В феврале 2021-го вышла вторая работа в звукозаписи швейцарской группы NOVA, которую возглавляет молодой гитарист и композитор Кристиан Дзатта (Christian Zatta). Коллектив, который в конце 2019 года впервые посетил Россию и Украину и вполне всерьёз работал над возможностью возвращения на ту же территорию с презентацией диска «The Anatomy Of Bliss» — но, как и множество других проектов, этот потенциальный тур стал жертвой коронавирусной пандемии.
Дзатта, тем не менее, не теряет своего отчётливо оптимистического настроя. К стратегии распространения своей новинки его коллектив подходит на удивление осмысленно и при этом позитивно, валящиеся на музыкантов со всех сторон неприятности не заставляют никого стенать, и содержательный, умный, грамотно выдержанный в головах контент новой программы оставляет качественное и мягкое послевкусие. «Анатомия счастья» — прекрасная современная работа, которую стоило бы назвать по формальным признакам джаз-роковой. Однако здесь речь не просто о узнаваемо рокерском мышлении, в которое вплетена импровизация более высокого порядка; альбом Nova — это не стандартные упражнения в виртуозном звукоизвлечении и не очередной ритуальный танец на выжженной самыми разнообразными пауэр-трио земле. Здесь уместнее говорить о комплексности прогрессив- и арт-рока, о концептуальной продуманности, которая на корпус опережает рокерскую энергичность; Дзатта и его товарищи, басист Флориан Боллигер (Florian Bolliger) и барабанщик Флориан Хёсль (Florian Hoesl), явно дали созданной музыке перебродить в своих головах перед тем, как начать разливать её по физическим носителям. Удивительным образом в «Анатомии» слышится дух старой школы, грамотное затормаживание собственных технических возможностей во имя содержательного результата, заинтересованность в диалоге с партнёром в большей степени, нежели это характерно для сегодняшнего дня. Швейцарское трио напоминает скорее опыты Джона Аберкромби (John Abercrombie) в семидесятых, чем Майка Стерна (Mike Stern) в девяностых; и скорее Стерна в девяностых, чем множество современных аналогов. Но их старомодность неброско отсвечивает благородной патиной, и их звучание — это скорее «королевский академический», а не «современный» язык, со всеми его очевидными плюсами и минусами. Он потребует от слушателя концентрации. Но и сполна воздаст за эту концентрацию.
Концепция группы в целом вдохновлена интересом Дзатты к астрономии и разнообразным космическим явлениям. Первый альбом 2018-го года носил название «Intergalactic Traveler» («Межгалактический странник») и, казалось бы, ещё более прямолинейно указывает на эту специфику. Однако с «Анатомией счастья» всё на поверку оказывается ещё глубокомысленнее, о чём Дзатта и рассказывает в интервью «Джаз.Ру».
Что ж, начнём с астрономии и фантастики.
— Да. Название группы — Nova, «новая звезда». Это астрономический термин. Взрыв водорода. И конкретно на «The Anatomy of Bliss» несколько композиций — это прямое посвящение известным научно-фантастическим произведениям. Но через весь альбом проходит ещё одна тема, которая на самом деле не связана с астрономией: это многогранность, амбивалентность самого понятия счастья. Я полагаю, что не бывает чистого и полноценного счастья, если исключить воспоминания и мечты. Реальность куда сложнее, незамутнённых эмоций в ней нет. Самые сильные эмоции —например, любовь, — это по определению некий танец, поиск баланса между наслаждением и болью. Что-то одновременно и сладкое, и горькое. Так вот в нашей музыке мы говорим именно об этом, об «анатомии счастья», пусть и через призму научной фантастики и нашего интереса к космической теме.
Вам ещё нет тридцати. Не то чтобы в таком возрасте ещё рано задумываться о глобальных материях, но, скажем так, за сколько-то претенциозные философские размышления в инструментальной музыке обычно берутся люди несколько постарше. Какова предыстория интереса к теме?
