Включаем внутреннюю собаку: швейцарское джаз-роковое трио DogOn вновь приезжает в Россию

Сказать что-то по-настоящему новое в сегодняшнем джаз-роке и фьюжн непросто — единожды возникнув, это ответвление импровизационной музыки уже десятилетиями развивается скорее в сторону технических усложнений и индивидуальной виртуозности, чем в сторону содержательных высказываний. Однако минимальные требования к музыкантам, работающим в этих жанрах, давно и многократно превышают требования к «обычным» джазменам времён расцвета жанра. Поэтому, когда джаз-рокеру действительно есть что сказать — это куда интереснее, чем кажется.

Гитарист Эрик Хунцикер (Eric Hunziker) рассматривает свой проект DogOn как (ни больше ни меньше) космический корабль, бороздящий просторы джаза, фанка и «открытой музыки». Определение непростое, но всяко не безликое. Кроме того, именно отсылка к свободному полёту в неограниченном пространстве — хороший ключ к пониманию стилистики коллектива. Хунцикер с товарищами не застаивается ни на одной из привычных джаз-роковых «трасс» — не увлекается виртуозными технически соло, не концентрируется на сложных ломаных размерах, не доказывает без остановки глобальность и универсальность мышления. Его композиции, в отличие от большинства джаз-роковых тем, можно запоминать и напевать; смена настроений в рамках одной пьесы естественна и органична, а не вызвана стремлением всё профессионально переусложнить. И в итоге его «корабль» действительно летит, и летит свободно…

Дебютный альбом этого трио вышел лишь в январе 2017, но это тот случай, когда музыканты зарабатывали себе имя в других коллективах, а не торопились как можно быстрее высказаться сами. Тот же Хунцикер имел отношение к нескольким именитым швейцарским проектам (в числе которых Peter’s Playstation, Lobith и Fearless Five) и вёл собственные группы (стоит упомянуть Neuromodulator и Swiss Indian Orchestra, в последней из которых он играл на индийском ситаре). Эрик учился в джазовых школах Германии и Швейцарии, где гитару ему преподавал сам Кристи Доран (Christie Doran), а аранжировку — Ларс Линдвал (Lars Lindval), а во время поездки в Индию брал уроки у авторитетных индийских исполнителей на национальных струнных в Варанаси.

Два Хунцикера в одном коллективе —простое совпадение (гитарист и барабанщик — не братья и вообще не родственники). Однофамилец лидера, барабанщик Тобиас Хунцикер (Tobias Hunziker), уже бывал в России и с другими коллективами – например, с проектом Soundfields саксофониста Йохена Балдеса (Jochen Baldes) и вокалистки Йоханны Джелличи (Johanna Jellici). Список групп, в работе которых он участвовал или до сих пор участвует, включает более тридцати имён, а преподавателями его были такие знаменитости, как Пьер Фавр (Pierre Favre) и Норберт Пфамматтер (Norbert Pfammatter).

Что до басиста Томаса Тавано (Thomas Tavano), то он из числа тех «героев невидимого фронта», кто не особенно стремится к публичности. Преподавая в нескольких швейцарских джазовых школах, деля своё время между Европой и США, регулярно выступая и записываясь с ансамблями весьма разной стилистики, Тавано практически ничего не рассказывает о себе ни в виртуальном пространстве, ни в пресс-релизах и предпочитает просто быть в музыке.

Первый российский тур DogOn в апреле 2017 года (на территории от Калининграда до Челябинска) стал очередной ступенькой для швейцарского коллектива, уже очень высоко оценённого в клубном сообществе Европы: «11 баллов по шкале от 1 до 10» и «абсолютный взрыв» — вот только некоторые из восторженных отзывов. В 2019-м группа возвращается в Россию, где её оценили и полюбили и специалисты, и слушатели, с презентацией своего последнего альбома «Rotten Rainbow Rollercoaster» (Unit Records, 2017). В преддверии возвращения Эрик Хунцикер дал небольшое интервью «Джаз.Ру».

Ваш тур в России начинается с концерта 18 апреля. День в день, но более девяноста лет назад, русский писатель Максим Горький опубликовал свою знаменитую статью, в которой сравнил джаз со звуком падающего с небес ящика посуды. А вы сравниваете свою музыку с космическим кораблём, который бороздит пространство. Что так поменялось — средства для «полёта» или русский слушатель?

— [смеётся] Может быть, Максим Горький был прав… Хотя понятия не имею, какой джаз он слушал. Я посмотрел – он умер в 1936 году, так что для джаза основное развитие было ещё впереди. Это была эра свинга, даже бибоп ещё не был изобретён, не говоря уже обо всех новых импровизационных течениях, которые родились позже, и обо и всех экспериментах, через которые джаз прошёл к сегодняшнему дню. Я полагаю, что ваш Горький вполне мог бы полюбить джаз в более поздней его форме – как раз благодаря революционному содержанию и форме.

