Легенды советского джаза. Саксофонист и пианист Владимир Сермакашев (1937–2023)

3 мая в Нью-Йорке ушёл из жизни легендарный советский джазовый саксофонист Владимир Сермакашев, один из самых ярких джазменов-импровизаторов на отечественной сцене 1960-х гг. В течение полувека жизни в США он был известен как Влад Уэст (Vlad West) и в последние десятилетия больше выступал в качестве пианиста. Ему было 86 лет.

Музыкант родился в Баку (Азербайджанская ССР) 5 апреля 1937 г., в азербайджанской столице и пришёл к джазу, а с 1963 жил и выступал в Москве. Во второй половине 1960-х его квартет «КМ» (от сокращённого названия московского джаз-клуба, где они постоянно работали — «Кафе Молодёжное») выступал на джазовых фестивалях в Москве, Таллине и Праге. В 1973 г. в «первой волне советской джазовой эмиграции» Сермакашев навсегда уехал в США.

«Джаз.Ру» подробно писал о Сермакашеве в своей бумажной версии 15 лет назад в №3 за 2008 г. (12-й номер бумажного журнала по сквозной нумерации), однако этот текст, который написал для российского издания ереванский джазовый журналист Армен Манукян, в сетевом варианте не выходил. В память о ярком музыканте «осевого времени советского джаза» мы делаем его доступным онлайн.

От редакции, 2008:

В 1984 г. на американские киноэкраны вышла комедия режиссёра Пола Мазурски «Москва на Гудзоне» («Moscow on the Hudson», Columbia Pictures). Естественно, в СССР ленту не показали, как не показывали почти любой западный фильм, где изображалась жизнь в Советском Союзе или русских за рубежом. Но не надо искать в этом фильме какой-то нарочитой антисоветчины: напротив, режиссёр в комедийной (но и вполне серьёзной — временами) форме пытался показать, что и жизнь людей по разные стороны «железного занавеса» в основе своей очень похожа, и вхождение в «американскую мечту» — вовсе не такой праздничный и радостный процесс, каким он может показаться тем, кто мечтает об эмиграции в США, и сама «американская мечта» — это всего-навсего свобода «добиться или проиграть», и проигравший должен смиренно принять то, что ему уготовано. Пожалуй, единственный намёк на «антисоветчину» — это одна из первых американских ролей настоящего советского эмигранта, комика Савелия Крамарова: в фильме он сыграл незадачливого сотрудника КГБ, который пытается удержать главного героя от бегства на Запад, потом предпринимает глупые и смешные попытки вернуть его, а в финале уже и сам торгует хот-догами на нью-йоркской улице.

Почему мы пишем об этом фильме в джазовом журнале? Да потому, что главный герой фильма — джазовый музыкант. Его сыграл известный актёр Робин Уильямс, для которого роль Владимира Иванова — или Айваноффа, как фамилию главного героя произносили в фильме — стала одной из самых необычных и нетипичных для него киноработ.

Естественно, в СССР фильм посмотрели все, кто хотел: это уже была эпоха видеомагнитофонов, и западные фильмы, даже самые распрозапрещённые, попадали за «железный занавес» с той же скоростью, что и западная музыка. Довольно быстро стало известно, что сюжет фильма в общих чертах списан с подлинной истории советского саксофониста Владимира Сермакашева, приключившейся в 1973 г. Биография Сермакашева (в Америке назвавшего себя Влад Уэст) не только легла в основу сценария фильма — сам Владимир консультировал авторов сценария Пола Мазурски и Леона Капетаноса, так что, хотя «советские» эпизоды фильма и выглядят, мягко говоря, не вполне реалистичными, совсем уж «развесистой клюквы» в них всё-таки не наблюдается.

«Владимир Айванофф заходит в универмаг, чтобы купить себе джинсы, а выходит оттуда обладателем подружки, адвоката по иммиграционным вопросам и доброго друга. Ни его, ни их жизнь никогда не станет прежней», гласил дикторский текст рекламного ролика к фильму. «Когда русский музыкант совершит побег во время гастролей в Нью-Йорке, он обнаружит, что войти в американскую жизнь намного труднее, чем он себе это представлял…»

ВИДЕО: трейлер фильма (1984)

Через двадцать пять лет после того, как снимался этот фильм, наш ереванский корреспондент Армен Манукян поставил перед собой задачу отыскать «протагониста» героя Робина Уильямса и выяснить у него, как на самом деле протекало его вхождение в американскую жизнь.

Вокруг имени Владимира Сермакашева до сих пор крутится масса легенд. Пересмотрев по ереванскому телевидению «Москву на Гудзоне», я решил связаться с Сермакашевым напрямую и получить всю информацию из первых рук. Порылся в интернете и без особой надежды на успех написал музыканту письмо. Представьте себе мое удивление и восторг, когда буквально на следующий же день пришел ответ с согласием дать интервью. И вот мы сидим перед своими компьютерами по разные стороны океана и мило «беседуем».