— Предыстория — в чтении. Несколько лет назад я увлёкся чтением научной фантастики, и некоторые произведения меня настолько зацепили, что я начал пытаться выразить своё впечатление от них в музыке. Трилогия «Foundation», например, или «9 times 7» — это интерпретации известных шедевров Айзека Азимова (Isaac Asimov). Каждую конкретную вещь описывать бессмысленно, но один особенно для меня значимый пример я приведу.
Пьеса «Flowers for Algernon» основана на легендарном рассказе Дэниела Киза (Daniel Keyes). Главный герой, у которого от рождения очень низкий IQ, становится первым человеческим существом, над которым проводят хирургическую операцию с целью улучшить его интеллектуальных способностей. Операция удаётся, и он начинает смотреть на мир совершенно другими глазами. Раньше он был счастливым человеком и мог радоваться мелочам, а после операции всё стало совершенно по-иному. Чем умнее он становится, тем больше осознаёт, каков мир на самом деле и как (и почему) себя ведут в этом мире люди. Вот эта связь между интеллектом и счастьем меня всегда поражала, и рассказ Киза спровоцировал меня на очень долгие и серьёзные размышления на этические и моральные темы — например, о том, как мы относимся к умственно отсталым людям, да и вообще к другим людям, о том, насколько избирательное и субъективное понимание мира мы несём в себе…
Каким образом это можно транслировать в инструментальную музыку? Я могу представить, что происходит с композитором, который решает передать конкретную эмоцию – влюблённость, растерянность, спокойствие, печаль. Но – комплексную систему взглядов? Последовательность логически вытекающих один из другого аргументов?
— Это хороший вопрос. Что меня всегда очень привлекало, так это то, что с помощью музыки мы можем сделать куда больше, чем просто передать одно конкретное чувство — вроде, например, своей печали, раз уж вы её упомянули. Как композитор я хочу использовать всё многообразие инструментов, которые музыка даёт для того, чтобы слушатель мог испытать куда более сложные эмоции. И эти эмоции порой, кстати, вообще совершенно невозможно описать. Прекрасный пример человека, которому это удавалось постоянно и качественно — это Фрэнк Заппа (Frank Zappa). Я считаю его гением. Когда слушаешь его музыку — можешь прочувствовать все мыслимые типы эмоций, включая такие, о которых сам раньше не подозревал. Он может уйти из чудесной простой баллады к самой сумасшедшей музыке, что когда-либо была создана, и к концу произведения ты просто не понимаешь, как назвать то, что пережил. Это очень особенные переживания и ощущения, необычные, они куда более интересны, чем те, с которыми имеешь дело каждый день. О них сложно говорить, их сложно описать.
Именно понимание сложности, «неописуемости» таких эмоций вдохновляет меня в композиции настолько, что уже давно стало частью моей музыкальной ДНК. Не буду врать, я не представляю, как это работает. Но когда я читаю что-то вроде того же «Основания» Азимова, я задумываюсь о главном посыле книги, о мире, в котором мы живём. Всё это вместе рождает во мне ту самую сильную и трудно описываемую эмоцию, и именно она уже ведёт к музыкальным идеям – которые, тем самым, выражают моё отношение к только что прочитанному.
Надо понимать, что постоянно используемый вами на концертах видеоряд работает на ту же задачу – на создание эмоционального фона со множеством оттенков.
— Cовершенно верно. Мы всегда используем видеоряд, за который отвечает наш басист Флориан Боллигер. Он подготовлен в соответствующем стиле к каждой программе. В прошлом году, например, раз уж мы так или иначе неразрывно связаны с космической темой, мы решили попробовать показать нашу музыку в рамках специального концертного формата. Что тут можно было придумать лучше, чем исполнить свою музыку в астрономических обсерваториях и в планетариях? Программа носит полное название «The Observatory Tour – музыка, изображения, космос». Программа каждого из вечеров состоит из двух частей: в первой группа показывает своё аудиовизуальное представление, а во второй публика и мы сами уже выступаем в роли обычных посетителей обсерватории, смотрим на звёзды, планеты и галактики. Когда мы выступаем именно в планетариях, изображения проецируются на объёмный купол, и это действительно совершенно новый опыт для посетителей.