Но по сравнению с ансамблями тех времён мы в первую очередь – музыканты фанковые. И да, я считаю, что наша музыка похожа на полёт ракеты или даже на лавину метеоритного дождя, который идёт через этакую звёздную пыль. А вокруг — таинственные звуковые туманности. Так что присоединяйтесь к полёту, русские слушатели.

В Россию вы едете во второй раз, так что вопросами про Сибирь вас уже не запугать…

— Да, я не боюсь Сибири. Но, строго говоря, мы туда и не едем. Архангельск и Екатеринбург – это всё не так уж далеко от Швейцарии.

Готовите ли новый альбом и планируете ли презентовать у нас свежие композиции?

— Да, у нас есть несколько новых треков, которые мы будем играть в туре, хотелось бы увидеть реакцию людей. Но в основном мы будем играть композиции с первого альбома, «Rotten Rainbow Rollercoaster». А запись нового альбома надеемся закончить в июне, максимальный срок — осень этого года.

Эрик, вы активно выступаете за защиту окружающей среды и за разоружение. Подобные взгляды должны, как нам кажется, неизбежно отражаться в творчестве. Влияют ли они на ваше?

— Вы правы, мы стараемся быть настолько экологически сознательными, насколько это вообще возможно. Избегаем, например, ненужных авиарейсов — защитники окружающей среды считают, что от самолётов больше вредных выбросов, чем от других видов транспорта. А недавно я участвовал в «климатическом марше» в Цюрихе и очень рад, что так много молодых людей воспринимают этот вопрос всерьёз. Но я не знаю, слышно ли это в нашей музыке. Совсем не уверен, что да. Важнее то, как можно (и можно ли) совершить турне, не нанося лишнего вреда окружающей среде. Мы стараемся.

Какую композицию вы бы сыграли на космическом корабле? И куда всё-таки полетели бы в реальности, раз уж настаиваете, что всё это космический полёт?

— Мы бы сыграли нашу песню «Sirius B». И мы направились бы к этой звезде или к одному из спутников Юпитера… или к Глисе 581, которая кажется похожей на Землю. Жаль, но я реалист и понимаю — у нас только одна Земля, а чтобы попасть на другую пригодную для обитания планету, потребуется куда больше времени, чем продолжительность жизни одного человека.

Интернет моментально делает любую музыку бесплатной. Как вы считаете, могут ли сегодня профессиональные музыканты жить только творчеством или теперь уже каждому приходится обязательно искать дополнительную работу, чтобы обеспечить себя?

— Ситуация сильно изменилась для всех музыкантов, не только джазовых. Очень трудно прожить только за счёт своего творчества. Я могу буквально по пальцам пересчитать тех, кто может себе это позволить. Что до меня самого, то я преподаю игру на электрогитаре в консерватории Цюриха: это хорошая постоянная работа, которая приносит большую часть моего дохода. Только на концертных заработках я не смог бы выжить. А чем более проект оригинален, чем сильнее в нём содержательная, творческая часть, тем он хуже оплачивается, к сожалению. Я, признаться, иногда играю на обычных вечеринках, чтобы профинансировать свои творческие проекты.

Кстати, почему все-таки «Dogon»? Это название как-то связано с африканским племенем?

— Это название нравится мне тем, что у него не одно возможное объяснение, а целых три.

Во-первых, да, племя догонов. Я им очарован, потому что читал, что они обладали астрономическими знаниями задолго до того, как были построены первые телескопы. Некоторые ученые предполагают, что эти знания принесли им инопланетяне. Я не воспринимаю эту историю так уж буквально, но новых версий происхождения такого знания пока не появилось, так что — кто знает?

Второе объяснение — в том, что это просто английское «dog on». Словно команда: включите свою «внутреннюю собаку», выпустите её наружу, что ли. Ну или выдайте всё, что в вас есть. Смысл примерно таков. Думаю, остальные участники группы предпочитают именно эту версию.

И третий вариант — это сокращение от английского «doggone» (к слову, и произносится-то почти так же), что значит «проклятый», «чертовский», причём звучать это может и в негативном контексте (с раздражением, с обидой), и в позитивном (с восхищением, с уважением).

Так что вы можете сами выбирать, какая версия вам больше подходит.

Вы начинали, оказывается, как певец, а в подростковом возрасте даже писали тексты. Насколько категоричен ваш отказ от вокала? Будут ли эксперименты в этом плане у «Dogon»?

— Я начал петь в очень раннем возрасте, даже пел в детском хоре со своими старшими братьями. Когда один из них заболел, я просто исполнил его сольную партию, а мне было всего лет шесть. Но всё прошло хорошо.

Потом я пел в своих собственных группах, но часто болел, а в двадцать простудился так сильно, что это сказалось на голосе. Пришлось притормозить, но мои интересы так или иначе всё больше смещались к инструментальным проектам и экспериментальной музыке. Так что я оставил пение другим, хотя иногда приходится петь для демо-записей других групп, например, для моего лаунж-проекта Q-Point.

