От редакции. История началась с того, что к нам обратился московский саксофонист Аркадий Пикунов. Он родился в Тарко-Сале (Ямало-Ненецкий округ) в 1997 г., в 13 лет начал заниматься музыкой, в 2013 поступил в Московский областной музыкальный колледж им. Прокофьева как академический саксофонист, занимался композицией у выпускницы Московской консерватории Елены Салеевой, в настоящее время учится в Российской Академии музыки им. Гнесиных в классе легендарной академической саксофонистки — профессора Маргариты Шапошниковой.
Я делаю программу «нА ПИКе» — видеоинтервью с разными музыкантами. Раньше я брал интервью в основном у классических музыкантов. Со временем проект начал развиваться, и мы начали пробовать другие направления. Первым гостем из мира джаза в моей программе стал профессор Александр Осейчук. И вот за несколько дней до карантина мы впервые сделали концерт-интервью. Главное действующее лицо — барабанщик Пётр Ившин; с ним играли саксофонист Тимур Некрасов, пианисты Дмитрий Илугдин, Григорий Сандомирский, Алексей Наджаров, басисты Анатолий Кожаев и Виктор Шестак, Сергей Полтавский (альтовая скрипка; в данном случае играл на барочном инструменте виоль д’амур) и я, конечно же, тоже. Это всё проходило в Культурном центре «ДОМ», и мы это всё снимали для нового выпуска «нА ПИКе». Недавно у нас вышел первый live-альбом проекта — как раз с этого концерта.
А сейчас я собираю средства на то, чтобы этот выпуск вышел в свет, так как собственный бюджет уже давно в очень большом минусе. Формат «концерт-интервью» нам очень понравился; я думаю, что мы будем продолжать делать такие встречи, как только будет возможно.
Поддержите наш проект! Сбор средств продолжается до 31 августа.
Представляю фрагменты из интервью Петра Ившина, которое состоялось в рамках этой съёмки.
С чего все начиналось, как у тебя появилась любовь к ударным инструментам?
— На самом деле — ещё с самого раннего детства. Лет в пять, наверное, меня стало тянуть к каким-то предметам, по которым можно стучать.
Я стал искать, из чего сделать палочки, а основное влияние на меня именно в плане формирования музыкального вкуса в детстве повлиял мой старший брат. Его, к сожалению, уже нет в живых, но на тот момент он внёс очень большой вклад в то, чтобы в нашем доме звучала именно хорошая музыка. Папа был пианистом, потом стал волейболистом, но основным меломаном в нашей семье был мой брат Максим. Всё, что связано с хорошей музыкой, в основном было навеяно им, и первые барабанные палочки из какого-то дерева [для меня] сделал он.
Насколько я знаю, у тебя абсолютно поменялся образ жизни: ты не посещаешь соцсети, ты больше не куришь, ты больше не пьёшь, вегетарианство… с чем это связано?
— Просто в какой-то момент я стал чувствовать, что ресурсы здоровья, и физического, и ментального, стали истощаться. И я просто почувствовал потребность в том, чтобы как-то изменить свою жизнь — потому что я очень хочу играть, хочу быть музыкантом постоянно. А для этого, конечно, нужны силы — и физические, и духовные. Вот и поэтому я принял решение немного изменить свой образ жизни.
И что ты чувствуешь спустя несколько месяцев такого образа жизни?
— Ну, во-первых, я стал чувствовать себя значительно легче, легче во всех смыслах слова Я просто верю в то, что любая еда, или соцсети, или всё, о чём мы говорим — это всё информация. Мы живем в век, перенасыщенный информацией. То есть если, например, наши родители ещё жили в то время, когда за информацией нужно было бегать, её нужно было искать, и проблема того времени была в том, что её было мало — люди испытывали потребность именно в поиске информации, то сейчас её очень много, и она очень разная. Я человек очень впечатлительный, на меня разная информация оказывает разное воздействие. И я просто не вижу смысла для себя постоянно находиться в этом информационном потоке, потому что я чувствую, что нахождение в нём каким-то образом забирает мои силы. Я стараюсь быть очень избирательным в том, что я ем, что я слушаю, какую информацию я получаю.
Так или иначе ты чем-то себя наполняешь — и чем же ты чаще всего наполняешь себя сейчас?