Вряд ли это легко реализуется технически. Думаю, что и в Европе планетарии вряд ли располагают всем комплектом профессиональной концертной аппаратуры.
— Да, сама по себе идея интересна и сильно нас вдохновляет, но, как и с любой хорошей идеей, есть куча сложностей в её реализации на практике. До сих пор нам приходилось просто привозить всю необходимую аппаратуру на собственной машине. К счастью, в формате трио нам нужно не так много барахла, чтобы исполнить полноценную программу, да и опыт у нас есть весьма достойный: мы можем добиться хорошего качества исполнения при минимуме инструментально-технических потребностей. Акустика в обсерваториях и планетариях, как правило, ниже среднего, но и кубатура их невелика, так что простых неподзвученных ударных и усилителей для гитары и баса вполне достаточно для таких площадок. Кроме того, с этим базовым набором куда проще управляться, чем с полноценной портальной звуковой системой и с микшером.
До сих пор, тьфу-тьфу-тьфу, всё работало прекрасно. Аудитория получала максимально возможный акустический вариант, слушая нас «напрямую», и как джазовые по сути музыканты мы сами получаем от этого большое удовольствие. Есть какое-то естественное, «органическое» ощущение от таких концертов.
Сразу прошу прощения за вопрос, который и задавать уже неловко, и не задать нельзя…
— Пандемия, разумеется? Коронавирус? Идея с планетариями родилась ещё до этого. Ну, а что тут скажешь? Коронавирус просто сделал всё невозможным, вот и весь ответ. Первый из «туров по обсерваториям» мы сыграли в сентябре 2020-го, когда в Европе был недолгий период послаблений и концерты снова начали разрешать. А последний раз мы играли программу NOVA в ноябре 2020, для радиостанции — без живой аудитории (только радио- и видео-стриминг). Сейчас мы, по большому счёту, просто ждём, когда всё опять начнут разрешать, и только тогда будем запускать проект заново.
Я обратил внимание, что ваш альбом, который реализован самостоятельно, без участия узнаваемого лейбла, ещё и не выложен на стриминговые платформы. То есть вы, по сути, просто прямолинейно предлагаете его купить, не давая возможности полноценно с ним ознакомиться, как это сейчас принято. Это так?
— После долгих размышлений мы приняли решение (и это было непростое решение, должен признаться) перестать загружать нашу музыку на платформы, которые допускают бесплатный стриминг. После нескольких лет, в течение которых все мои композиции были доступны везде, где только возможно, я осознал, что это не принесло ничего вообще ни мне лично, ни группе в смысле узнаваемости и авторитета. Кроме того, всегда было известно, что такие площадки практически ничего не платят музыкантам. По всем этим причинам мы решили сделать доступным только один сингл, своеобразную визитную карточку группы, и дать тем, кому нравится наша музыка, возможность поддержать её, приобретая альбом целиком. Выбрав такую стратегию, мы никого не критикуем не порицаем; просто пора уже прекращать жаловаться на то, как незначительна ценность музыки в современном обществе, и при этом по собственной воле оставаться непосредственной частью проблемы. Это всё равно что ходить по граблям. Мы решили остаться только на Apple Music и Tidal, поскольку они несколько ближе к нашему нынешнему пониманию того, как всё должно работать. У нас на сайте можно послушать альбом и узнать, где и как его приобрести.
Любопытно. Современное молодое поколение музыкантов оказалось в двойственном положении. С одной стороны, у него куда больше возможностей для образования и самопродвижения, чем у поколений предыдущих – из-за интернета, наконец-то ставшего абсолютно обязательной частью любой человеческой жизни. С другой стороны – весь музыкальный «бизнес» находится в видном невооружённым глазом упадке. И причины тут самые разные – и специфика того же самого интернета (который вместе с возможностями принёс и новые проблемы вроде высочайшей конкуренции и постепенного перехода на бесплатность контента), и тот же самый COVID, будь он неладен. Оправдываются ли вообще ваши представления о том, что это такое – быть артистом?