Но… «никогда не говори никогда». Может быть, я снова буду петь, может быть, даже на записи «DogOn». Но точно не на следующем альбоме. Кстати, уже сейчас для своей музыки я использую сэмплы — образцы записей голосов, которые собираю в ipad.

Однако вы играете именно инструментальную музыку. В какой степени она может считаться не эмоциональным, а осмысленным, точным высказыванием автора? Давая название композиции, насколько жёстко вы хотите сделать этот посыл обязательным для слушателя? Ну, например, у вас есть композиция «Ticket To Heaven» («Билет в рай»); что радикально изменится в той же самой музыке, если, например, в порядке эксперимента назвать её на концерте по-другому – «Я устал как чёрт» или «Убегая прочь»?

— Я как раз говорил, что иногда использую голосовые сэмплы. Так вот в одной из композиций звучит такая фраза: «Луны нет, когда на неё никто не смотрит». Так что определённый философский аспект в жёсткой привязке названия к музыке присутствует. Меня всегда тянуло к подобным вопросам, похожим на те, что постоянно обсуждаются в дзен-философии. Ну, например, «как звучит хлопок одной ладони», понимаете, да? Одна из композиций называется, например, «Fighting For Her» («Сражаясь за неё»). И вы услышите драку, если вслушаетесь в музыку. Я думаю, что большинство людей обязательно свяжут эти смыслы. Если бы та же композиция называлась «Forest Flower» («Лесной цветок»), то мы бы и сыграли её совсем по-другому. Названия, безусловно, могут вызывать что-то в голове музыканта и слушателя. Но ориентироваться только на названия, чтобы вникнуть в музыку – не совсем правильно.

Что вы считаете профессионализмом в импровизационной музыке?

— Если кто-то каждый день делает музыку, то для меня он — профессионал. Но это только одна сторона вопроса, конечно. Музыка как явление настолько велика, что всю её невозможно охватить. Вы сами должны решать, что ищете и что хотите сделать. И импровизационная музыка, как подвид музыки в целом, очень многогранна. Думаю, самое главное для профессионала — это осмысленно сосредоточиться на чём-то, на каких-то аспектах жизни в музыке. Для меня лично это выражается в том, что я стараюсь стать лучше как исполнитель на своем инструменте. Конечно, с DogOn мы концентрируемся на определённом подтипе современного джаза, но есть и другая музыка, которую я могу и хочу создавать. И я надеюсь, что когда вы будете слушать меня через пять-десять лет, то увидите моё развитие именно как инструменталиста в целом, а не как джаз-рокера. Вот это и есть профессионализм.

Обязательно ли сегодня музыкальное образование, чтобы играть хорошую музыку? Сможете ли вы пригласить в группу талантливого музыканта, который играет на слух, но не знает нот?

— Все возможности для образования и самообразования, весь человеческий опыт сейчас открыты. В интернете можно найти всё. Вопрос лишь в том, что именно вы выбираете и ищете. Я вот хотел бы узнавать всё больше и больше, каждый божий день. Да, конечно, я могу работать с кем-то, кто хорошо слышит и играет, но не знает нот. Это не проблема. Но для некоторых нюансов взаимодействия и для рабочего процесса в целом легче, когда музыкант знает, как распознавать аккорды или играть мелодию с листа.

Над интервью работали
Регина Климович и Юрий Льноградский (Яхрома)

Приезд коллектива организован российским концертным агентством «Отдел культуры» при поддержке швейцарского национального совета по культуре «Про Гельвеция» и фонда Suisa.

Расписание тура

• 18 апреля, чт — Москва, клуб Алексея Козлова. Начало в 20:30, билеты от 500 руб.
• 19 апреля, пт — Дмитров, клуб «Котёл». Начало в 19:00, билеты: 300-400 руб.
• 20 апреля, сб — Дубна, бар «Прощай, оружие». Начало в 19:00, билеты: 300 руб.
• 21 апреля, вс — Нижний Новгород, «Никитин». Начало в 19:00, билеты: 800 руб.
• 22 апреля, пн — Казань, RockStar Bar. Начало в 20:00, билеты: 400-500 руб.
• 23 апреля, вт — Набережные Челны, «Акуна Матата». Начало в 19:30, билеты: 400-500 руб.
• 24 апреля, ср — Ижевск, арт-центр «Грифон». Начало в 19:00, билеты: 600 руб.
• 25 апреля, чт — Екатеринбург, клуб EverJazz. Начало в 20:00, билеты: 300-600 руб.
• 26 апреля, пт — Санкт-Петербург, JFC. Начало в 19:30, билеты от 500 руб.
• 27 апреля, сб — Калининград, арт-клуб «Маэстро». Начало в 20:00, билеты 600-1000 руб.
• 28 апреля, вс — Архангельск, «Почтовая контора». Начало в 19:00, вход свободный.

ВИДЕО: DogOn «Rotten Rainbow Rollercoaster»

httpv://www.youtube.com/watch?v=oxsZlcIgwAQ