— Я наполняю себя прогулками. Ты знаешь, это даже прозвучит странно, но я наполняю себя тишиной. У меня дома нет телевизора, нет компьютера. Единственный предмет, который у меня есть — телефон, вот и всё. Остальное время я провожу в тишине, или слушаю очень хорошую музыку, или читаю какие-то книги, или делаю какую-то ароматерапию дома — а я очень люблю всякие ароматические вещи. Встречи с друзьями, общение — я очень люблю общаться, но я люблю общаться не в интернете. Я люблю общаться в реальной жизни. И поэтому я предпочитаю виртуальному общению реальное.
Но, зная твой график — тебе, видимо, приходится отказываться от выступлений ради этого? У тебя просто колоссальное количество концертов, проектов, а ведь для общения нужно время. Это вообще больная тема для музыкантов, для этого всего нужно время. Приходилось ли уже делать такой выбор?
— Я стал понимать, что времени много и, в принципе, сил больше, я могу гулять, допустим, между репетициями и концертом. Или пройтись после концерта перед сном. Общение с друзьями — это не обязательно большое застолье, это может быть просто приятная встреча: сидим, общаемся. Когда во всём этом находишь какую-то меру… или стараешься: не всегда, конечно, получается, но я стараюсь постоянно находить меру во всём.
Перейдём к профессиональной теме. Ты играешь в огромном количестве стилей огромное количество разной музыки. Но чуть ли не с первого дня нашего знакомства я заметил, что ты тяготеешь к фри-джазу. На тот момент, когда мы с тобой познакомились, я в этом вообще ничего не понимал. Это был вообще какой-то набор звуков, что-то на тот момент абсолютно для меня непонятное. Расскажи, как ты пришел к этой музыке и как её понимать.
— По правде говоря, ещё буквально лет пять-шесть назад я эту музыку не понимал. Я приехал на фестиваль, помню, в Архангельск, и там выступали ребята из Германии, они играли фри-джаз. Я посмотрел из-за кулис, что происходит. Я не понял ничего. Мне показалось, что это вряд ли можно назвать музыкой. Но кто бы мог подумать, что буквально спустя два с половиной года после этого в моей жизни случились определённые обстоятельства, которые поспособствовали тому, чтобы я это музыку услышал.
Вообще я верю в то, что жизненный опыт влияет на то, что мы слушаем. Например, человек не слушает интеллектуальную музыку. Очень многие музыканты упрекают людей за то, что они не слушают интеллектуальную музыку. А я считаю, что здесь дело не в том, что кто-то до чего-то не дорос, как это принято говорить, а просто не было какого-то жизненного опыта у людей, который бы открыл… поспособствовал тому, чтобы люди услышали эти звуки. В силу определённых обстоятельств у человека возникает потребность услышать что-то новое. Фри-джаз — как раз один из вариантов, когда это может произойти.
Например, со мной произошло примерно так. Я сидел в YouTube и думал, что мне послушать нужно что-то новое. Просто мне было интересно. Я наткнулся на концерт Орнетта Коулмана (Ornette Coleman)— и всё… Я завис. Совершенно непонятно, что со мной произошло тогда, но я понял, что у меня появилась желание. Потом я уже стал открывать Сесила Тейлора (Cecil Taylor) и, конечно, поздние записи Джона Колтрейна. Так получилось, что я к фри-джазу пришёл вот таким совершенно естественным путем. Я не считаю, что это должно быть для всех. Просто кому-то в определенный период жизни эта музыка может показаться чем-то интересным.
Ты можешь охарактеризовать фри-джаз? Он о чём? Я понимаю, достаточно сложно об этом говорить, но что эта музыка для тебя?
— Для меня… Есть живопись. В живописи есть направление «реализм». Когда мы смотрим на картину, мы наслаждаемся тем, как художник выписал каждую деталь. Допустим, как дерево выписано. И мы наслаждаемся каждой деталью того, что изображено. Это такое направление… А есть картины авангардного направления, где, например, просто человек что-то нанес кистью на полотно. В чём для меня лично прелесть такой живописи — как, собственно, и музыки? В том, что каждый человек, который смотрит на эту картину или слушает такую музыку, может услышать что-то своё. Потому что, допустим, можно было бы поставить условный знак равенства между реализмом и каким-нибудь достаточно традиционным жанром музыки (допустим, тем же джаз-роком или фьюжн). Допустим, если мы приходим на концерт такой музыки, мы совершенно чётко понимаем, что мы будем наслаждаться виртуозностью, мы будем наслаждаться тем, как музыканты точно и быстро играют, как они укладывают ноты в метр, в ритм… То есть мы приходим за определённым музыкальным и визуальным эффектом.