— Я полагаю, что ни для кого не секрет – жизнь артиста, особенно артиста джазового, никогда, ни в одну из эпох, не была лёгкой и экономически стабильной. Все живут этой жизнью в первую очередь из-за своей страсти, из-за глубокого значения этой музыки для артиста как личности. Если смотреть с этой точки зрения, я считаю большой привилегией быть частью артистического сообщества; я всегда хотел быть музыкантом и горжусь тем, что мне это удаётся. Одной из моих целей было ещё и научиться жить с этого, зарабатывать этим, но я продолжаю задавать себе всё тот же вопрос, на который так и нет ответа – а возможно ли это в принципе в наше время? Ещё до коронавируса было трудно находить возможности выступать, стало почти невозможно продавать свои записи, стало сложно выходить к какой-то новой аудитории – даже с учётом всех возможностей, которые дают новые технологии. Практически никто из тех, с кем я знаком, не в состоянии зарабатывать только музыкой: как минимум всем приходится преподавать. А теперь мы ещё и живём в этой новой реальности, рождённой пандемией. Играть вживую стало вообще невозможно, и все только и делают, что преподают, преподают и преподают, даже некоторые из самых знаменитых.
Это всё равно счастье, я считаю – хотя бы просто иметь такую проблему (преподавание вместо выступлений). Некоторым приходится думать совсем о другом – о том, как вообще теперь выжить. Все эти пандемийные проблемы музыкантов, как мне кажется – это в каком-то смысле проблемы, которые везёт иметь только весьма удачливым и счастливым людям.
Забавно, конечно, да и грустно, что всё это наше искусство, по большому счёту, становится просто хобби, в том числе и для тех, кто называет себя «профессиональными артистами». Я много думаю об этом и надеюсь, что какие-то решения всё-таки найдутся. Верю, например, что это именно наша, чисто музыкантская задача – думать о том, как сделать искусство более актуальной и обязательной составляющей социума, как объяснять его ценность людям, как распространять его, пропагандировать, продавать. Тот же тур по обсерваториям – это одна из попыток именно эти вопросы и решать, в меру моих сил. Но в любом случае я думаю, что мои представления о «нормальной» жизни артиста выдержали проверку временем, в них мало что поменялось со времён моих подростковых мечтаний, и я надеюсь, что они навсегда такими и останутся.
А с тем, что каждое следующее поколение музыкантов делается всё более универсальным, вы согласны? Эта ситуация отчасти объясняется и тем, о чём вы сами говорите: надо хвататься за любую работу, надо преподавать (а следовательно, хорошо знать музыку за пределами своих непосредственных интересов). Вы сами играете в одном из своих проектов музыку Астора Пьяццоллы (Astor Piazzolla), в другом – какой-то агрессивный пост-панк с аккордеоном и женским вокалом в составе.
— На такой вопрос ответить непросто… Нет, конечно, вы правы относительно того, что наше поклонение «универсально», но я не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, скорее плохо, как тут ни иронизируй. Главная беда в том, что музыканты делаются всё более поверхностными, хотя вроде бы всё больше знают и умеют. Главной задачей сейчас становится умение расставлять приоритеты. У меня самого множество интересов в искусстве, и некоторые из них, разумеется, важнее других. Вполне определённо могу сказать, что джаз, в широком смысле слова, на первом месте. Но когда я говорю «джаз», я имею в виду в первую очередь подход к музыке, а не какую-то хрестоматийную эстетику жанра. Я пришёл скорее из прогрессивного рока, и его влияние до сих пор явно присутствует во всём, что я делаю. Но с того момента, как я ещё ребёнком начал играть на гитаре, импровизация стала моей главной любовью. В этом смысле у нас много общего с другими участниками группы, хотя есть и отличия. Я думаю, что оба Флориана куда ближе к хип-хопу, чем я, и куда дальше от классической музыки, чем я.
Каково быть композитором и лидером в группе, в которой есть вот эти, скажем так, равные вам по классу «универсалы», приоритеты которых, однако, не тождественным вашим собственным? Не возникает ли неравенства, стилистических разногласий?