Давайте начнем с начала: расскажите о своей семье.

— Мы бакинцы. Моя мать Галина Бабалян была инженером-строителем, а отец — Леонид Сермакашев — учёным и педагогом.

А как вы пришли в музыку?

— Фортепиано я начал заниматься с трёх лет, а с семи — и композицией. Я учился в Бакинской консерватории и там же давал сольные концерты; иногда с моим дядей, заслуженным деятелем искусств Владимиром Козловым, мы играли там концерты на двух роялях в четыре руки. Говорят, я играл гораздо выше среднего уровня. Но только классической музыки мне было мало, и где-то лет с девяти-десяти я начал увлекаться и джазом. В 16 лет я уже играл джаз на профессиональной основе, за два года освоив альт-саксофон, а потом и тенор. Затем я закончил и политехнический институт. Но джаз был моим основным увлечением и занятием. В составе ансамбля Гасана Рзаева я объездил с концертами весь Азербайджан. От Армянской филармонии года два я проработал в оркестре Жака Дуваляна. С ним я объездил очень много городов и республик Союза. Он был очень популярен в те годы в СССР. Ну, а потом была Москва. Это был 1963 год…

Я много читал об этом вашем периоде в воспоминаниях историков и музыкантов советского и российского джаза — Алексея Козлова, Юрия Верменича…

— Да, тогда мы давали в Москве жару. Единственным местом в то время, где можно было играть джаз, было «Кафе Молодёжное» (на самом деле в Москве в те годы было не одно, а несколько «джазовых кафе» — «Аэлита», «Синяя Птица», позднее «Печора» и другие. — Ред.). У меня тогда был свой квартет — Вадим Сакун (фортепиано), Валерий Буланов (ударные), Андрей Егоров (бас). Позже у меня был другой оркестр, куда я взял трубача Валерия Пономарёва. Мы там играли почти каждый вечер.

Этот новый для Союза жанр тогда привлекал огромное количество молодёжи. Джаз ведь тогда был как глоток свежего воздуха, он служил в СССР неким символом свободы. K нам в кафе приходило много иностранцев, и нам с ними приходилось общаться. И не случайно, что за нами приглядывали сотрудники КГБ. Они ждали какого-нибудь нашего прокола — фарцовки, валютных операций — чтобы иметь повод освободить от нас столицу. Но, к счастью, нас интересовала только музыка и ничего больше. И придраться им было не к чему. Я думаю, они вздохнули с облегчением, когда я уехал… Именно в это кафе приводили и западных гастролёров, приезжавших в Москву. Там я встретился и играл вместе с Дюком Эллингтоном и членами его оркестра, Джерри Маллиганом, Чарлзом Ллойдом, Эрлом Хайнсом и другими звездами. В тот период мы были лучшими в Москве… С этим составом я много гастролировал по стране, мы выезжали на фестивали в Европу, играли в посольствах, на зарубежных выставках… А в первый период моего пребывания в Москве я работал с Алексеем Козловым.

СЛУШАЕМ: 1968 г., «Квартет КМ» в МФТИ: Владимир Сермакашев — саксофон, Вагиф Садыхов — фортепиано, Андрей Егоров — контрабас, Владимир Аматуни — ударные

В Москве в то время были гениальные музыканты (гениальные тоже могут быть талантливыми). В России, как и в Америке, это был период расцвета джаза. «Кафе Молодёжное» в то время было самым популярным местом в городе. Туда трудно было попасть — столько было людей перед входом в кафе. Очень часто даже мы, музыканты, не могли туда попасть, приходилось буквально протискиваться к входу. Все это означало одно — людям нравился джаз, и в частности, наша игра.
СЛУШАЕМ: Квартет «КМ» на III Московском джазовом фестивале 1966 г. « Вальс для Наташи» (Сермакашев). Вадим Сакун — ф-но, Андрей Егоров — контрабас, Валерий Буланов —ударные

О вашей истории я узнал из кинофильма «Москва на Гудзоне». Скажите, что там правда, а что вымысел?

— Везде пишут, что этот фильм поставлен на основе моей биографии. Но это не совсем так. Правды там процентов 60, остальное — художественный вымысел. Ко мне обратился один из голливудских продюсеров и предложил снять фильм об истории моей жизни. Долгое время я рассказывал сценаристу все мельчайшие подробности, он исписал огромное количество бумаги, записывая всё это. Я предложил сделать фильм в форме комедии. Они хотели сделать автобиографический фильм. В результате киношники добавили значительное количество вымысла, и получилось то, что получилось. Но хочу отметить, что всё, что связано с музыкальной стороной истории, изложено точно. Режиссером фильма был Пол Мазурски, а в главной роли снялся замечательный актёр Робин Уильямс. Я записал и саундтрек к фильму и выступил в роли консультанта всего фильма. В Америку я попал как беженец, тогда это был единственный путь покинуть страну Советов и оказаться на Западе. Я сделал этот шаг в 1973 году.

