапан - звука нет. Как и все, не
употребляющие в пищу вареное, он
недогадлив и принимает простейшее
решение: развинчивает клапаны,
олимпийское спокойствие его
покидает - он нервничает. Звенит
третий звонок, гаснет свет в зале.
- Все на месте, все готовы? -
спрашивает взволнованный дирижер.
- У меня не играет труба! -
шепотом "кричит" наш сыроед.
- Что еще у вас там
приключилось? - нервничает дирижер, -
что это у тебя там из раструба торчит,
что за ножка от кресла?! (Со стороны-то
виднее!)
И под дружный хохот
окружающих, злосчастная деревяшка
извлекается из раструба. Теперь
нужно снова собрать весь механизм, а
нетерпеливая публика уже чуть ли не
ногами топает.
- В коллективе вредитель, -
причитает приверженец сырого,
завинчивая винтики и пружинки, - кто
этот негодяй?
Но все окончилось
благополучно - задержали начало на
несколько минут, как и положено на
премьерах, и концерт прошел с большим
успехом, а вредитель-негодяй так и не
сознался до сих пор. |