— Наверняка у каждого есть свои взгляды на этот счёт. Быть композитором в трио наверняка может стать трудной и проблемной задачей, если музыканты не в состоянии открыто обсуждать любые вопросы, если в коллективе нездоровая атмосфера. В нашем случае — мы хорошо понимаем свои роли, «кто что делает», грубо говоря. У каждого есть своя область, в которой он самый главный специалист — и, соответственно, босс. Но всё равно критично важно оставаться открытым для любых идей и иметь обратную связь.
Если говорить обо мне — о человеке, который приносит музыкальные идеи,- то мне важно сразу же отделить себя от материала. Предлагая новые композиции, я должен быть изначально готов к возможным изменениям. Если она уже хороша, если она дышит и работает — никто не будет дорабатывать её из принципа, парни охотно примут её как есть. Но бывает и так, что я прихожу на репетиции просто с небольшими, недооформленными микро-идеями, которые ещё надо довести до ума, скомпоновать, и я всегда могу рассчитывать на множество конструктивных комментариев. Наш процесс создания музыки всегда был именно конструктивным, положительным, всегда шёл на кураже — мы уважаем мнение друг друга и готовы пробовать самые неожиданные вещи.
Ещё одна часть моей работы в качестве так называемого «руководителя» — это обеспечить каждого достаточным пространством для самовыражения. Это всегда делает музыку только лучше. Каждый из парней может достичь со своим инструментом более серьёзных результатов, чем если будет просто буквально следовать моим командам — они-то, в отличие от меня, играют на них. Важно дать им возможность проявить эту свободу, тем более важно, что иногда я могу потребовать и сыграть ровно то, что аранжировал, нота в ноту. Я полагаю, что если композитор не зациклен на созданной им музыке как на чём-то, не допускающим возражений, если его мышление открыто для экспериментов, то совместный разбор музыки работает только на улучшение результата. Музыка получается куда лучше, чем была бы без обратной связи и осмысленного включения всех участников группы.
К вопросу об обратной связи: у вас есть опыт выступления перед российской и украинской аудиторией. Она как-то отличается от европейской?
— Да. Это клише, но оно совершенно точное. По нашему опыту могу сказать, что российская и украинская аудитория на концертах всегда на удивление возбуждена, вовлечена в процесс и отзывчива. Больше того, после каждого из концертов люди всегда подходили к нам что-то обсудить, задавали вопросы, делали совместные фото на память. В Европе, как правило, ты сыграл последнюю ноту — и все тут же пошли на выход. Я понимаю ситуацию так, что публика в России и Украине всё ещё очень «голодна» и действительно интересуется тем, что там такое могут играть группы из-за рубежа. Возможно, просто исторически так сложилось, что она элементарно не привыкла к возможности регулярно видеть представителей других стран, другой культуры. Возможно, слушатели имеют меньше опыта в слушании «новой», современной музыки вживую, и потому, когда это случается, их энтузиазм выше. Для Nova это было большим сюрпризом и большим удовольствием, заставляло нас играть только лучше. Очень надеюсь, что мы сюда ещё вернёмся…
Ну, я бы поспорил с тем, что наша аудитория всё ещё так же «голодна» до нового, как она была лет десять-двадцать назад. Тогда любого иностранца действительно могли втащить на ближайший пьедестал просто за то, что он играет музыку, обладая паспортом другой страны. Сейчас всё, к счастью, не настолько просто. Представьте, что вам надо заинтересовать кого-то со своей музыкой — не тем, что вы приехали издалека, носите экзотическое имя, не маркой недоступной в этих краях гитары и так далее. Почему слушатель должен потратить время именно этот альбом? Чем вы, собственно, хороши?
— Ох, ничего себе! Это, конечно, сильный ход — спрашивать композитора, что же в его музыке действительно интересно или ценно…
Скажем так, я считаю, что «The Anatomy of Bliss» — это пока что моё самое сильное высказывание в музыке. Я живу этой музыкой, я постоянно с ней, и уже сегодня, через пару месяцев после записи, я вижу, что сделал бы по-другому и что буду делать по-другому в будущем. Но если действительно надо выбирать и аргументировать… Что ж, я выделю три вещи: взаимодействие между нами в импровизационных частях композиций, мелодии, способность рассказывать истории посредством музыки. Эти три составляющие для меня очень, очень, очень существенны.