Если мы говорим про фри-джаз, то я это называю словом «экзистенциальный театр». Почему? Потому что мы приходим на спектакль. Но почему театр экзистенциальный? Потому что мы приходим на спектакль, в котором нет сюжета. То есть каждый человек, который находится в зале, посредством воздействия звука на него, способен воспринять свою историю, услышать её и прожить эти моменты вместе с музыкой, увидев свой спектакль или своё кино — несмотря на то, что на сцене будет происходить одно и то же. Каждый человек будет видеть одно и то же, но при этом каждый будет видеть своё. Потому что у каждого человека свой опыт, своя жизненная история. У одного человека что-то одно вызывает сильные эмоции. А для другого человека то же самое не вызывает сильных эмоций, но вызывает другое. А поскольку есть сильный эмоциональный посыл в музыке, то каждый почувствует своё.
Слова ограничивают нас. Они дают нам понимание того, о чём это. А в этой музыке нет программности. Мне кажется, что в этом её прелесть. Потому что очень важно, помимо развития интеллекта и логики, развивать и воображение. Потому что у нас два полушария [в мозгу]. Многие люди ленятся. Они хотят, чтобы была такая музыка, которая сразу им рассказывает, о чём это. Чтобы ни в коем случае ни о чём лишнем не переживать, не беспокоиться. Хотя я считаю, что какие-то переживания — а я под переживаниями не подразумеваю страдания, а подразумеваю именно переживания — разные! — они необходимы. Особенно тем людям, которые живут в очень устаканенной матрице. Душевная потребность в развитии, мне кажется, у каждого человека есть.
Вопрос, наверное, в какой-то степени глупый для музыканта, но, тем не менее, я думаю, что очень важный. Как отличить профанацию или халтуру, то, что выдают часто за фри-джаз, от настоящего фри-джаза?
— Для меня всё очень просто. Я считаю, что играть фри-джаз можно только в тот момент, когда уже, будучи музыкантом, ты изучил стандартные направления музыки. Когда у тебя есть понимание, как играть джаз, как играть академическую музыку, как играть танцевальную музыку, как играть рок, и в чём между ними разница. Я не говорю о том, что в каждом из этих жанров надо быть специалистом. Это не надо путать. Специалистом во всём быть невозможно. Можно профессионально всё делать, но быть во всём выдающимся точно невозможно. Когда у человека есть базовое понимание жанров музыки, и у него возникает потребность выйти за грань этого, то вся база, которую музыкант нарабатывал — база знаний, база умений — начинает помогать музыканту выходить на совершенно новый уровень ощущений, игры этой музыки. А если, например, музыкант ничего этого не знает, то он либо должен быть от природы гениальным, что тоже может быть, но в порядке исключения — либо это, действительно, будет профанация.
А если мы говорим об обычных слушателях?
— Я, например, рассуждаю таким образом. Я не разбираюсь в живописи. И вообще я мало в чём разбираюсь. И если я иду на выставку, мне бы очень не хотелось, чтобы художники упрекали меня в том, что я не разбираюсь в живописи. Я прекрасно понимаю, что музыканты зря упрекают людей в том, что они не разбираются в музыке. Задача музыканта — оказать эмоциональное воздействие на слушателя. Если это воздействие возникает, если оно возникает на тонком эмоциональном уровне, то, я думаю, что это самое главное, что получается слушатель от музыканта.
Вопрос профанации — это вопрос, который больше волнует нас, как музыкантов, и наши амбиции. Мне кажется, всё равно для людей… Мы играем для людей, никогда не надо этого забывать. Это не значит, что надо играть четыре аккорда, потому что людям это нравится. Во-первых, люди разные. Во-вторых, у людей есть разные потребности. Конечно, если ты хочешь собирать большие залы, если у тебя есть стадионные амбиции, то, конечно, тогда надо играть четыре аккорда. Но тогда нужно честно себе признаться в том, что ты не для людей играешь, а хочешь славы.
ВИДЕО: тизер проекта
httpv://www.youtube.com/watch?v=YUp-ZwuSSms
Поддержать проект: сбор средств продолжается до 31 августа