Давайте от политики перейдем к собственно джазовой музыке. Как вам, звезде советского джаза, пришлось на первых порах на родине джаза? Это правда, что Вас взяли в оркестр Каунта Бэйси, но потом великий музыкант, испугавшись проблем, связанных с политикой, был вынужден расстаться с вами? Именно так утверждала распространенная легенда о вас, которую я слышал еще в середине 70-х.

— Прежде чем я попал в Америку, какое-то время мне пришлось пожить в Италии. Там я, естественно, тоже зарабатывал на жизнь джазом. А в первые же дни после приезда в Америку знаменитый Уиллис Коновер, легендарный ведущий джазовых программ на радио «Голос Америки», пригласил меня в культовый джаз-клуб Villаgе Vаnguаrd, где, как обычно по понедельникам, играл оркестр Тэда Джонса — Мэла Льюиса. Я поиграл с ними. После этого мне предложили место в джаз-клубе на Манхэттене, где я работал несколько лет. Причём в первое время выступал я там в качестве пианиста, и лишь потом перешел на саксофон. В оркестре, который выступал там, играли также многие музыканты из оркестра Каунта Бэйси. Видно, вот из смеси этой информации и появилась легенда, о которой ты упомянул.

В первое время приходилось играть в самых разных местах, с самыми разными музыкантами и самую разную музыку (причём не всегда джазовую). Поверь, даже в Америке прожить одним джазом достаточно трудно. Я писал музыку к кинофильмам, телепостановкам, давал сольные концерты. Записал и выпустил свой первый в Америке джазовый альбом «Sаy Hеllo to Russiа», который был очень хорошо принят критиками и слушателями. Там со мной играют пианист Харолд Данко, басист Джей Андерсон и барабанщик Адам Нуссбаум. Журнал Down Bеаt сравнивал меня с Декстером Гордоном и писал тогда: «Чувство ритма Сермакашева просто невероятно, он буквально купается в ритме». А Фредерик Старр даже написал, что я напоминаю ему Лестера Янга.

А чем для первых джазовых беженцев из страны Советов оказывалась попытка войти в джазовую жизнь Америки?

— Это примерно как первая брачная ночь. Ну, а после этого, как сказал кто-то — «учиться, учиться и учиться».

Ну, а всё-таки, что вы делали, чтобы войти в эту жизнь?

— Учился, учился и до сих пор учусь

А что скажете о ваших ожиданиях и реальности, увиденной в Америке?

— Тэд Джонс в первый же вечер нашего совместного музицирования сказал со сцены в мой адрес много хороших слов, а главное, что я — большой музыкант. Ну, я ему и поверил… А что касается прозы жизни, пусть и джазовой, то я слегка повторюсь — в Америке все музыканты, даже самые большие, вынуждены играть самую разную музыку, чтобы содержать себя, причём играть должны много.

Другой известный советский музыкант Георгий Гаранян научился играть на саксофоне почти случайно. Говорят, что и вас с этим инструментом свел случай…

— Да, это правда. На самом начальном этапе своей музыкальной карьеры я руководил самодеятельным оркестром, и у меня в ансамбле был один саксофонист. Я в то время не умел играть на саксофоне, но он играл так плохо, что мне приходилось все время показывать ему, что от него требуется. Так продолжалось, пока я сам не научился играть на этом инструменте, ставшем впоследствии моим коньком.

Ну, а теперь давайте поговорим о вашей семье. Ведь она у вас на все сто процентов музыкальная.

— Моя жена Линда (Людмила) Кункина приехала в Америку из Минска. Она певица. Наверное, мечтала встретить миллионера, а встретила джазового музыканта, и вот уже много-много лет мы вместе. Записали много песен, вместе выступаем. Но нашим основным и лучшим совместным произведением стала наша дочь Лора (Лариса). Она удивительно творческий человек — пишет стихи, поёт, рисует. Причём не как-нибудь, а достаточно хорошо, об этом свидетельствуют многочисленные награды и призы разных конкурсов. Ну, а совсем недавно она написала сценарий и сняла свой первый фильм — она заканчивает Университет Нью-Йорка, где учится на сценариста и режиссёра. Ну и, конечно, она записала со мной несколько композиций на моём новом альбоме.

А что он собой представляет?

— Это будет альбом, в котором будут звучать мои оригинальные композиции и несколько песен, написанных дочкой, которые она же и исполняет. На всех треках я выступаю в качестве пианиста: ведь мой первый инструмент — фортепиано, я хорошо знаю также и классическую музыку, могу делать всё, что касается музыки. Играть по нотам — это все равно, что повторять чужие слова. А играть джаз — значит иметь возможность импровизировать, сказать что-то своё.

От редакции, 2023:

Второй альбом, о котором музыкант рассказывал 15 лет назад — это «In My Corner» (2012). На нём Сермакашев действительно выступает только как пианист. Последней записью, которую выпустил Сермакашев, стал в 2015 г. альбом «Green Light»: его музыкант записал методом наложения, исполнив партии электронных ударных, клавишного баса и фортепиано.