Именно для этого альбома я осознанно работал над мелодиями куда больше, чем раньше, и я придаю им центральную роль в композициях. Это тем более важно, что мы традиционно говорим об общем джазовом духе Nova, о том, что именно импровизация является главной составляющей нашей музыки, пусть даже можно долго спорить о том, относятся ли сами наши темы, мелодии к «джазовым» или нет. В этом конкретном случае мелодии для меня важнее. Альбом был записан полностью вживую, для сведения использовалась лишь пара наложений акустической гитары, на которой я просто не смог бы сыграть одновременно с основной «электрикой». То, что мы были вместе, в одной комнате, в одном времени, сделало нашу игру более органичной, и взаимодействие в соло, которое в итоге родилось, у меня лично вызывает большой энтузиазм. Нам всем нравится, когда у студийного альбома есть концертный, живой характер, и я полагаю, что именно с этой записью этого удалось добиться. Ну и, наконец, нам нравится вести слушателя неким музыкальным маршрутом, из точки А в точку Б. В этом контексте меня всегда привлекали сложные, навороченные композиции, которые производят впечатление книги с множеством глав, с завязкой сюжета, с его развитием, с сюрпризами, кульминацией и эпилогом. Честно говоря, мне пришлось радикально сокращать материал, который я понаписал для каждой композиции — я работал над ними куда плотнее, чем до «Анатомии». Наверное, это более правильный и зрелый способ сочинять — сначала сочинить много, а потом убрать лишнее. В будущем я буду пользоваться этой техникой и оттачивать её, но пока что тот финальный результат, что мы обнародовали, заставляет меня гордиться проделанной работой.
Есть знаменитое высказывание: «если можешь не писать — не пиши». Его кому только не приписывают — Чехову, Льву Толстому… Может ли «не писать» джазовый музыкант? Что для вас то мгновение, когда становится понятно, что терпеть больше не получается и «писать» действительно жизненно необходимо?
— О да, я прекрасно понимаю, что они имели в виду! Если это Толстой, у него явно был огромный объём того, что стоило сказать, и хорошо, что он успел… Но я не уверен, что тут можно говорить о правильном или неправильном подходе. Для меня, например, сопротивляться тому, чтобы сочинять, записывать и выпускать свою музыку, невозможно в принципе. Всё это мне нужно всегда и постоянно. Это всегда было одной из самых важных вещей в моей жизни. Сегодня, может быть, я стал более осторожным и внимательным, решая, что и как записывать; раньше я просто хватался за любую возможность. Но я не думаю, что для артиста в принципе возможно полноценно «созреть» и почувствовать себя стопроцентно готовым что-то публиковать. В конце концов, это даже не его дело — как-то оценивать то, что делаешь сам. Есть же столько прекрасной музыки, которая выпущена и стала шедевром на все времена, хотя сам автор мог её не выносить!
Я не знаю, нужна ли миру моя музыка. В нём и так полно музыки — и прекрасной, и ужасной. А вот что я знаю точно — что миру отчаянно нужны пассионарии, созидатели, люди, которые делают что-то не просто ради денег или комфорта. Моя музыка — это лучший известный мне способ сделать свой небольшой и искренний вклад в развитие общества. Я очень надеюсь дать миру хотя бы малую часть того, что мне самому даёт каждый день музыка. Поэтому (я говорю за себя! только за себя!) это не вопрос того, чувствуешь ты или не чувствуешь себя готовым творить. Тебе это просто необходимо. И всегда есть момент для принятия решения, который самоочевиден: когда новый материал соответствует общему ощущению жизни, вот прямо здесь и сейчас, когда ты чувствуешь себя в теме, тогда и приходит время его записывать. Очень скоро (обычно почти сразу после того, как ты опубликуешь записанное) всё это устареет, тебе будет так же необходимо двигаться дальше, к следующей ступени твоего музыкального развития.
Пусть другие люди решают, есть ли в твоей музыке ценность или нет. Не ты.
NOVA. «The Anatomy Of Bliss»:
Apple Music | Tidal
